— Хорошо, скажешь, когда будешь готова.
Я кивнула. Этот человек был внимателен к моим чувствам и к моему личному пространству. Это тебе не Маркус с его претензией на большую роль в моей жизни.
— Что нового на работе? — спросила я.
Я знала, что они трудились над большим детским парком.
— Через пару недель заканчиваем.
— Красиво получилось?
— Скоро повезу тебя посмотреть.
— Ты так расскажи.
— Там видеть надо. Фонтаны, гроты, деревья…
А на следующий день пришел Маркус.
Он все точно рассчитал. Он пришел сразу же после Брендана, с большим букетом белых роз, спокойно, даже не поздоровавшись, прошел мимо Брендана, наклонился ко мне и властно поцеловал в губы.
Я так растерялась, что не сразу отреагировала. Это было так неожиданно, что я так и осталась сидеть с раскрытым ртом.
Это дало Маркусу дополнительные драгоценные секунды. Он погладил меня по голове и страстным громким шепотом сказал, что он очень соскучился. Достаточно громким, чтобы это ясно услышал и Брендан Файлер, и даже бабушка Аманда и тетя Бетси, если пожелают подслушать за дверью.
Брендан Файлер спокойно наблюдал за ситуацией.
Я, конечно, добрый и отходчивый человек, но когда я сержусь, я могу планету столкнуть с орбиты. А я давно так не сердилась.
— У меня столько занятий в университете, совсем не получается к тебе выбираться, — сказал тем временем Маркус.
— Ты же знаешь, Маркус, что, когда я сержусь, я планету могу столкнуть с орбиты, — сказала я.
— О, не сердись, скоро у нас будет побольше времени для встреч, обещаю тебе, — как ни в чем не бывало сказал Маркус.
Свои цветы он положил мне на колени. Ведь сейчас было не так важно, хочу я принимать эти цветы или не хочу.
В моем теперешнем положении их можно было просто положить мне на колени — и все, я уже никуда от этого не денусь. Просто подходи и клади на меня свои розы, очень удобно.
— Доминик, я пойду, — сказал Брендан Файлер.
И он ушел.
— Наш друг расстроился? — усмехнулся Маркус.
Мне хотелось ударить его ногой, но я бы все равно не достала. Да и еще бы свалилась со своего кресла на колесиках.
— Правила приличия не позволяют мне бросить эти цветы тебе в лицо, — ледяным голосом сказала я.
Маркус улыбнулся.
— Но я брошу их туда, куда достану, — сказала я и бросила в него его букет роз.
Маркус опешил, но, как я поняла, не сильно расстроился. Главной его задачей было поддеть Брендана Файлера, и это ему вполне удалось.
Я развернулась и уехала в дом. Чуть позже тетя Бетси аккуратно собрала ни в чем не повинные цветы и поставила их в вазу в нашей гостиной.
На следующее утро Брендана Файлера на веранде не было.
Но к перилам была прикреплена записка. Я подъехала к ней, развернула и прочитала: «Буду вечером, часов в одиннадцать. Приглашаю на пикник на берегу».
И почерк был не Маркуса.
К одиннадцати вечера мы с бабушкой Амандой и тетей Бетси устали ломать голову, что на меня надеть, чтобы моя нога тоже выглядела красиво во время свидания. На веранде я обычно сидела в платье, накинув сверху кофту.
Бабушка Аманда предлагала мне свои широкие штаны, в которых она ходила беременной моей мамой и тетей Бетси.
— Что ты, это не очень модно, — говорила ей тетя Бетси.
Тетя Бетси предлагала свой комбинезон, в котором она трудилась в нашем палисаднике.
— Согласись, это слегка вызывающе, — говорила ей бабушка Аманда.
— Слегка вызывающе? — говорила я. — Вам что, совершенно безразлично, как я буду выглядеть на свидании?
— Нет, конечно, — спокойно отвечала бабушка Аманда. — Вон, видишь, я даже тебе свои щипцы для завивки локонов принесла.
— Да и вообще, вечером на берегу совсем ничего не будет видно, а на твою ногу все равно ничего не налезет, — в один голос говорили они.
В конце концов широкие летние брюки были найдены и в моем гардеробе. Тетя Бетси стала хлопотать над моим макияжем, а бабушка Аманда давала ценные советы.
— В мое время так не красились, — говорила она.
— Ну ты и вспомнила, — отвечала ей тетя Бетси.
— Зачем ты меня так накрасила, ты же сказала, что вечером ничего не будет видно? — поинтересовалась я.
— Мужчина, если нужно, всегда все разглядит, — сказала тетя Бетси.
— Это верно, — сказала бабушка Аманда.
— Зачем же ты мне тогда свои ужасные штаны надеть предлагала?
Бабушка Аманда обиделась и отвернулась к окну. Тетя Бетси раскидала мои кудри в идеальном творческом беспорядке по моим плечам.
К нашему дому кто-то подошел, бабушка Аманда приметила его в окно.
— Идет, идет! — в восторге сказала нам бабушка Аманда.
— А наша красавица давно готова, — сказала тетя Бетси, любуясь мною, красавицей.
— Мы пойдем тебя проводить, — сказала бабушка Аманда.
— Нет, вы не пойдете меня проводить.
— Мы только дверь придержим, — клянчила тетя Бетси.
— Я голодовку объявлю, если вы дверь придержите.
— Тебе будет трудно, — сказала бабушка Аманда.
— Ничего, я справлюсь.
— Мы должны с ним поздороваться, — вспомнила тетя Бетси.
— Нет, не должны.
— Вдруг тебе понадобится наша помощь, — придумала бабушка Аманда.
— Не понадобится. — Я была непреклонна. — Дайте же мне свободу, — сказала я, — так давно ее не видела!
— Не расстраивай ее, не хочет принимать нашу помощь, что ж поделаешь, — поджала губы бабушка Аманда.
Тетя Бетси обиделась. Клянчили вместе, а дурой сделали ее.
— Ну хорошо, пусть поступает как хочет, — вздохнула она.
Ничего с ними не случится. В крайнем случае, подглядят из окна.
Перед тем как выехать из дома, я подъехала к умывальнику и смыла половину того, что тетя Бетси старательно нарисовала на моем лице. Тот, к кому я иду на свидание, не должен думать, что я придаю нашей встрече огромное значение.
Я выехала на улицу. Передо мной стоял Брендан Файлер. Я улыбнулась.
— Привет, — сказал Брендан Файлер.
— Я соскучилась, — сказала я.
— Я тоже, — улыбнулся он.
Мне так захотелось, чтобы он подошел ко мне и поцеловал меня, но он этого не сделал. Он просто подошел ко мне поближе, наклонился и, слегка коснувшись моей щеки рукой, убрал мне за ухо непослушные пряди волос.
Он был близко-близко. Мне казалось, что вот-вот, и он возьмет мое лицо в свои руки, но этого он тоже не сделал. Он просто с улыбкой смотрел в мои глаза.
Он был какой-то другой. Может, это потому, что вечером и так все было другое, и по вечерам мы еще не встречались, а в это время у людей бывают совершенно другие чувства?
