кастет. Дёргает удивленно бровями.
— Это зачем?
— Лекарство…
— Для кого?
— Для больных! Положи обратно.
Послушно засовывает в карманы.
— Что там по новым маршрутам у нас? Ничего не появилось? — намекаю ему на трекер.
— Увы…
Сегодня последний день месяца.
— А адресат?
— Баба Яга занимается этим вопросом.
Баба Яга у нас — полковник. Братья давно ещё окрестили.
Мы едем к зданию управления. По дороге съедаем по коробке фаст-фуда. Он ведёт, я кормлю его.
— А ты чего мне блинчик не оставила, — возмущённо.
— Неа, сама все съела.
— Э-э-э… Зольникова! А как же я? Я тоже хочу сладенькое.
Пацан…
К горлу подкатывает ком, к глазам слезы.
Мда… Совсем ты плоха стала, Зольникова. Рука-лицо просто!
— Яр?.. Ты чего?
— Ничего… — истерично смеясь над собой, шмыгаю носом и вытираю накатившие слёзы.
Это что такое, блять, за спецэффекты?! Как с этим функционируют??
— Яра?.. Хрен с ним с блинчиком!
Истерично начинаю хохотать, закрывая руками лицо.
Иван паркуется на обочине. Ошарашенно смотрит на меня.
Притягивая за грудки, целую в переносицу, губы и небритую челюсть.
— Чо происходит? Там блинчики с лизергином?
— Ооо… — рвано выдыхаю я.
Не совсем блинчики.
— Поехали-поехали! Опаздываем.
Одновременно с нами в ворота заезжает тачка Мансурова.
— О… Мизгирь… — оскаливается Иван.
Сжимаю его бедро высоко в паху. Спокойно…
Мы оба тормозим перед въездом. У него помеха справа.
— Пропусти его.
— С хуя ли?
— Пропусти, говорю.
Нажимаю на кнопку за Ивана, мерцая фарами Алишеру.
— И зачем?
— Он бесится, когда не понимает логику противника. Это выводит его из равновесия и он начинает совершать ошибки.
Возле крыльца тачка Виктора и кортеж охраны СОБРа — автобус и бойцы.
Мансуров открывает окно.
— Автобус уберите.
Бойцы стоят в агрессивных позах не шелохнувшись.
— Кто старший?
— Капитан Корнев, — надменно чеканит один из собрят.
— Я сказал, автобус подвинь, капитан, — цедит Мансуров, раскрывая корочки.
— Отряд в распоряжении полковника Зольникова, — холодно чеканит Корнев. — Убрать автобус приказа не было.
Иван ядовито угорает.
Паркует тачку на последнее свободное место у ворот.
Мы выходим.
— Здорово, бойцы! — рявкает своим.
Собровцы оживают, через прорези балаклав для губ видны скупые улыбки. Жмет у автобуса руку Корнева. Запрыгивает внутрь.
Поправив одежду, сажусь на заднее сиденье к майору Мансурову.
В тачке просто воздух трескается от его тихого бешенства.
— Добрый день товарищ майор.
— Чего назад села?
— Поза сзади позволяет контролировать партнёра.
— Выебать меня решила?
— Ответ в данном случае не политкорректен.
— Телефон! — тянет назад руку.
Хм…
Настороженно вкладываю ему в руку.
Забирает и разжимая пальцы, роняет его на асфальт.
Тварь!..
Собровцы конечно сейчас подберут, но…
— Ну, поехали, поработаем, Зольникова.
Глава 21 — Паук
Иван
— Держите, товарищ Капитан, — отдает мне телефон Яры боец.
— Что это было, а Зольников? — чешет репу Корнев.
— Не знаю. Но мне не зашло.
Тревожно мне…
Скидываю в чат к братьям инфу. Пусть ведут его тачку. Висит не прочитано. Ну чего начинается-то?!
— А зачем вас к управлению пригнали?
— Замес Питерских с нашим полканом.
— Чего?!
— Проверка документов. Правительственный запрос. Там Полкан наш и все вообще…
Значит, братья тоже там. И телефоны следственная группа изъяла.
— Чьи-то головы по-любому полетят. Говорят, — понижает голос. — Кто-то слил засекреченные архивы, а там же чисто не бывает…
Кивает вслед тачке Мансурова.
— А этот… Полкану нашему говорит, ты, мол полкан, а я — майор, но хочешь голову сохранить, играй по моим нотам. Документы совал какие-то подписывать.
Дядька по нотам не играет, он только в шахматы.
— И что полкан сказал?
— Иди, говорит, нахуй, майор. До генерала сначала дорасти, потом мне приказывать будешь. Бумажками подотрись…
— Ну, правильно…
Реально мизгирь! Паук… Плетет паутину свою липкую, всех оплетает. Хер знает, какая сеть у этой мрази. Он так скоро не то, что страной, миром править будет!
— Пацаны говорят, на обыск помчал к полковнику домой.
Там же Эва с детьми! Перепугают.
Устало провожу рукой по лицу. И мне становится ещё страшнее.
Надо было ебнуть этого Мансурова втёмную!
Дозваниваюсь Эве.
— Срочно детей в охапку, поезжай к Варваре, забирай ее с пацанами и — к бабушке в деревню.
— А что случилось, Вань?
— Эва… “Срочно” — это десять минут у тебя!
— С Витей что-то?!
— Витя разберётся! Детей увезите.
Скидываю вызов.
— Полкан наш успел запрос отправить туда, — стреляет глазами в небо.
— Богу что ли? — скептически фыркаю я. — Больше то ему никто не поможет.
Генерал наш последние деньки перед отставкой чалится, все уйти не может, не отпускают. Рисковать не будет. Лучше чужую голову отдаст. Не в первый раз дядьку кидает.
— Короче, если царь-батюшка сейчас дознание и обыски не отменит, то слетит наша офицерская верхушка, как нехуй делать. А он на правительственном форуме. Где-то на Алтае. Специально питерские момент подобрали…
— Ты откуда всё это знаешь?
— Я с утра в сопровождении был, когда полкану нашему докладывали. Ну и при конфликте присутствовал.
Ненавижу беспомощность! Но как повлиять на происходящее не понимаю.
Сижу в автобусе, слепо смотрю вперёд.
А кто слил Мансурову архивы, мы знаем. Тот самый абонент, которого Умка накопала — Лазарев. У него же доступ…
— Ты чего сидишь, братишка? Ваших тоже в ружье сейчас погонят. Дуй на базу.
— А у меня медосмотр…
— До обеда.
— А я ещё не обедал.
— Ой, сдуют тебе звёзды, Зольников. Прикрывать то некому будет теперь…
— Звёзды?
Какие нахер звёзды?! Когда головы летят…
Яра
Обыск у Виктора с Эвой. Три спеца в перчатках дотошно перерывают квартиру. К каждому из них приставлен понятой.
Это формальность. Понятые всегда подписывают не читая описи. Им страшно не угодить нам. И попасть в какие-то черные списки.
Они ничего не найдут. Виктор недавно переехал в квартиру побольше и она стерильна. Я заношу в протокол всё, что Алишер приказывает мне заносить.
Мы в детской оказываемся одни. Надев перчатки, он пальцами выдергивает брезгливо детские вещи из шкафа на пол.
Меня дёргает от каждой вещички.
Подцепляет балетную пачку Софийки. Держит перед лицом.
— София занимается балетом?
— Бриллиантовое колье, — отдают ему пакет.
И ещё один.
— Флешка…
Я знаю эту флешку.
— Проверь что там.
Разглядывает колье.
— Я вам так скажу. Это записи детей.
— Включи…
Я близка к аффекту, блять!
Но послушно включаю.
На экране его бука у станка танцует Софийка. Очень старается. Тянет ножку…
— Умница какая, — прищуривается он.
— Все девять гигов смотреть будете?
— Скачай мне её.
Что-то есть такое в его тоне, что я вдруг бесповоротно решаю, что он уже пожил своё. Достаточно.
— Товарищ Майор, а можно вопрос?
— Давай…
— А чего Вам дались эти Зольниковы?
— Во-о-от… Теперь уже разумные формулировки пошли. Ты уже
