Послышался мягкий смех, и в дверях появился Лерой Уэскер. Хейзл готова была расцеловать его — такое облегчение она почувствовала, увидев среди этой пустыни человека. Но только в первый момент. Лерою, однако, хватило и мимолетной ее радости, чтобы засчитать очко в свою пользу, — Хейзл поняла это по тому, как загорелись его глаза.
Она тут же вспомнила, с какой легкостью Гауэйн организовал для нее эту поездку, вспомнила и про хитроумие и ловкость Лероя. Но было поздно — она выдала себя с головой. Хейзл пришла в ярость.
— Я должна была догадаться, что это твои проделки! — набросилась она на Лероя. — Ты что, нарочно зазвал меня сюда, чтобы напугать до полусмерти?
Лерой улыбнулся.
— Это не я, это фонд Центра искусств. — Он взял у нее рюкзак и как ни в чем не бывало спросил: — Как добралась?
— Великолепно, если бы я не знала, что обнаружу тебя здесь, — сердито ответила Хейзл.
— Это лишь доказывает, насколько я был прав, что не сказал тебе об этом, — спокойно заметил Лерой и жестом пригласил Хейзл войти.
— Только после тебя, — сказала она.
— Куда ты собираешься бежать?
И опять он прав. Такси давно уехало, и Хейзл даже не знала, как далеко отсюда ближайший населенный пункт. Если даже она попытается добраться до него, то наверняка заблудится в лесу. Уэскер все рассчитал точно. Безнадежно вздохнув, Хейзл шагнула в дверной проем.
— Правильное решение, — пробормотал Лерой, закрывая за ними дверь.
Хейзл кипела от злости. Она понимала, что сейчас ничего не может сделать, но дала себе слово, что отомстит Лерою за этот обман.
Они оказались в саду с цветниками и бесчисленными скульптурами.
— Твоя коллекция? — сухо поинтересовалась Хейзл.
— Не вся.
Она бы с большим удовольствием осмотрела это замечательное собрание, но была так зла на
Лероя, что шла по саду, почти не поднимая глаз. Заметив ее безразличие, он с иронией сказал:
— Позволь мне показать тебе территорию. — Он попытался обнять ее, но Хейзл дернула плечом и сбросила его руку.
— Я выделил тебе комнату в мезонине. Она небольшая по сравнению с другими помещениями, но, думаю, ты не будешь возражать — из твоих окон открывается великолепный вид.
— Да хоть курятник — мне все равно! Я не останусь здесь! — огрызнулась Хейзл.
— Боюсь, ты ошибаешься.
— Не можешь же ты силой удерживать меня здесь! — презрительно бросила она.
— Боже упаси, — наигранно ужаснулся Лерой. — Я исхожу из чисто практических соображений. На твоем авиабилете проставлены фиксированные даты. Если у тебя есть деньги, чтобы купить другой обратный билет, тогда конечно...
Его слова повисли в воздухе. Хейзл могла и не говорить, что прилетела сюда практически без денег, — у нее это было написано на лице.
— Ты, кстати, можешь не встречаться со мной, если не хочешь, — смилостивился Лерой, видя расстроенное лицо своей гостьи.
— Что ты имеешь в виду?
Лерой показал рукой на замок. Чем ближе они подходили, тем Огромнее он становился.
— В нем комнат более чем достаточно для нас двоих, — снова с иронией произнес он.
Хейзл остановилась и прямо спросила:
— Зачем ты привез меня сюда?
В его голубых глазах запрыгали веселые огоньки.
— Тебе не приходило в голову, что мы должны закончить начатое?
Хейзл вспыхнула, но выдержала его взгляд и с достоинством ответила:
— Такая мысль посещала меня.
— Забудь.
Голос Лероя звучал вполне серьезно. Почему же тогда я не чувствую облегчения? — спрашивала себя Хейзл. Или я хотела, чтобы он сказал мне что-то другое?
Лерой уловил ее сомнение и, неправильно поняв его причину, сказал:
— Послушай, в замке находится Центр искусств для творческих людей. У нас есть мастер-класс для музыкантов. Летом целый месяц отводится для занятий художников. Ты приехала в перерыве между заездами двух групп — только и всего.
— А ты почему здесь оказался?
Лерой беззвучно рассмеялся.
— Я не совсем бескорыстен.
Хейзл с подозрением отнеслась к его словам: о, этот человек запутывает ее вконец!
— Даже не знаю, что мне делать, — пробормотала она себе под нос.
— Оставайся! — быстро сказал Лерой. — Используй студию. Выходи в сад и пиши пейзажи. Забудь о том, что я существую.
Проблема в том, подумала Хейзл, что это легче сказать, чем сделать. Она устало покачала головой.
— Хорошо. Я попробую. У меня, кажется, другого выхода нет.
В глазах Лероя появилось странное выражение, и Хейзл, подумав, что сейчас он протянет руку и прикоснется к ней, мысленно приготовилась к этому. Но он лишь перекинул ее рюкзак с одного плеча на другое.
— Постарайся не замыкаться в себе, Хейзл, — тихо попросил Лерой и повел гостью по бесконечным коридорам и лестницам в отведенную ей комнату.
— Этот замок больше похож на собор, — заметила Хейзл.
Лерой кивнул, восхищенный ее прозорливостью.
— Изначально это было аббатство. Потом аббат поссорился с местным землевладельцем, и князь, отобрав замок, поселился в нем.
— Не знала, что такие вещи происходили в Италии!
— Они, кстати, были братьями, а семейные междоусобицы случаются везде и всегда.
— Расскажи об этом, — попросила Хейзл.
— Я, кажется, разговариваю с женщиной, которая часто ссорится со своими сестрами?
— Никаких сестер нет.
— Нет? Значит, у нас с тобой и это общее, — медовым голосом проговорил Лерой.
Хейзл бросила на него подозрительный взгляд. Она не спросила, что еще общего между ними, так как догадывалась, что Лерой имел в виду. Ей бы не хотелось затрагивать столь щекотливую тему в отдаленной комнате, посреди которой стояла огромная кровать.
— У меня... довольно критичный отец, — быстро сказала она. — Не то чтобы мы ссорились... Он просто недоволен мной. Мама тоже. Удивительно уже то, что они сумели прекратить свои распри, чтобы произвести меня на свет.
Лерой кивнул, словно только что получил ценную информацию.
— Развелись?
— Да, — ответила Хейзл и уставилась в окно невидящим взглядом. — Отец ушел из семьи, когда мне было шестнадцать, но эта канитель продолжалась долго.
— Так всегда бывает, — согласился Лерой. — На то, чтобы окончательно освободиться от жены, мне потребовалось гораздо больше времени, чем я состоял с ней в браке.
— В браке! — воскликнула Хейзл.
Ей показалось, что под ней провалился пол и она летит вниз. Ну конечно, у него должна была быть жена! Почему я об этом не подумала раньше?!
Хейзл повернулась к Лерою, лицо которого оставалось бесстрастным.
— Тебя это волнует?
— Да... нет... Конечно нет. Какое отношение это может иметь ко мне?
