жизнь. То, что вы делаете или не хотите делать, пока находитесь там, зависит от вас. Никто не заставляет вас делать то, чего вы не хотите.
Она была права.
Никто меня не заставлял.
Однако у меня было предчувствие, что в конечном итоге я сделаю что-то, что здравый смысл скажет мне, что я абсолютно не хочу делать.
Разрываясь, я оглянулась на Ло, и она нанесла смертельный удар. Конечно, она сделала это, поморщившись, и ее голос был далеко не таким сильным, как обычно, когда она говорила, но она все равно сказала это — слова, которые все изменят.
— Это приказ, Мина. Сделай эту работу или собирай свои вещи и покинь Хейлшторм.
Ренни
Лазарус просто не ушел.
После встречи с ребятами и разговоре о происшествии в спортзале и что это значит, а затем противостояния с Миной, которая решила стать трусихой и убежать, мы спустились и сняли с него наручники. Мы не извинились, так как не сожалели о том, что пытались защитить своих, но он, казалось, не беспокоился обо всем этом испытании в любом случае.
Рейн предложил ему выпить, так как мы все выпили по одной из-за дерьмового дня. Он отказался, показывая, что чист, но все равно остался. Репо и Дюк, казалось, мгновенно прониклись к нему симпатией, и я должен был признать, что его несколько непринужденная непринужденность по поводу пребывания в байкерском комплексе в разгар подпольной войны была интригующей и нужной, учитывая, что никто другой не осмелился бы ступить рядом с нами прямо сейчас — даже близкие друзья. Мы тоже не могли их винить. У них были женщины и дети, о которых нужно было беспокоиться.
Когда все были готовы ложиться спать, а он, казалось, не понял намека на то, чтобы уйти, Рейн пожал плечами и решил пустить его в дополнительную комнату, которая была построена во время ремонта с единственной целью размещения новых потенциальных кандидатов. Численность клуба уменьшилась, и Рейн знал, что мы не сможем и не выживем в следующем году, даже если война закончится, с такой низкой численностью, какой она была. И хотя это было слишком рано, наши братья еще даже не остыли в земле, это было необходимое зло.
Начиная с утра, все детские вещи должны были переместиться в подвал, и мы приступили к строительству коек в новой казарменной комнате. Причина, по которой они будут там, а не в подвале, где спали все потенциальные кандидаты, включая меня, заключалась в том, что в казарме были стены из контейнеров для перевозки грузов и сильно запираемая дверь безопасности. Рейн буквально планировал запирать парней, когда все будут спать и никого не будет рядом, чтобы присмотреть за ними.
Он не хотел рисковать.
А потом, блядь клянусь, черт возьми, это было прямо как из Поля его мечты (прим. перев.: «Поле его мечты» («Поле чудес») (1989) — мистическая семейная драма, экранизация романа Уильяма Патрика Кинселла «Босоногий Джо» (Shoeless Joe) 1982 года). На следующий вечер ребята у ворот пришли сказать нам, когда мы сидели и болтали с Лазом, что у ворот было два парня… с вещевыми сумками.
— Какого хрена ты имеешь в виду, говоря, что у них есть вещевые мешки? — Рейн усмехнулся.
— У каждого из них есть сумка, набитая одеждой и личным дерьмом, — добавил Митч. — Мы обыскали их. Оружия нет. У каждого из них есть складной нож, но они с готовностью рассказали нам о них, в своих ботинках.
— Что? У нас что, теперь гребаный отель? — Кэш рассмеялся.
— Они сказали, что ты захочешь их увидеть.
Рейн оглядел нас, зная, что каждый из нас несет, и зная, что мы на взводе и настороже. Затем он кивнул. — Хорошо. Пришлите их сюда.
Потом он это сделал.
И вошли двое парней. Оба были блондинами. У одного были длинные волосы и густая светлая борода. Другой был чисто выбрит. Бородатый был худее, но сильный. Чисто выбритый был более солидным. У обоих были голубые глаза и такие же широкие плечи, ленивая походка.
— И какого хрена мне хотеть вас видеть, ребята? Никогда в жизни вас не видел.
— Вот видишь, — ухмыльнулся бородатый, — вот тут ты ошибаешься. Ты нас видел. На самом деле, ты научил меня, как сделать кривую в моем фастболе (прим. перев.: разновидность броска в бейсболе).
Все, казалось, разом выпрямились, охваченные любопытством.
Брови Рейна сошлись на переносице. — Кто вы, черт возьми, такие, ребята?
— Сайрус, — сказал бородатый, имея в виду себя. — И Рив Харрис. Наш папа был…
— Гас, — сказал Рейн, внезапно вспомнив, хотя остальные из нас были в неведение.
— Ага, — кивнул Сайрус. — Погиб в той дерьмовой сделке с ирландцами лет десять назад.
— И после этого твоя мама не хотела иметь с нами ничего общего. Отказалась от денег вдовы и всего остального, — кивнул Кэш.
— Так какого хрена ты здесь делаешь? — спросил Рейн, как всегда прямо.
— Знаешь это дерьмо, когда ты должен идти в колледж, чтобы учится, и они должны взять тебя, потому что ты наследник? — спросил Сайрус, подергивая губами.
— Ты хочешь, чтобы я позволил тебе быть проспектом, потому что твой отец был членом клуба, — понимающе кивнул Рейн. — Зачем?
— Папа всегда хотел, чтобы мы присоединились. Он все твердил и твердил о братстве и верности, — впервые вмешался Рив.
— Мы видели все дерьмо, происходящее в последние несколько месяцев. А потом услышали, что ты потерял почти всех своих людей. Папаша перевернулся бы в своей гребаной могиле, если бы узнал, что мы сидели сложа руки и поступали неправильно, в память о нем.
— А как насчет твоей матери? — спросил я.
— Инсульт пять лет назад, — ответил Рив так же прямо, как я спросил, вызвав мой интерес. Он был старшим братом — более серьезным, если судить по его манерам. Его брат казался немного более открытым и общительным.
— Профессии? — спросил Репо.
— Рив — электрик. А я разочаровал свою семью, играя на гитаре в том новом кафе, которое они открыли дальше по улице.
Рейн оглядел нас, пытаясь прочесть наше мнение. Дело в том, что нам нужны были люди. Конечно, эти парни не были закоренелыми преступниками, но они выросли среди Приспешников. Они понимали, как все работает. Их можно было бы закалить.
Найдя взаимопонимание между всеми нами, Рейн оглянулся на братьев. — На этот раз все немного по-другому. Сейчас мы должны быть осторожны. Поэтому, когда вы, ребята, не на работе или рядом нет никого, кто мог бы присмотреть за
