Но неожиданно в сознание проник маленький холодок тревоги. Он задержался там, нарушая ее спокойствие. Она стала размышлять, что это означало, но никак не могла найти ответа.
Может быть она поняла бы в чем дело, если бы Ноа не лежал так близко. Его тело посылало горячие волны, которые передавались ей, и она с тревогой поняла, что все еще хочет его.
Ноа уже десять минут сопротивлялся желанию погладить ее мягкие спутанные волосы. Теперь, когда она пошевелилась, он решил больше не сдерживаться и провел своей ладонью по ее светлым локонам.
Они были, как всегда, спутаны, но теперь он знал, что растрепал их не ветер, а любовь и сон.
— Ты проснулась? — прошептал он. Она услышала его голос, и ее сердце учащенно забилось. Она осторожно повернулась на спину и посмотрела ему в лицо. Обычно суровые черты его лица теперь расслабились, и он показался ей еще более красивым. Неужели это все сделала его любовь к ней? А если так, то какие же изменения любовь произвела в ней?
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Я не хотел делать тебе больно, но когда я все понял, было уже поздно.
Ей не хотелось, чтобы он чувствовал себя виноватым из-за нее, и она приложила палец к его губам.
— Я чувствую себя прекрасно, я совсем не чувствовала боли. Он нежно улыбнулся.
— Мне трудно поверить, что ты ждала меня. Если это так, то все, что произошло, приобретает особое значение. Я чувствую себя самым счастливым человеком.
— Более чем особое значение, — сказала она, и опять почувствовала какую-то тревогу.
Странно, что думая о такой восхитительной ночи, она все время чувствует себя неспокойно.
— Но…
Неожиданно она замолчала.
— В чем дело?
— Ш-ш-ш. Слушай.
Нов услышал цоканье лошадиных копыт по кирпичной мостовой.
— Кому это пришло в голову ездить на лошади так поздно ночью?
Это знакомое ей событие несколько успокоило ее, и она немного расслабилась.
— Это просто кто-то из местных мальчишек хочет подшутить. Каждый год один или несколько молодых людей решает изобразить из себя Джона Миллера, чтобы поддержать нашу легенду. Они здорово веселятся, пытаясь морочить людям голову. Причем делают это даже тогда, когда розы не цветут.
Было очень трудно думать о чем-то еще, кроме ее теплого обнаженного тела, которое прикасалось к нему. Но он уже столько раз слышал о легенде, что не удержался, встал и подошел к окну.
Ну, конечно. Молодой человек в джинсах и с тыквой, которую он держал в одной руке, улыбаясь во весь рот, ехал на лошади в сторону площади. В тени зданий Ноа заметил несколько его друзей, которые старались не отставать. Он обернулся к Раиннон.
— Что это за чертова легенда, о которой все говорят?
Она не смогла ответить сразу. Его тело было окутано серебряным лунным светом, в котором рельефно выступали его крепкие мышцы, напоминавшие о силе, которую она недавно ощутила в его объятиях. При мысли об этом ей стало тепло.
— Иди сюда. Я тебе расскажу. Желание, которое он услышал в ее голосе, застигло его врасплох. Он снова лег, привлек ее к себе и стал целовать долго и страстно.
— Легенда меня сейчас больше не интересует, — сказал он. Она улыбнулась, так как чувствовала то же самое. Но он был снова с ней, он обнимал ее, и пока ей этого хватало.
— Ты уже знаешь часть этой легенды. Я рассказывала тебе о Джоне Миллере и о том, как он влюбился в Присиллу Девенпорт перед войной.
Он кивнул головой и обернул один раз прядь ее шелковистых волос вокруг своего пальца.
— Так вот. В тот вечер, когда он приехал предупредить город, он обнял Присиллу и признался ей в своей любви.
— Подтверждено ли это свидетельскими показаниями?
Она захихикала, и на Нов накатила волна гордости, что это необычное создание принадлежит ему.
— В ту ночь он пообещал ей, что вернется, как только окончится война. Но война все затягивалась, а Присилла заболела лихорадкой и умерла.
— Нет, только не это.
Она снова улыбнулась на его шутливую попытку изобразить горе.
— Именно это сказал Джон Миллер, когда он вернулся в конце концов. Это было ночью тридцать первого октября, и он приехал с букетом роз. Когда ему сказали о ее смерти, он зашатался и побрел прочь. Розы он уронил в том месте, где сейчас растет дикий розовый куст. А вскоре пришло известие, что он умер.
— Подожди, дай попробую угадать… С лошади свалился.
— Нет, он умер от разрыва сердца.
— Черт возьми. Как же это не пришло мне в голову.
— Затем однажды тридцать первого октября примерно в полночь люди услышали, как он ехал на своей лошади по улицам города. Бедняжка, он искал свою Присиллу.
— И, насколько я понимаю, он до сих пор ищет ее?
Она кивнула.
— Он приезжает не каждый год. И не обязательно тридцать первого октября. Иногда ночью накануне, иногда на следующую ночь.
— А где он находится в промежутках между появлениями здесь?
— Никто не знает. Но замечено, что он всегда появляется в Хилари, когда цветут розы. Как в этом году.
Он даже почувствовал некоторый испуг, задавая свой следующий вопрос.
— А ты сама видела его?
— Нет, но я слышала его.
— Другие люди видели его?
— Да, время от времени в разные годы. Или говорят, что видели. Я, по крайней мере, не встречала никого, кто видел его сам.
— Раиннон…
— Знаю. Ты думаешь, что это глупо, потому что не может быть рационально объяснено.
— Если бы я жил все эти годы в Хилари и слышал его, я бы обязательно постарался его увидеть.
— Постарайся понять нас. Что будет, если я или кто-нибудь еще попробует посмотреть на него и не найдет никого. Это станет трагедией для всего города.
Он покачал головой. И она поняла, что не убедила его.
— Ты помнишь свое разочарование, когда обнаружил, что Санта Клауса не существует.
— Я не был разочарован, я почувствовал облегчение. Санта Клаус не мог быть рационально объяснен.
Она снова почувствовала укол тревоги, но попыталась не обращать на это внимание.
— Тогда ты очень странный.
— Скажи на милость. А я был уверен, что это город странный.
— Мне очень жаль тебя. Его рука, которой он ласкал волосы Раиннон, замерла.
— Меня?
— Ты никогда не чувствовал радости просто верить.
— Всему существует логическое объяснение, Раиннон. Совершенно ясно, что какие-то люди на протяжении всех этих лет морочили городу голову, причем более успешно, чем эта молодежь.
То, что он так серьезно выражал свою мысль по этому поводу, показалось ей смешным.
— Наверное, это роковая тайна, которая передается из поколения в поколение в городской семье, — сказала она торжественно.
— Может быть…
Тут до него дошло, что она подшучивает над ним, и он замолчал. Затем улыбнулся.
