с широкой улыбкой, присев. — Ты еще ничего не попробовал? Не нравится, как выглядит?
— Думаю, с чего бы начать.
Начни с нее.
— Приятного аппетита, Дан. Давай выпьем за прекрасное начало вечера и… примирение.
— Мы не ругались. Я просто показал тебе, как себя не стоит вести.
— За примирение, — упорно настаивает и касается моего бокала своим. — Кстати, тебе тоже не мешало бы извиниться за то, что сравнил меня с падшей женщиной. Надеюсь, у тебя получится. Очень в это верю. За хороший вечер! — выпаливает тост, умудрившись смешать его с претензией в мою сторону!
Ладно, выпью. Тем более, сок, действительно, гранатовый. Белка пьет с того же графина. Я медленно подношу ко рту то же, что ест она, начинаю есть несколькими мгновениями позже. Пробую аккуратно.
Но поняв, что она ест и ест без ограничений, явно проголодавшись, без опаски, уменьшаю уровень настороженности до расслабленного минимума и наслаждаюсь едой.
Действительно, вкусно.
— Добавки?
Отрываю взгляд от опустевшей тарелки, Белка сияет, с трудом удерживая улыбку. Скобы так и норовят блеснуть на ее зубках.
— Да, пожалуй. Возьму еще немного.
— Давай мне.
Она поднимается и подает мне чистую тарелку и чистые столовые приборы. В случае необходимости и в полевых условиях я могу и протухшую воду с личинками пить и не есть или есть то, на что и не всякий голодающий позарится. В условиях необходимости и выживания приучен контролировать уровень отвращения и брезгливости. В работе тоже не боюсь запачкаться. Но когда отдыхаю, люблю чистоту и порядок во всем, и вот эти, блять, чистые тарелки, вилка и нож при условии, что моожно было наложить еды в ту же самую тарелку, бля…
Белка аккуратно накладывает, немного притрусила зеленью. Ассорти на тарелке выглядит красиво, как в ресторане, но порции отменные. С удовольствием расправляюсь с дополнительной порцией.
— Ты любишь десерты? Я еще десерт приготовила, но бисквит вышел немного ниже, чем я планировала.
Признавшись в своей оплошности, Белка выглядит немного раздосадованной.
— Думаю, он вышел отличным. Я буду десерт.
— А мороженое любишь?
— Это то, которое лижут? Шары полизать предлагаешь?
Белка ошарашенно округляет глаза и становится пунцовой, откатывается немного назад, несколько раз приоткрывает ротик и снова захлопывает его. А я так и вижу, как между этих розовых губок вытягивается язычок, и она ласкает им мои яйца.
Фантазией прижаривает безумно, сидеть становится неудобно, приходится поправить крепкий, будто камень, стояк.
Белка возмущенно пьет сок и, наконец, откашлявшись, сообщает:
— Мороженое — это то, что подается в креманках. Его нет смысла готовить заранее. Если ты будешь мороженое, я им займусь, оно должно немного подтаять.
— Чтобы текла, да?
— Чтобы стать мягким и вкусным.
— У меня в морозильнике не было запасов мороженого. Значит, ты покупала для себя и любишь его. Не отказалась бы сама, да?
— Да.
— Я буду мороженое.Твое.
Ника снова ерзает, словно у нее под попой горит стул.
Прислушиваюсь к музыке: какой-то струнный перебор. Вроде похоже на те мелодии, под которые плясать можно. Ника немного раздумывает, снова ест немного, пьет, потом спрашивает:
— Ты танцуешь?
— Нет.
— Это легко, — встает и, быстро оказавшись возле меня, предлагает ладонь. — Пойдем. Белый танец. Отказывать будет неприлично. Не с вешалкой же мне танцевать.
— Лучше с вешалкой. Я совсем не танцую, — но поднимаюсь.
— Это легко. Ты просто становишься ближе, обнимаешь меня за талию, я опускаю руку тебе на плечи, и ты двигаешься, как тебе хочется. Можешь закрыть глаза, — шепчет. — И не обязательно крутить па.
— А ты умеешь?
— Я неплохо вальсирую и так… по мелочи… из бальной программы…. Еще не все забыла.
— Занималась?
— Да, пока партнеров не переросла, — усмехается.
Мы топчемся на месте.
— Просто почувствуй музыку, закрой глаза и начни раскачивать бедрами… — показывает, как надо.
Я наблюдаю за ней из-под полуопущенных ресниц, ловлю момент, когда она сам расслабляется, и, прихватив за одну руку, кручу вокруг своей оси, на финале прижавшись бедрами к ее попке.
Плотно-плотно.
Мои руки плотно удерживают ее за талию, раскачиваю бедрами…
Она точно чувствует то дикое безобразие, которое рвет мои брюки в клочья.
— Скажи, у меня получается?
— Д-да, — отвечает, дыша все чаще и чаще…
Несколько провокационных движений, толчков…
Потом снова разворачиваю ее к себе лицом, несколько раз кручу и ловлю.
— Ты соврал!
— Кое-что я точно умею… — и накрываю ее рот своими губами.
Осло
Губы почти не встречают сопротивления, я раскрываю мягкий податливый рот, который уже приоткрылся, чтобы сказать мне что-то или возразить — неважно! Важно, что я уже добрался своим языком до ее язычка и погладил, потрогал всюду, даже небо лизнул и провел языком по ее скобам, снова вернулся к языку, заигрывая, продавливая. Ладони начали гулять по спине, бедрам, сжимая ягодицы. Медленно сменяю курс движения, подталкивая Белочку в сторону больших кресел возле камина. Она немного спотыкается, потому что двигаться приходится спиной вперед, и кусает меня за губу.
Контакт ртов размыкается. Белочка мигом отводит рот от моего, отклоняется назад настолько, насколько позволяет тесный контак тел и смотрит с удивлением.
Глаза большие, зрачки расширенные, сердечко в груди бахает ускоренно.
— Что ты делаешь?
— Хвалю за организацию ужина и гарантирую его правильное окончание.
— Это какое же? — сощуривается.
— Сама понимаешь!
Грубовато прижимаю ее к себе, чтобы ощутила мой каменный стояк.
Ощущает.
Реснички вниз дергаются, трепещат. Дыхание становится поверхностным и еще более частым.
— Я же тебе не нравлюсь. И со мной хуже, чем со шлюхой, — толкает в грудь.
Я не отпускаю.
— Дан, будь последовательным. Ты же мужчина, в конце концов. У нас был уговор?
Что-то я медленно начинаю соображать.
Какой уговор, когда член стоит и полыхает?
Но что-то мы обсуждали.
— Я готовлю вкусный ужин и могу задать тебе три вопроса, на которые ты ответишь максимально честно и подробно, — стучит пальчиком по груди. — О сексе речи не было! И потом… Глупо требовать его у той, которую считаешь хуже шлюхи. И я, если снова допущу это, только подтвержу твои слова, а я… Я себя хуже шлюхи не считаю и унижать себя не хочу. Ко всему прочему, ужин еще не закончен.
— Не закончен?
— Не
