я сама прошла тесты, которые давала Кристина, и могла бы сама устроиться к ним и без протекции отца и Богдана. Никого это не волнует, потому что на мне уже стоит клеймо.
Радость оттого, что договор мне выпустили дальше и я потратила два дня выходных не зря, быстро отступает.
Офис полупустой. Многие ушли на обед в ближайшие кафе и столовую. Часть народа оккупировала рабочую кухню, оттуда слышатся голоса и дружный смех. По большей части коллектив тут сплочённый, никому нет дела до грязного белья других. Просто я по известной причине выделяюсь.
Если бы кадровичка умела держать свой длинный грязный язык за зубами, что ей, конечно, в голову не пришло, все болтали бы обо мне куда меньше.
Айсель на рабочем месте нет. Видимо, ушла на обед, как и все. Это меня радует, что-то подсказывает: она не отпустила бы меня одну, зная, куда я сейчас собираюсь.
Запихиваю свой ноутбук и договор в сумку, переобуваюсь в сапожки и, накинув на плечи пальто, иду к лифту. Осталось около сорока минут до конца перерыва, за который я надеюсь добежать до ближайшей аптеки.
Внутренности скручиваются, когда улыбающаяся девушка за кассой, предлагает мне несколько тестов на выбор. Понятия не имею, чем они отличаются. Теряюсь и показываю пальцем на розовую коробку.
– Три, пожалуйста. Можно воспользоваться вашим туалетом? – спрашиваю, нервно теребя ремешок сумки.
Девушка удивлённо вскидывает на меня глаза, чуть приподнимая брови.
– Пожалуйста… – шепчу я.
За свою жизнь я не сделала ни одного теста на беременность, а сейчас собираюсь опробовать сразу несколько. И последнее, чего мне хочется, – делать это в офисе. Кто-нибудь да обязательно войдет. А до дома я не смогу ждать. Вся изведусь мыслями.
– У нас это запрещено… – неуверенно тянет фармацевт, оглядываясь через плечо на открытую дверь подсобки. – Через дорогу есть небольшой торговый центр, там на втором этаже… у эскалаторов…
– Хорошо, спасибо! Я поняла.
Расплатившись, забираю свои покупки и, поплотнее запахнув пальто, твёрдым шагом направляюсь к торговому центру.
До конца перерыва остаётся двадцать пять минут.
Смотрю на маленькую белую полоску теста, в нетерпении покусывая губы. Я только что произвела все манипуляции, и, согласно инструкции, результат должен появиться в течение пяти минут. Я за это время, скорее всего, успею сойти с ума.
Кто-то сверху, видимо, решил меня пощадить и сократить время моего ожидания.
Проступает одна полоска. Я успеваю выдохнуть от облегчения и осесть на закрытый крышкой унитаз, когда внезапно проступает вторая! Такая яркая, малиновая, кричащая всем своим видом, что она точно есть и рассматривать её так пристально совсем не обязательно.
Воздух застревает в лёгких.
– Боже мой, – бормочу сдавленно, растерянно моргая.
От волнения начинает кружиться голова и перед глазами всё расплывается. Сердце ускоряет свой ритм и подпрыгивает прямо к горлу.
Меня словно холодной водой окатили, а следом в котёл с кипятком засунули!
Я такого состояния ни разу в своей жизни не испытывала.
Трясущимися руками засовываю тест в сумку и достаю следующий.
Делаю всё, как нужно, и опять эта полоса! Появляется ещё быстрее, чем первый раз!
Она никуда не исчезает!
Моя жизнь словно останавливается. Я не знаю, куда мне бежать, что делать. Руки, не прекращая трястись, опускаются, и я роняю голову на колени, уткнувшись в них лбом.
Стараюсь дышать, но выходит с трудом. Из груди вырывается сдавленный всхлип, который я глушу, прикусывая нижнюю губу. Боли не чувствую, только на языке солёный привкус металла.
Как я могла это упустить, пропустить, не заметить? Ошибки ведь быть не может? Нет?
Пазл, который долго не складывался у меня в голове, наконец обрёл потерянные детали.
Я уверена, что отец ребенка Полянский, и от этого мне становится ещё страшнее. С Глебом у меня уже давно ничего не было. Не хотел он меня, видимо, Таня достаточно его удовлетворяла.
Но как? Как это могло получиться? Анатомию и сам процесс зачатия я прекрасно знаю. Сексом занималась и не идиотка вроде. Таблетки дали сбой? Презерватив прорвался? Или это был тот раз в душе… Богдан не успел?
Как? Как мне к нему идти теперь?
Нужно посчитать, сколько у меня может быть недель, сходить к врачу. Сделать УЗИ? Сдать кровь? Нужно убедиться… тесты… это просто первый шаг. Они были для меня. Я думала, думала… о чём я только думала?
Мой мозг отказывается соображать. Я словно нахожусь в вакууме. Всхлипываю и раскачиваюсь из стороны в сторону, не зная, что делать.
На работу я давно опоздала, но это последнее, о чём я сейчас думаю. Телефон звонит, но я никак не реагирую. Не могу просто.
Из коматозного состояния меня выводит стук дверей и незнакомые голоса. В уборную впорхнула стайка школьниц, которые громко хохочут и включают музыку, топчась перед умывальниками. Я вижу их ноги, одетые в чёрные ботинки, в щель между дверью своей кабины и полом.
С трудом мне удается взять себя в руки. Продышаться. Перестать всхлипывать. Вытираю лицо бумагой, стирая остатки макияжа, и безжалостно выбрасываю тесты в мусорное ведро, перед тем как выйти из кабинки.
На негнущихся ногах иду в сторону офиса.
Останавливаюсь на светофоре в ожидании зеленого, громко шмыгаю носом, чем привлекаю внимание стоящего рядом мужчины.
– Извините, – бормочу, отворачиваясь.
На другой стороне дороги, прямо перед дверьми, через которые я уже несколько недель прихожу и ухожу в офис, стоит Богдан. Он курит, медленно выпуская длинную струю сизого дыма, запрокинув голову. Даже издалека я вижу, что он сосредоточен и серьёзен. Моё сердце останавливается. Я не готова к разговору с ним. Мне нужно подумать. Успокоиться. Проплакаться ещё раз и сходить к врачу.
Из нашего офиса выходит фигура в белом и направляется прямо к Полянскому. Его невеста подходит к нему почти вплотную. Что-то говорит, касается его. Грудь простреливает, словно от удара. Богдан качает головой, а потом протягивает ей зажигалку. Женщина прикуривает. Полянский смотрит на неё. Мне отсюда не видно, но страшно: вдруг он смотрит на неё с любовью… с чувствами.
Знаю, что могу всё это разрушить. У него своя жизнь. Сын, невеста, свадьба. Он, может быть, жалеет о том, что было, между нами. Может быть, он оступился один раз? И сразу такие последствия.
Я не хочу рушить ничьи жизни.
Мне хочется развернуться и уйти совсем. Не приходить на работу и забиться в какой-нибудь угол. Это глупо и по-детски, я отлично это понимаю.
Вместо этого я прикладываю ладонь к своему плоскому, впалому животу.
