не скольжу промежностью по горячему, твердому бугру.
Сладко и колко…
Дан перестает мять мой зад и ныряет под резинку штанов с трусиками. Я сама приподнимаю бедра, чтобы дать ему возможность коснуться напряженной, зудящей от напряжения плоти.
Он сжимает меня пальцами там, просто сжимает, перетирает немного, нажимает ритмично, и меня уносит. Оргазм растекается по телу, плавит его, сладким сиропом выжигает вены и разумные мысли. Я втягиваю в себя язык Дана, сосу его, наслаждаясь волнами, облизывающими снизу.
— Давай на член? — предлагает часто дыша.
— Дан…
— Что? Трахнуть тебя хочу. Только об этом и думаю. Ты обалденно кончаешь, а когда сжимаешь меня вот этим местечком… — вводит пальцы, двигая, — просто нет слов. Сплошной кайф.
Дан вбивает пальцы быстрее и глубже. Я понимаю, что этого мало, хочется большего… Голова плывет, губы и язык снова в плену.
— Давай, Моника. Давай… Ни с кем не было так хорошо, как с тобой! — быстро добавляет.
Это признание сокровенное или просто лестное?
Даже не знаю. Не понимаю.
Вообще ничего не понимаю, как согласилась на то, что было потом…
— Только здесь с нашими габаритами места маловато будет, — распахивает дверь.
— Эй ты… чего? На мороз?
— Сегодня тепло и снежно.
— Нас увидят… Нас увидят, ты что творишь?
Причитаю, как сумасшедшая, когда оказывается за пределами машины. Дан сзади, надавливает на поясницу.
— Обопрись локтями о сиденье.
Я бормочу слова сопротивления, но тело уже подстраивается под приказы Дана, и никакие разумные доводы не играют роли.
Адреналин подстегивает, страх топится в нем с головой.
Желание накрывает сверху, спазмы предвкушения сокращают интимные мышцы, возбуждение расходится по телу дрожью.
Не ведаю, что творю. Будто со стороны слышу свой возбужденный, сухой шепот:
— Дан… Дан, быстрее, пожалуйста. Да-а-ан… — и захлебываюсь восторгом, когда чувствую, как он туго и плотно головкой члена давит на вход. — Дааа… Да…
Выгибаюсь на него. Дан звонко хлопает ладонью по ягодице и бедру.
— Блять, вот это попка…
Он притягивает меня к себе за бедра и погружается ритмичными толчками. Плавно и размеренно, давая привыкнуть к размеру, а я… боже… хочу больше и глубже…
Дискомфорт тает от жара между нашими телами. В воздух поднимается пар от дыхания и пар от тела.
— Кайфовая девочка. Вкусная…
Он мало говорит, но много делает, я хныкаю и постанываю, виляя попкой, умоляя…
— Засадить поглубже?
Грязно-грязно, фу, Дан… Но да…
— Да, — содрогаюсь, бормоча куда-то в сиденье. — Да…
Движение выходит глубокое и резкое, от него сокращается все внутри.
— Трахать буду жестко и быстро. Ты меня несколько дней без секса мариновала. Так что опусти ручку и побалуй себя.
Я?! Такое… Ну, нет… Нет… Или все-таки да?
Потому что Дан начинает трахать меня так, что из легких вылетают весь воздух и попискивания, смешанные со стонами.
Ноги подгибаются в коленях.
Хорошо, что есть опора подо мной и Дан за бедра держит, пока вколачивается, иначе бы я повисла безвольной тряпочкой — безвольной, но мокрой и полной удовольствия.
Кое-как просовываю руку, пальцами нащупываю точку, которая молит о прикосновении. Подстраиваюсь под ритм Дана, жар под собственными пальцами, вихрь удовольствия несет, подхватывает, и все ощущения закручиваются в торнадо.
Очень остро проживаю каждый миг бешеного и спонтанного секса.
Сильные пальцы на моих бедрах, таран члена, мощно двигающегося внутри меня, собственные легкие порхания на клиторе, запах кожи салона, морозец и крохотные покусывания на обнаженной пояснице, когда на нее опускаются редкие снежинки.
Боже… Боже… Я больше так не могу.
— Кончай. Кончай, если хочешь…. Я еще… Еще… — ускоряется.
Внезапно до слуха доносится шорох шин.
Мимо пролетает машина!
От стыда и возбуждения горю, ведь Дан и не думал притормозить и пригнуться, продолжил, как ни в чем не бывало, и я кончаю, сжимаясь вокруг его члена.
Сжимаюсь и кончаю, по бедрам течет. Все плывет, мир расплескивается сиропом экстаза. Я плаваю в нем и несколькими толчками позднее меня догоняет Дан, кончая.
Не говорит ничего, сипло и часто дышит, прижавшись сзади.
Несколько мгновений куража и абсолютного счастья на вершине, потом плавно пикирую с облаков удовольствия вниз.
— Дотянешься до салфеток? Да. Между сиденьями. Протяни, я вытру тебя.
Обессиленно распластавшись, жду, пока он вытрет меня между ног салфеткой.
— Хорошо потекла, все трусы мокрые. Залезай на заднее сиденье. Там моя сумка, найдешь для себя чистые трусы.
Выпрямляюсь с трудом, меня кружит от удовольствия. Едва ворочая языком, пытаюсь возмутиться:
— Что? Как это… Ты… знал, что так будет?
Ника
Дан разворачивает меня к себе и легко целует в лобик.
— Не могу сказать, что планировал. Ты планы умеешь обламывать. Но я надеялся, скрывать не буду.
— Вот же… А я повелась!
— Обиделась, что ли? Эй, ты чего, Белка? Мне с тобой нравится, — цепляет за подбородок и целует. — Так что не обижайся, но я скоро захочу тебя снова.
— Нас видели.
— Не парься, тебя никто не разглядел. На такой скорости, как ехала та машина, вообще сложно разглядеть что-то. А если сомневаешься, скоро докажу, — ухмыляется. — Так ты будешь переодеваться или тебе приятнее ходить с мокрыми трусами?
— Я переоденусь! И поеду сзади… И больше ни-ни. Мы вообще-то в город едем. Зачем-то.
У него в сумке реально оказываются мои трусы.
Обалдеть! Когда он их взять успел?
С ночи подготовился?
Вот же гад самоуверенный, как будто знал, что снова я буду вести себя, как заядлая грешница и вымаливать его мужскую ласку…
Помимо трусов я нахожу протеиновый батончик — один из тех, что всегда покупаю для перекуса и бутылка с соком.
— Подкрепись, не стесняйся, — хмыкает с переднего сиденья Дан. — Сегодня тебе понадобится много сил.
— У тебя большие планы?
— Подозреваю, шопинг будет изнурительным.
— Не стоит напрягаться, вот и все!
— Стоит! — упрямится.
— Я могла передумать. И вообще, сам ешь батончики, а я не еще не проголодалась!
— Обидчивая какая.
У него благодушное настроение? Усмехается довольно.
Машина плавно трогается с места.
— Итак, что у тебя за любимый имеется? — не дает передохнуть Дан и задает слишком волнующий для меня вопрос.
— Разве не моя очередь задавать вопрос?
— Давай отвечу. Ты хотела узнать мое полное имя. Дан не от имени Даниил. Дан —
