соглашается она. – Сегодня у меня вечер расписан поминутно. Я позвоню няне, надеюсь, она сможет приехать. А на завтра составлю расписание для ребенка. Он занимается в каких-нибудь секциях? Посещает бэби-клубы? Школы развития?
Мне хочется закатить глаза. Какие курсы, клубы, школы? Ребенку год и девять месяцев. Да, в своем возрасте он вполне неплохо разговаривает, умеет считать до десяти, знает несколько простых стишков, различает цвета, любит собирать пазлы, лепить из пластилина, рисовать. Недавно понемногу я начала знакомить его с буквами.
Всему тому, что преподают на этих дорогущих занятиях, я могу научить сына сама. Раньше подобному детей учили бабушки с дедушками, теперь в моду вошли бэби-курсы.
– Мне не нужна няня. И оставаться здесь надолго мы не планируем. Я сообщу в соответствующие органы, что нас здесь удерживают силой. А знакомые блогеры разнесут эту новость по всем пабликам в сети.
Мои слова напоминают тявканье Моськи. Я очень сомневаюсь, что мне как-то поможет полиция, а про блогеров я и вовсе нагло соврала.
Но и оставаться здесь, ожидая чуда, как идиотка, я не намерена. Что-то делать определенно нужно, и начну я с простого.
Александра удивленно выгибает бровь:
– Ты нам угрожаешь? – переспрашивает она.
– Предупреждаю.
Она зависает. Думает несколько секунд, а после делает знак рукой, приглашая следовать за ней. Уверенно шагая в сторону хозяйской половины дома. Заходит в одну из комнат и почти тут же выходит оттуда с ноутбуком.
– Знаешь, я надеялась, что мне не придется использовать этот аргумент, но ты меня вынуждаешь, – начинает она предупреждающе. – Мы ведь очень долго жалели тебя. Надеялись на твое благоразумие.
Александра включает лэптоп, находит на рабочем столе нужную папку и открывает ящик Пандоры.
Я еще не вижу, что там, но сердце неприятно щемит, словно чувствует неладное.
Вначале идут фото. Я узнаю на них одну из своих учениц. Тихая замкнутая девочка, ходившая ко мне на занятия с деспотичной мамой. Малышка плохо усваивала материал, и ее родительница вечно пыталась прикрикнуть на ребенка, отчего та еще больше терялась и не понимала урок.
Они перестали ходить около недели назад. Позвонили, сказали, что заболели. Я не вдавалась в подробности чем и почему, а вот сейчас пристально вглядываюсь в картинки, где изображена Даша с ужасными синяками. Далее следует заключение врачей о состоянии ребенка. Черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, множественные гематомы по всему телу.
– Ознакомилась? – интересуется Александра. – А теперь самое интересное.
Она включает видеозапись, где Даша, глядя в камеру, дрожащим голосом рассказывает, как ее преподаватель София Андреевна, не выдержав того, что она плохо понимает учебный материал, разозлилась и сильно ударила ее головой об стол. А потом повалила на пол и несколько раз стукнула чем-то тяжелым.
Что после всего произошедшего София Андреевна накинулась на ее маму, угрожая и требуя, чтобы та не рассказывала об этом никому. Закрывает лицо руками и начинает плакать. На этом видео обрывается.
Я стою под впечатлением от увиденного. Все еще не в силах поверить. Я никогда и ни на кого не поднимала руку.
Я в принципе против насилия, особенно когда дело касается детей. И с мамой Даши однажды чуть было не поссорилась из-за того, что она в очередной раз на занятии начала запугивать дочь. Та посоветовала мне не лезть в ее методы воспитания детей.
Мы еще немного попрепирались, но в итоге конфликт был исчерпан.
И вот сейчас, когда просматриваю этот ролик, у меня в голове не укладывается. Как? Кто? Зачем?
Как Александра вышла на эту семью?
Кто на самом деле избил до такого состояния девочку?
Зачем в такие противоправные дела втягивать ребенка?
Это не ведь простая постанова?! Раз есть даже выписка, причем датированная числом, когда Даша с мамой действительно были у меня!
– С ребенком работает психолог, есть все медицинские подтверждения. А теперь добавим сюда заключение органов опеки, свидетельства соседей, можем подкинуть психотропные запрещенные вещества для полной картины. Как думаешь, какой срок тебе грозит, если дать делу ход? – предвкушающе тянет Александра.
Она с садистским наслаждением наблюдает за моей реакцией, не спеша выключать ноут.
Мне становится нехорошо. Не столько от осознания, что мне может грозить, сколько от переживания за Дашу. Ведь на видео невооруженным взглядом видно, как запуган ребенок.
– Лишение родительских прав, судимость, тюремный срок. Подумай хорошо: стоит ли ломать себе жизнь из-за того, кто и мамой-то тебя называть не будет, когда вырастет и узнает, кто его родители? – Она берет драматичную паузу, а после продолжает: – Это несмываемое пятно на всю жизнь. Крест на карьере. На личной жизни. Ну так как? Ты все еще настроена бороться за свое право на нашего сына? Или все же включишь здравый смысл и добровольно подпишешь отказные бумаги?
Я возвращаюсь домой ближе к ночи. И это с учетом того, что я согласился на кабальные договоры партнеров и особо не спорил. Но нам нужен контракт с их компанией, к тому же на рынке они лучшие. В другом случае я бы пободался, попытался выбить для нас более выгодные условия, но не сегодня. Не сейчас. Когда душа и тело просятся назад, домой. Туда, где остался самый близкий мне человечек.
Из головы не выходят Илюша с Софией. Это первый день, который сын проведет у себя дома. Если не считать дня знакомства.
Первые впечатления, первая ночь в своей комнате.
Как он воспримет новую обстановку? Как отнесется к другим родителям?
Бесспорно, присутствие Сони на первых порах необходимо. Илья привык к ней, доверяет. К тому же она хорошо знает мальчика и его привычки, черты характера, с которыми нам тоже нужно будет знакомиться. И ее помощь во многих вопросах просто необходима.
Я вхожу в дом, отмечая, что Саша еще не спит. Свет в спальне доказывает это ярче любых слов.
Но я поговорю с ней позже. После того, как смогу убедиться, что с сыном все в порядке.
Хоть внутренний голос и подсказывает, что были бы проблемы – я бы уже был в курсе. Но нет, за вечер меня никто не тревожил.
Прохожу в комнату Ильи, приоткрывая дверь. В детской спальне тихо.
Тусклый ночник почти не дает света, но как ориентир выделяет детскую кровать у стены. И сидящую рядом на полу фигуру.
– София? – зову удивленно.
Девушка не сразу отзывается. Вначале дергается, поднимает голову, оглядываясь дезориентированно по сторонам.
Она явно заснула, сидя у постели сына, положив голову на матрас.
– Все в порядке?
– А? Да, кажется, – Пытается встать, но тут же
