сокращенно от имени Данис, — делает ударение на «а». — Подозреваю, мама хотела назвать меня Денис. Но роды были тяжелые, она лежала в реанимации, а бумаги заполнял мой пьяный до зеленых соплей второй родитель. Он нацарапал Данис, вместо Денис. Так что у меня паршивое имя, которое я решил сократить.
Дан буквально огорашивает меня потоком информации, которую вываливает на меня сразу же водопадом. Слова бьют как камни, не продохнуть.
Я успеваю лишь открыть рот и захлопнуть его, чтобы не вытолкнуть из себя признание. С отцами нам не повезло.
Вместо этого говорю с досадой:
— Ты использовал мой вопрос! Вдруг я уже передумала это спрашивать? Не считается! Фальстарт!
Внезапно Дан начинает раскатисто смеяться:
— Белка, ты как ребенок. Ладно, я уступлю. Фальстарт, так фальстарт. Спрашивать будешь?
— Нет. Не думаю. Не нашла, что еще интересного у тебя спросить.
Конечно, я вру! Мой язык горит от вопросов, которых целая тьма!
Кто он такой? Чем занимается? Почему живет так далеко? Что он любит…
Ничего спрашивать пока не буду. Надо выбирать с умом.
Больше никаких поспешных выводов и действий. Теперь я буду осторожной с этим хитрецом!
— Не хочешь, как хочешь. Мой вопрос. Повторяю. Что у тебя за любимый имеется? Соврала?
— Нет.
— Ха. А он знает… что он… любимый? — усмехается. — Или даже не подозревает.
— На что это ты намекаешь? Будто я безответно по кому-то сохну?!
— Очень похоже на то. Иначе я не понимаю, что за любовь такая… без близости. Секса у тебя не было. Платоническая любовь? Чушь. Может, импотент?!
— Вадим не импотент! — возмущаюсь. — У него все работает, как часы.
Наверное…
То есть я на практике не проверяла, но точно знаю, что у него были интрижки и все такое. Он старше…
— Член в деле не пробовала? Значит, гарантий быть не может. Хоть видела его агрегат? Трогала?
— Хватит. Тебя не касается.
— Касается. У нас уговор. Отвечай! — требует.
Я осторожно подбираю слова, чтобы рассказав о Вадиме, не рассказывать ничего о своей семье. Долго кручу в голове варианты, пока не признаю поражение: так не выйдет! Не получится…
В итоге я решила рассказать без имен и фамилий.
— Мы давно дружили с Вадимом. Еще со… школы, — проглатываю факт, что он — сын друзей семьи. — В последний год у нас завязался красивый роман, и родители не были против. До некоторых пор. Отец отказал Вадиму…
Пропускаю подробности: отец был не против, но потом вдруг резко заломил цену. Если Вадим хочет строить со мной отношения, то пусть сразу женится, но перед этим заплатит баснословный выкуп за невесту.
Семья Вадима бы не потянула такую сумму.
Чуть позже я узнала, что отец проштрафился перед одним из ублюдков, Калмыченко, по прозвищу Калмык, за которым всегда подчищал грязные махинации и приводил их в законный вид.
Папочка просто решил отвадить Вадима, чтобы без проблем сплавить меня Калмыку, ведь тому захотелось иметь веские основания, что больше папа не накосячит. Таким основанием должна была стать я.
Вот только я случайно подслушала этот разговор и решила сбежать.
Вадим мой план поддержал.
Чувствую себя предательницей своей семьи. Судя по траурным заголовкам, Калмык все-таки отправил на тот свет моего папашу и присвоил денежки.
Но кое-что я все-таки урвала перед побегом. Папа всегда мечтал иметь сына, которого бы обучил всему, что знал сам. Но от его очередной жены родилась я — рыжая, нескладная и чересчур любопытная. Кое-чему я все-таки у отца нахваталась, поэтому побег удался…
Мне казалось, трех лет будет достаточно, чтобы Калмыку надоело меня искать. Ведь состояние он прибрал.
— Ты замолчала, — вырывает меня из раздумий Дан.
— Замечталась о любимом, — вздыхаю притворно.
На самом деле отдираю от души липкий страх, что я ошиблась. Некоторые люди не прощают оскорбления… Такие, как Калмык.
— Отец отказал Вадиму, но мы все равно решили быть вместе. Просто для этого придется немного побыть порознь и подождать, пока меня признают без вести пропавшей.
Дан молчит.
— Я не люблю, когда мне врут. Но я сделаю вид, будто на моих ушах не повисла лапша, потому что не хочу портить этот день. Кстати, я делаю тебе одолжение, и за это хочу получить минет, — добавляет невозмутимо.
Я поперхнулась.
— Минет?! А не треснет?! — пыхчу от возмущения.
— Не треснет. Тебе понравится, гарантирую. От моего члена никто не отказывался.
— Я буду первой.
— К ночи ты изменишь свое мнение.
Ника
Темы секса мы больше не касаемся. Я предпочитаю замолчать и разглядывать окрестности из окна.
Возвращаюсь к мыслям о Вадиме снова и снова.
Возмущает, что Дан не верит в мои чувства к нему. К сексу меня принуждает и приравнивает это принуждение к измене? Да он просто наглец!
Но тут просыпается второй голос — то ли голос совести, то ли голос здравого смысла, который возражает настойчиво, рьяно и настаивает, что я не права.
Не во всем права! А если быть совсем честной, то с поцелуями я к Дану сама полезла, он меня лишь поцеловал в ответ, а потом… Потом как будто началась сверхбыстрая химпческая реакция. Я и опомниться не успела, как уже хотела получить порцию удовольствия, а потом… вымаливала Дана заняться со мной сексом. Буквально вымаливала.
И еще в голове мелькает мысль, которая пугает: я не помню вкус поцелуев с Вадимом, я даже его лицо не могу воспроизвести точь-в-точь в своей памяти. Картинка постоянно дрожит, расплывается. Помню лишь в общих чертах.
Эта мысль и тихое, но честное признание перед собой пугает до дрожи.
Пугают выводы, к которым я прихожу. Не без помощи Дана, конечно. Он запустил эту вирусную реакцию в моем организме. Я поставила под сомнение любовь к Вадиму и, что самое ужасное, нахожу этому подтверждения.
Немыслимо.
Чудовищно!
Я не люблю Вадима?! Неужели не люблю? А он…
Несколько минут проходят в тишине и кошмарах наяву.
Так ужасно, если я не люблю Вадима, это означает, что у меня нет вообще никакой цели. Раньше я знала, что будет впереди, знала, для чего живу в глуши и лишаю себя возможности общения.
Не хотелось привлекать гнев Калмыка. За три года он наверняка приумножил состояние моего отца, завел себе кучу новых девок и думать обо мне бы забыл.
Плюс к этому
