– А разве вам не нужно в школу? – Вдруг осеняет меня. – Ты ведь собиралась на занятия? – Спрашиваю я у другой Люси.
– Это ведь просто школа. – Смеясь, отмахивается она. – А твои близнецы из параллельного мира не каждый день сваливаются тебе на голову! Да, Дин?
Оба Дина кивают одновременно.
– Собираешься прогулять?! – Не верю я своим ушам.
Дин хмыкает. Или оба сразу: я уже перестаю понимать, у меня голова идет кругом.
– А что такого? – Беззаботно отмахивается Люси. – Это всего лишь уроки. Подумаешь, прогуляем парочку. Нам ведь не впервой. К тому же, уже конец года – кто будет считать прогулы?
– Уау… – У меня даже не находится, что еще сказать.
– Не думала, что можешь быть такой? – Толкает меня плечом настоящий Дин. – Залихватски водить машину, прогуливать уроки, потрясающе выглядеть.
– Лучше помолчи. – Рычу я, давая ему сдачи локтем.
– Этот мир нравится мне все больше! – Смеется он.
А мы сталкиваемся взглядами с другим Дином. Он разглядывает меня с таким интересом, что мне становится не по себе.
– Да. – Киваю я ему. – Прикинь: в моем мире Дин Вильчек – засранец.
Другой Дин продолжает сверлить меня своим странным взглядом. И глаза у него такие же голубые, как у Дина из моего мира. Только добрые. И от них веет теплом.
У моего Дина когда-то были точно такие же.
13
Четыре года назад
Люси
Солнце слепит так ярко, что мне приходится щуриться, фокусируя на нем свой взгляд. Дин спит на соседнем лежаке, лениво вытянув в стороны руки и ноги и уткнувшись лицом в реечное основание. На его загорелой коже еще блестят крохотные золотые бусинки воды, они мелко дрожат в такт его ровному дыханию.
Я почти не дышу, пытаясь унять сердце и осознать природу тех чувств, которые рождаются у меня в груди при взгляде на этого несуразного мальчишку с ярким, светлым костром волос и длиннющими тощими ногами.
Почему еще вчера мы могли спокойно болтать о червяках, которых выкопали в саду для рыбалки, о прочитанных книжках, мультфильмах, просмотренных на выходных, о проблемах наших родителей или болячках соседского кота? Почему мы смеялись, деля на двоих пакет чипсов и бутылку газировки, и спокойно купались в озере, не заботясь о том, что на нас надето?
А теперь я густо краснею под его взглядом.
Постоянно думаю о том, как выгляжу, что с моей прической, и не просвечивает ли мой купальник после купания. Я замечаю, как его голубые глаза внимательно скользят по моей фигуре, и боюсь, что это отдалит нас друг от друга. Что мы перестанем быть друзьями и говорить обо всем на свете. А еще гадаю, вдруг это наш шанс стать еще ближе – ну, так, как это бывает у взрослых?
Да. Я думаю об этом постоянно.
О прикосновениях, поцелуях, о тепле его кожи и запахе его волос.
Возможно, в тринадцать лет еще рано думать о сверстниках в подобном ключе, но мои мысли упрямо вертятся вокруг Дина. Он спит, а я пялюсь на крохотные веснушки, которыми усеяна вся его спина, и уговариваю себя не протягивать руку. Они как маленькие созвездия на карте неба – красивые, манящие, и мой пульс зашкаливает от мысли о прикосновении к ним. Но я знаю, что будет: Дин проснется и уставится на меня с удивлением.
Я же его товарищ. Приятель, братан, кореш. Первый соучастник во всех проделках, главный хранитель его тайн. Его верный пес. Правая рука. Я – тот, кто его поддержит и, если необходимо, прикроет перед родителями и учителями.
Я – его друг. А не девочка.
И то, что у меня пока не торопится расти грудь, мне только на руку. Дольше можно оставаться подле него, не вызывая вопросов. Хотя, я уже слышала на прошлой неделе, как ребята из школы спрашивали у Дина, не встречается ли он со мной. Дин отшутился. А я… Я ощутила, как жар ударил в щеки, и трудно стало дышать.
Он не сказал ничего обидного, не стал отнекиваться, но и не подтвердил, что мы пара. Все честно, но мне, почему-то, стало не по себе. В тот момент я впервые поняла, что хочу большего. Если не сейчас, то когда-нибудь. И стала представлять нас двоих вместе – просто не могла перестать делать это.
Вот мы держимся за руки, вот идем вместе в школу, он открывает передо мной двери в столовую, вот дарит мне валентинку на День Всех Влюбленных – я мысленно примеряла нас друг к другу каждый день. И поцелуи: они стали сниться мне во сне и мерещиться наяву каждый раз, когда я смотрела на него.
Дин хлопал меня по плечу при встрече, а я представляла, что он берет меня за руку. Дин помогал стряхивать с моей одежды сухие листья, а я фантазировала, что будет, если он вплетет свои пальцы в мои волосы. Дин слизывал пузырьки содовой со своих губ после того, как попил, а я представляла эти губы на своих губах.
И это было так странно. Так волнительно.
И вообще непонятно: как взрослые делают так, чтобы целоваться и не стукаться носами, подбородками, зубами? И я знала, что обязательно узнаю это – с Дином.
И мне очень нужно было узнать: хочет ли он того же самого? Или это я такая сумасшедшая – мечтаю о несбыточном, несвоевременном, нереальном?
– Люси?
– А? – Я смущенно опускаю взгляд.
Дин переворачивается на спину и поворачивается ко мне. Ему тоже приходится щуриться, чтобы смотреть на меня: солнце слепит, обжигает глаза.
– Ты уже целовалась с кем-нибудь?
У меня душа уходит в пятки.
– П… по-настоящему? – Зачем-то брякаю я.
– Угу.
Моя рука дергается, словно чужая. Ощущение такое, будто меня раскрыли. Будто он видит меня насквозь, и мое тело мне больше не принадлежит.
– С языком? – Снова уточняю я.
Наверное,
