как только я это принял, сразу все встало на свои места и в голове нарисовался план.
***
Ника
Следующее утро я проспала.
Встала значительно позже обыкновенного.
Как всегда, когда пересыпаешь, пусть даже невольно, потом голова тяжелая. На утреннюю практику уже не успеваю. Принимаю душ, чтобы освежиться, грустно смотрю на платье в корзине с грязным бельем. Вчера я пыталась застирать пятно, остался след подливы.
Без сожаления выбрасываю платье в мусорную урну.
Там ему самое место.
Плетусь на кухню, думая о том, что привычное пробуждение Дана я феерически профукала.
Он озвучивал мне время приема пищи. Наверное, снова гадость в наказание придумает.
Но… на кухне меня неожиданно встречает Дан и… накрытый стол.
Ну как накрытый, приборы расставлены.
Даже в точности, как я их обычно ставлю.
— Доброе утро. Садись, будешь завтракать.
Наверное, даже на другом конце света было слышно, с каким стуком на пол грохнулась моя челюсть.
— Что?
— Доброе утро, — отзывается невозмутимо, наполняя турку. — Я решил приготовить тебе завтрак.
— Обалдеть, — шепчу и в тихом шоке падаю на стул.
Пялюсь на широченную спину Дана, перемещающегося от плиты к холодильнику и обратно. Аппетитно пахнет варящимся кофе, сам мужчина смотрится безупречно в обтягивающей футболке.
Я бы даже сказала, вкусно смотрится.
И если бы мы были парой, как я когда-то мечтала о будущем, то сейчас бы обняла и поцеловала своего мужчину между лопаток.
Но… Дан — не мой мужчина, а мой Вадим — значительно ниже Дана. Мне бы удалось поцеловать его только в затылок. Потому что мы с ним одного роста…
Стряхиваю наваждение, сосредоточившись на том, как Дан наполняет чашки, подогревает что-то на сковороде. Я не вмешиваюсь в его действия. Если я что-то и поняла о нем, так это то, что если он что-то решил, лучше не вмешиваться и не перечить.
Тем более, мне готовят завтрак.
Боже…
Не верится.
Не верится до тех пор, пока на мою тарелку не опускается разогретый творожный блин, разрезанный треугольничками, а сверху льется жидкая, как я люблю, сметанка и немного сгущенки.
Я тянусь к еде.
— Стой, — просит Дан и опускает передо мной чашку с напитком. — Вот теперь приятного аппетита.
— Все так красиво! Все, что я люблю! Откуда ты знаешь?
Дан садится напротив, уминая пышный омлет с беконом и большим количеством зелени.
— Я изучил твой дневник питания.
Ах да, я записывала в блокнотик и всегда клала его на холодильник.
— Выявил, какой завтрак ты готовишь чаще всего и решил, что это — твой любимый завтрак. Я прав?
— Да-да… И какао я тоже люблю, но привыкла…
— Кофе натощак пить не стоит. Лучше пить его во второй половине дня. Тем более, к нежному творожному блину лучше подходит мягкое какао на сливках.
И у меня возразить не получается. Дан прав — так намного вкуснее.
— Спасибо.
Аж плакать хочется, так вкусно… Давно мне не готовили.
Иногда я ездила рано утром в город в забегаловку только для того, чтобы мне кто-то принес покушать и расставил приборы.
— Ты носом хлюпаешь? — уточняет он.
Вытираю украдкой слезинки.
— Все очень вкусно, так вкусно…
Думаю, человеку с таким сложным и непререкаемым характером, как у Дана, и закаленными собственными устоями было непросто поступиться своими принципами и пойти на примирение, приготовив завтрак.
— Все-таки ты хороший человек, Дан.
Дан молча уставился в свою тарелку и до конца завтрака никуда, кроме нее, не смотрел, только к концу трапезы добавил:
— Оставь посуду, я приберу. Не строй планы на сегодня. Поедем в город.
Ника
Очень не хочется пропускать шанс помириться с Даном, но его предложение может быть для меня опасно.
— Знаешь, я больше люблю тишину, одиночество. Редко бываю в людных местах.
Дан размеренно кивает:
— Дай угадаю: бываешь, в основном, в предпраздничную суету, чтобы закупиться надолго. Затеряться в толпе и спрятать огненный цвет под непримечательным париком, еще ты сутулишься. Я угадал?
Откуда он знает?!
Ах да, наверное, пока я там… в каморке сидела, он всюду залез.
— Ты побывал в ящике комода с бельем? — спрашиваю ледяным тоном.
— Нет, — слегка улыбается. — Просто у тебя фальшивые документы, Сергеева Вероника Андреевна. Люди с фальшивыми документами снимают на длительный срок дом в глуши, не особо вдаваясь в подробности, только если от чего-то бегут, прячутся. В чем накосячила ты?
— Мы договорились, что я тебе не мешаю жить в твоем доме.
Дан издает легкий смешок:
— Сейчас ты не Белка. Сейчас ты — лисица, пытаешься схитрить. Уговор был другим, и ты его прекрасно помнишь.
Помню, конечно, но не хочется исполнять после того, как меня опустили на уровень ниже шлюхи. Да я вообще ничего допустить не должна была… Ничего такого!
Вот как мне теперь быть? Девственность восстанавливать?!
Я усердно поджимаю губы, всем своим видом демонстрируя, что отвечать не собираюсь.
— Бери свой парик и собирайся. Сутулиться и уродовать себя некрасивыми очками необязательно. Если тебя ищут, то ищут одинокую высокую девицу, а не девушку в компании мужчины, с которым у нее близкие отношения.
— Вот как?
— Да. Поехали, развеешься. Что-то мне подсказывает, что жить в одиночестве тебе не так сильно нравится, как ты пытаешься это показать.
***
На сборы уходит не так много времени. Я старательно закрываю плотным тоном свои веснушки, тщательно прячу волосы под парик, переодеваюсь. Дан уже готов, ждет меня.
— Как тебе? — спрашиваю.
Он смотрит на парик на лицо и качает головой:
— Отвратительно. С рыжим цветом и веснушками в миллионы раз лучше. Сейчас ты просто непримечательная девица.
— Спасибо.
— Поехали. Надеюсь, по возвращению, ты все это смоешь и снимешь.
— Тебе настолько нравятся рыжие?
Дан выгоняет внедорожник, даже открывает дверь.
— До тебя с рыжими не трахался. Ты первая.
Немного екает внутри, румянец ползет под плотным тоном на лице. Стараюсь контролировать дыхание и сдержать восторг, когда машина выезжает на трассу. Конечно, у Дана классный дом, просто дом мечты. Но жить в самоизоляции сложнее, чем я думала. Для меня каждая поездка в город — небольшой праздник, а сейчас… Голова даже кружится.
Дан навевает какое-то ощущение спокойствия и безопасности, может быть, даже прогулка затянется немного дольше, и я не буду спешить? Хотя вряд ли…
— Вероника — твое настоящее
