себя, и скользнула вниз, к скамейке «волков».
– Успокаивайся, малый! – услышала почти сразу, наблюдая, как игрок с фамилией Рыбаков поливает голову согнувшегося почти пополам Дениса водой из бутылки, а кто-то из тренеров накрывает его полотенцем. – Нормально отработал. Не повезло просто.
Наверно, Денис не хотел бы, чтоб Саша видела его в такой момент. Если б на неё смотрели, когда она расстроена, ей точно было бы неприятно. Поэтому девочка повернулась спиной ко льду и поднялась на самый верх трибуны, где устроилась в неприметном месте и надвинула на голову красный капюшон.
Ещё несколько дней назад она бы и не подумала, что победа родного клуба станет для неё такой чужой и нежеланной. И что она будет не просто не рада ей, а откровенно разочарована. Вид счастливых недавних одноклубников раздражал. Ковалёв, в которого она так верила, был подавлен. И от бессилия снова хотелось плакать.
Нестеренко после недолгого разговора с незнакомцем уже вернулся на лёд и вёл себя чересчур радостно, как будто и нет у него никакого сломанного пальца. А его собеседник приблизился к скамейке «волков» и стоял сейчас рядом с Денисом, положив ему ладонь на плечо.
Там же внизу из гущи событий уже вынырнул Ромка. Он покрутил головой по сторонам, заметил Сашу и побежал к ней наверх.
– Са-а-ашка… – произнёс он умильно, плюхнулся рядом, снова обнял за плечи и притянул к себе.
Обида снова взяла верх, она отпустила слёзы и громко всхлипнула, уткнувшись носом ему в грудь.
– Хватит реветь! Я тебе крутые новости принёс.
Девочка даже не подняла головы.
Роман прижался щекой к её макушке и смешно фыркнул:
– Ну, ты будешь слушать или нет?
Она недовольно что-то промычала, и Платов оторвал её от себя. Заставил поднять лицо и посмотрел в глаза:
– На выходных к нам приедут играть маленькие «волчата».
– Маленькие? – пискнула она сдавленным голосом.
– Ну, вообще-то, – качнул он головой влево-вправо, – они такие же лоси, как мы. Но все ж зовут их маленькими.
– И-и-и… что?
– Анисимова, у меня сейчас такое ощущение, что у тебя вместе с соплями все мозги вытекли! – Ромка хорошенько тряхнул её. – «Волчата» приезжают! Наш год! Угадай, кто у них в воротах стоять будет?
Саша хлопнула мокрыми ресницами, вытерла нос рукавом и покосилась на лёд:
– Денис?
– Ну… вероятно, да! Придёшь болеть за него? Или, – он немного смутился, – за нас? Мы же с пацанами тебе ничего плохого не сделали.
Саша утвердительно закивала. Правда, другу так и не удалось понять, на который из его вопросов был дан такой ответ. И Ромка не стал уточнять. Только улыбнулся натянуто и снова выдал:
– Всё, заканчивай плесень разводить! Смотри, кубок уже вручают и медали сейчас будут раздавать! Пошли поближе?
– Нет! Иди один, если хочешь, – она отстранилась.
– А ты не обидишься? – Ромка тронул её пальцем за кончик носа.
– Иди, Платов!
Он потрепал Сашу по голове и снова испарился. А она, по-прежнему хлюпая носом, встала с места и тоже устремила взгляд на лёд.
Игроки «Энергии» продолжали ликовать, обнимаясь и поздравляя друг друга. Их радость не унималась. Они теперь – команда Старшей лиги, которая в новом сезоне подарит городу много интересных и зрелищных матчей с клубами более высокого уровня и класса.
«Волки», напротив, смотрели на них уныло. Эти ребята шли к победе непростым путём, теряли людей, принимали решения – правильные и не очень, рисковали, ошибались и тоже заслужили возможность поднять над головами чемпионский кубок. Но для них всё закончилось вот так…
Одни смеются. Другие прячут влажные глаза. Хоккей даже после окончания игры – это всегда битва настроений.
На льду Ковалёв уже получил медаль. Подержал её в руке, осматривая со всех сторон. А потом поднял голову и стал оглядывать трибуны. Саша замерла, закрывая ладошками нижнюю часть лица. Он увидел её. Кивнул едва заметно. И она кивнула в ответ.
Кто-то из одноклубников обнял его за плечи и что-то сказал на ухо. Денис отвлёкся, и они потеряли зрительный контакт. Саша утёрла рукавом остатки слёз и подумала, что выходные уже послезавтра. И если он действительно будет стоять в воротах маленьких «волчат», она снова займёт позицию у него за спиной. Сейчас ей казалось, что иначе теперь уже быть не может…
– Ты остаёшься! – безапелляционно заявил Денису тренер.
Ковалёв непонятливо взглянул на папу, который стоял рядом с ним, и заметил, что оба как-то странно переглядываются.
– В смысле? – вздохнул он устало.
– Чирков звонил, – пояснил тренер. – Он привезёт «волчат» на юношеский турнир на выходные и очень просил тебя остаться здесь.
– Если только ты сам хочешь, – добавил отец.
Денис соображал ровно две секунды:
– Сколько времени у меня есть, чтобы подготовиться?
– Мало, конечно, – папа оценивал ситуацию адекватно. – Чуть больше суток… И я бы увёз тебя домой, потому что у Чиркова есть ещё два вратаря. Но решай сам. Если мы домой не поедем, ты успеешь отоспаться и немного отдохнуть где-нибудь в гостинице.
Денис кивнул. Он устал, и его вроде бы тянуло поскорее вернуться в свою родную комнату, где он смог бы снова прокрутить в голове все самые неприятные моменты финального матча, проанализировать собственные ошибки и действия соперника. Ну и, конечно, переварить это поражение. В одиночку. Но в то же время и покидать этот город так быстро теперь не хотелось. У Дениса было такое чувство, как будто он здесь что-то ещё не сделал или забыл сделать. Оно его страшно беспокоило, и папа это живо отметил.
– Ну, что, останемся? – кивнул ему вопросительно.
– Д-да, – неуверенно отозвался Денис и перевёл взгляд на тренера.
– Я так и думал, – тот впервые по-отечески взлохматил ему волосы и крепко стиснул в объятьях. – Спасибо, парень! Отработал так, как надо. Я такого не ждал. Без тебя бы мы не вывезли.
– Так мы и не вывезли, – вздохнул Денис, уворачиваясь и приглаживая волосы.
– Ты даже не представляешь, что ты сделал! – потряс он ему руку. – Через пару лет, когда ты подрастёшь и сам всё будешь решать, я возьму тебя к себе в команду.
Денис изобразил на лице улыбку:
– Через пару лет будет видно… Куда мы, пап?
– Для начала поищем, где остановиться, а потом пойдём ловить такси, – отец вынул из кармана телефон. – И надо маму предупредить. Посиди пока.
Парень кивнул и вернулся на своё место в раздевалке. Присев на лавку, прислонился спиной к стене и откинул голову назад. Первая горечь от обиды уже прошла, остались только усталость и упавшее до нуля настроение.
