уже красивые. В наших руках были железные кружки с чаем, который только что налили нам, сняв чай с костра, поэтому от кружек шёл пар. Мы сидели, и о чём-то разговаривали, глядя друг на друга, и, казалось, не видя никого вокруг.
Когда я спросила Андрея, зачем он вообще это распечатал, ещё и вставил в рамку, он сказал, что считает, что именно так выглядит любовь. То, как мы смотрели друг на друга, с утра, помятые, среди ещё целой кучи народа. На тот момент мы были женаты уже семь лет, и всё равно смотрели, словно никого кроме нас не существовало. Потому что я была в центре его вселенной, а он в центре моей.
Двадцать лет. Двадцать лет воспоминаний. Как можно было выбросить их разом из головы…нереально.
Не знаю, зачем, в каком-то мазохистском порыве, я поставила рамку с фото на прикроватную тумбу. А сама легла на кровать, прямо не раздеваясь, поверх покрывала.
Свет от ночника, стоящего на тумбе, был теплым, убаюкивающим. Сознание начала поглощать темнота, и я была благодарна, она была моим спасением. Облегчением, что этот день закончился.
Проснулась, когда на улице было ещё темно. В комнате горел свет, я, полностью одетая, так и лежала с краю, словно за всё время, что спала, ни разу не повернулась.
Судя по времени, проспала я всю ночь, на часах было без пятнадцати семь.
Хорошо, что проснулась сама. Утром я была записана на приём к врачу, мои анализы должны были быть готовы.
Быстро умылась, и привела себя в порядок. Я даже не думала, пока делала это. Действовала просто на автомате. Завтракать было нечем, поэтому выехала пораньше, чтобы заскочить за кофе с каким-нибудь сэндвичем в кофейне поблизости.
До поликлиники добралась быстро, в голове было пусто, и это, на самом деле, меня даже радовало. А вот перед входом в кабинет, меня начало заметно потряхивать.
Моментально зародились плохие мысли: что, если это был даже не климакс, а что-то серьезнее? Я слышала, что женщины моего возраста, особенно под воздействием стресса, чем только не болели.
Самым страшным диагнозом, конечно, для меня был рак. И, хотя я и старалась концентрироваться на хорошем, на подкорке это всё равно сидело.
— Омская здесь? — выглянула медсестра из кабинета, и я вскочила на ноги. Начали трястись руки, а на лбу выступила испарина, так я начала нервничать.
В кабинете было светло. Я присела на стул, куда мне указали, и замерла.
— Так, Омская Юлия Аркадьевна… Что тут у нас? Ага, вижу. Назначение врача, сдавали анализы, давайте посмотрим, что получилось…
Мне казалось, что тишина в кабинете длилась просто целую вечность. Одновременно хотелось, чтобы врач скорее сказала, что со мной, и, если там что-то сильно плохое, чтобы оттянула момент истины ещё хоть на чуть-чуть.
— Ну, тут всё понятно. Не знаю, зачем вас так наш терапевт напугала. У вас всё как раз наоборот.
Я открыла и закрыла рот.
— В смысле? Не поняла…
— Думаю, вам нужно записываться на УЗИ, убедиться, что всё протекает правильно. Тест на беременность делать не обязательно, всё равно две полоски покажет, ХГЧ высокий. Поздравляю, думаю, вы беременны.
Андрей, около месяца назад
— Андрей, ну съезди, забери, пожалуйста. Я совсем забыла про эту доставку, у меня через тридцать минут суд, а завтра уже её увезут обратно из пункта выдачи, и придётся заново заказывать и ждать. — Я устало откинулся на спинку рабочего кресла, сжав переносицу пальцами, и слушая в телефонной трубке голос жены.
— Зачем вообще нам новая ёлка? И, тем более, ещё середина ноября, Юль! Может, уже и круги плавательные закажем для отпуска весной?
— Я тебе уже объясняла. — Спокойно ответила жена. — В новом доме в прошлом году наша старая ёлка смотрелась ущербно. Она слишком маленькая. А ёлку, вообще-то, ставят и наряжают в начале зимы, а не прямо перед новым годом, так что не так уж и много времени осталось.
Я понял, что проще было согласиться с ней, чем спорить, и к этому мы и пришли. В этом была вся Юля. Если она вбила себе что-то в голову, то убедить её в обратном было практически нереально. Наверное, благодаря своей упёртости и дотошности она и была отличным юристом.
— Андрей Борисович, к вам Анастасия Юрьевна из аналитического отдела. — Раздалось из селектора на столе, а я сжал зубы. Эта девчонка была моей головной болью последние несколько месяцев.
И вот зачем она пришла опять? Я же просил Шепелева мне бумаги принести, на кой чёрт он её ко мне отправил, а не принёс сам?
— Пусть оставит в лотке для бумаг у тебя на столе, я заберу попозже. — Быстро ответил я своему секретарю, а сам, как дебил, сидел и прислушивался, что происходит в приёмной.
Пару месяцев назад мне исполнилось сорок. Я никогда не верил во все эти кризисы среднего возраста, про которые так много говорили, но, если у меня был не он, я даже не знал, как было назвать моё состояние.
Я начал страдать бессонницей, постоянно думая о том, как прошла моя молодость, не упустил ли я какой-то возможности. А ещё, я чувствовал будто мне остро чего-то не хватало. Словно ушла из жизни та острота эмоций, яркие краски. И не было понято для чего вообще это всё.
И да, я и сам понимал, как это всё звучало со стороны. У меня был офигенный дом, любимая красавица жена, я сколотил свой бизнес, так почему мне сейчас было всего этого будто недостаточно? А ещё, внутри сидел вопрос, для чего мне это всё, и этого ли я вообще хотел, когда всё только начиналось…
Никак не помогал тот факт, что одна из наших, можно сказать, новых сотрудниц слишком настойчиво проявляла ко мне знаки внимания.
Она была молода, амбизицозна, и, что уж скрывать, привлекательна внешне. По крайней мере, я видел, какими взглядами её провожали сотрудники моей компании мужского пола. Даже те, кто были женаты, и занимали высокие должности. Но вот она, почему-то, словно поставила себе целью обратить на себя моё внимание.
Мы «случайно» сталкивались в лифте, обедали в одно и то же время, она приходила ко мне даже по каким-то мелким вопросам, явно не требующим моего участия.
И я мог бы уже десять раз сказать ей, что не заинтересован в её обществе, что она мне не интересна, да и что угодно, вообще, но, к моему стыду, я
