салон. Ты сказала, они что-то сделали с твоими волосами? Я, правда, не вижу разницы, но раз ты так говоришь – надо всё исправить. А потом мы отправимся в бутик, потому что сегодня мы идём на вечеринку к Эрику Моргану.
– Нет, нет и нет! – ответила я, справившись с удивлением. – Ты не потащишь меня в салон, не поведёшь в бутик, и уж точно меня не будет на вечеринке Моргана: что я там забыла?
– Да, да и да! – с улыбкой возразил Элвин. – Раз уж ты надумала поделиться со мной своей проблемой, смирись с тем, что я буду её решать.
– И как вечеринка решит мою проблему?
– Очень просто. Ты появишься там со мной. И весь вечер я не отойду от тебя ни на шаг. Достаточно понятный сигнал для тех, кто захочет причинить тебе вред. Тронут тебя – будут иметь дело со мной. Они поймут, не сомневайся.
Я задумалась. Идея, конечно, неплоха. И наверняка сработает. Только вот одна маленькая деталь: я совершенно не хотела принимать помощь от Элвина. Во всём этом чувствовался какой-то огромный подвох.
– И заметь, – продолжил он, – я даже не спрашиваю, согласна ли ты.
– А надо бы спросить, – буркнула я.
– Послушай. Изи. Ты появишься на вечеринке в роскошном платье, с шикарной причёской – так, будто ничего не случилось. И все эти стервы просто захлебнутся от злости.
Это, конечно, был бы аргумент. Но только в том случае, если бы меня хоть немного интересовало их мнение.
– Или ты боишься? – спросил Элвин. – Именно этого они и добиваются: чтобы ты боялась.
Я допила кофе, вымыла чашку.
Элвин был прав. Если ты выглядишь, как еда – будь готов к тому, что тебя сожрут.
Значит, надо выглядеть как-то по-другому.
– Надеюсь, это приличный салон? – сказала я.
Он рассмеялся.
– Если они испортят твои волосы, мы их засудим.
⁂
Волосы мне не испортили. И даже не обрезали. Мастер решительно вооружился ножницами, кисточками, заколками и баночками, и спустя два часа я выходила из салона с сияющими волосами. Они не стали короче, просто лежали теперь немного по-другому. Получилось стильно.
А вот поход с Элвином по бутикам я, наверное, никогда не забуду. Я была уверена, что он захочет упаковать меня в какое-нибудь шлюшье платье невозможного кричащего цвета – именно так парни представляют себе идеальный наряд для девушки. Но нет.
Я никогда не была фанаткой тряпок, но когда продавец внесла в примерочную платье, которое он выбрал, у меня даже дух захватило. Тончайшая ткань нежно-синего цвета слегка переливалась, словно в нее были вплетены крохотные искорки. Нежно-синего… Точь-в точь, как летнее небо над головой. Или его глаза…Так, стоп. На небе и остановимся.
Я бережно сняла это чудо с вешалки и нырнула в него. Прохладный шелк скользнул по коже, доставляя почти чувственное удовольствие. Я повернулась к зеркалу и застыла, узнавая и не узнавая себя в отражении. Платье струилось по телу легкими, почти невесомыми складками, что заканчивались чуть ниже колена. Оно ничего не обтягивало, не выставляло напоказ, лишь намекало. Никаких украшений, портняжных наворотов – только ткань и тонюсенький поясок на талии. И вместе с тем я выглядела в нём дорого, стильно и уж точно не была похожа на шлюху. Кажется, продавец что-то говорила. Долетали отдельные слова: «последняя коллекция», «дизайнер», «эксклюзив»… Потом она исчезла и появилась с клатчем и туфельками. Я быстро переобулась, взяла в руки крошечную сумочку и почувствовала себя совершенно неотразимой. Бросила последний взгляд в зеркало и вышла из примерочной.
Элвин, развалившийся в кресле, вздрогнул. Взгляд у него был странный. Словно он получил струю из брандспойта в лицо. Его реакция откровенно польстила. Нет, польстила – не то слово.
Я улыбнулась и медленно зашагала к Элвину. Каблучки стучали, невесомое платье плыло по воздуху, колыхаясь, искрясь и ласково обвивая тело. Остановилась в метре от кресла, крутанулась на каблуках, взметнув подол. И невинно спросила, глядя в потемневшие глаза:
– Ну как?
– Берем, – сказал Элвин севшим голосом и нагнулся, поднимая-таки чертов журнал.
– И туфли? И клатч?
– И туфли, и сумку, и платье, и вешалку, на которой оно висело, – раздалось из-за глянцевых пестрых страниц.
Я развернулась и пошла в примерочную. От жадного взгляда сзади по телу бегали щекотные мурашки, щеки горели так, что тянуло приложить к ним лед. Задернув шторку, я сняла платье, отдала его продавцу и начала одеваться, приходя в себя. Кураж трусливо схлынул, оставив в наследство дикое смущение и один-единственный вопрос: что сейчас было? Я что, сошла с ума? Или вчерашнее виски не до конца выветрилось? Откуда что взялось? Вот, наверное, Эвин обалдел…
Элвин не обалдел. Он спокойно разговаривал с продавцом, расплачиваясь на кассе. Я выдохнула с облегчением, покинула спасительную примерочную и подошла к нему.
– Спасибо, – искренне сказала я.
– Это платье… словно для вас было сшито, – с восторгом прошелестела девушка-консультант, протягивая аккуратный пакет.
Элвен перехватил его, и мы вышли из бутика.
– Ну что ж, дорогой братец, – улыбнулась я. – Теперь ты всегда будешь ходить со мной по магазинам.
– Не вопрос, – легко согласился он. – Но с одним условием. В следующий раз мы идём в магазин белья.
Я отвесила ему шутливый подзатыльник.
– Боюсь, ты уволен.
Он поймал мою руку и ненадолго задержал её в своей. Мимолётный жест, от которого ноги стали ватными. Я высвободила ладонь, нервно поправила волосы.
– Ну что, домой?
Я чертыхнулась про себя. Прозвучало как-то уж очень двусмысленно. Или это только мне так кажется?
– Конечно, – кивнул Элвин, подзывая такси.
В машине висело напряжённое молчание. Воздух был такой густой – хоть ножом режь. Стоило нам войти в дом – я пробормотала что-то невнятное и скрылась в своей комнате.
Что со мной вообще происходит? Почему я так реагирую на сводного братца? И что происходит с ним? За целый день – ни одной колкости. Эй вы там, я не шучу: верните прежнего Элвина! Но главное – ради бога! – верните прежнюю меня…
