— Алию, Ясин! Он увез мою дочь! — голосом полным отчаяния произнес он, глядя на Адама сверху вниз. Даже так, сообщая осквернившую его честь новость, он пытался доказать молодому человеку свое преимущество, свою все еще не потерянную над ним власть. — Он опозорил мой род! Он лишил меня дочери! А тебя невесты, Ясин...
Адам не мог поверить своим ушам. Нет, это просто не могло быть правдой! Подобное казалось ему невозможным, недопустимым! Алия , его Алия, которую он ждал долгие годы, которая была обещана ему еще девочкой, просто не могла убежать с другим! Тем более с Маджидом! Пусть не по крови, но все-таки почти с братом... Это была ложь! Адам качал головой, словно китайский болванчик, и никак не мог осознать того, что услышал от Саида.
— Что значит увез Алию? — взревел Адам и вскочил со своего места. — Что ты такое говоришь?
— Это я виноват, Ясин! Только я, — схватившись обессиленными ладонями за край кресла и опустив голову, простонал шейх. — Я должен был догадаться! Она так сильно была похожа на мать!
— Причем здесь ее мать, Саид?– непонимающе уточнил Адам, вышагивая по кабинету взад и вперед, никак не находя выхода своим эмоциям.
— Ей никогда не нравилось здесь: все время Алию тянуло вырваться из Дезирии, увидеть мир, обрести себя. Она, как Джоанна, всегда считала, что там, в странах грязных нравов и порочных мыслей, ей удастся обрести свободу. Зачем она ей? Разве того, что я ей давал недостаточно? И к чему привела эта свобода ее мать?
— К чему? — растеряно спросил Адам. Еще никогда и никому не рассказывал Саид о судьбе своей первой, опозорившей его честь жены.
— К погибели, Ясин! И моему вечному позору...
— Ты нашел беглецов? — вдаваться в историю жизни Саида сейчас Адаму хотелось меньше всего.
— Нет, Ясин, не нашел, — неживым голосом ответил шейх. — Лучшие люди, огромные деньги, все мои связи — и никакого результата.
— Этого просто не может быть, — как заведенный метался Адам в агонии своего гнева.
— Найди ее, Ясин! Найди! В тот же день я отдам ее тебе...
— И зачем она мне после него? — перебив шейха, выплюнул Адам. — Грязная, оскверненная другим...
— Не смей, — озверело остановил его Саид. — Не забывайся, Ясин! Она — моя дочь! Она — единственная в чьих венах сохранилась кровь великого рода Аль-Наджах.
Саид был в ярости. В дикой, беспробудной, безотчетной! Уже несколько дней он сходил с ума, пытаясь осознать предательство собственной дочери. Единственной дочери. Он ненавидел ее, презирал, проклинал, клялся Аллаху, что отречется от нее, как от гулящей девки... Но продолжал любить...
— Спаси ее, Адам, — сбавив обороты и впервые в жизни обратившись к молодому человеку по имени, данному тому при рождении, а не нареченному Ясином по долгу крови, просил Саид. Он — полноправный правитель Дезирии прямо сейчас преклонял голову перед молодым, борзым, наглым эмиром небольшой провинции своей страны с просьбой спасти его дочь.
— Дослушай меня, Адам, — продолжил он. — Примешь ее — все тебе отдам. Вечным должником твоим буду. Преемником тебя своим сделаю. Всё, что только захочешь!
Разве не об этом долгие годы мечтал Адам? Разве не к этому стремился и шагал по головам? Вот она удача! Хватай! Но только сейчас все это блекло в его глазах от понимания, какой ценой достанется ему. Принять ее? Смотреть в лживые глаза? Ждать нового удара в спину? В конце концов, запятнать свое доброе имя грязной и неверной... Нет, Адаму даже думать об этом было противно! Но Саид не отступал:
— Ни одна живая душа не узнает о позоре, что навлекла на нас Алия. Ни одна! Для всех она уезжала с тобой, была в Португалии. Адам, не молчи!
Но мужчина лишь презрительно качал головой, мечтая об одном — больше никогда не слышать даже имени своей теперь уже бывшей невесты.
— Как найдешь ее — делай, что хочешь — слова тебе не скажу, — почти выл от безысходности Саид, готовый в эту секунду отдать все, лишь бы только очистить свое доброе имя от позора. — Свадьбу сыграем по всем законам, а дальше хоть на цепь ты ее посади, хоть в пустыне посели. Нет мне больше до нее дела! Главное, чтобы род мой не оборвался, Адам! Чтобы не было в роду Аль-Наджах даже привкуса крови Аль-Карога. Не простит нам этого народ! Понимаешь?
— Понимаю, Саид, — еле живым голосом ответил Адам, — но и ты меня пойми: я же своими руками убью их обоих, стоит мне только напасть на их след.
С этими словами, не прощаясь, совершенно забыв с кем и как он только что разговаривал, Адам быстрыми шагами покинул кабинет Саида, промчался через длинные, расписные и украшенные мозаикой коридоры и, пролетев мимо Абдуллы, выскочил на улицу и упал на колени, подняв руки к небу и полной грудью вдохнув раскаленный воздух.
— За что? — задавал он вопрос в никуда. — За что?
¹ Бишт — традиционная мусульманская верхняя одежда, накидка, носящаяся на плечах.
² Кандура — длинная рубаха до щиколоток, с длинным рукавом.
³ Куфия —мужской головной платок.
⁴ Меджипс — общественная часть арабского дома, как правило, предназначенная для встречи гостей.
11. Как две капли
Адам
— Посмотри на меня, Ясин! Посмотри! — Адам ощутил на плечах тяжелые руки и услышал голос Абдуллы. Сколько он сидел уже возле дворца с закрытыми глазами, сказать было сложно.
Предательство! Подлое. Низкое. Постыдное. Он никак не мог понять за что Алия поступила с ним так. За что воткнула нож в спину?
За то, что любил ее? Готов был ради нее на все? За то, что с раннего детства вставал на защиту? За то, что ждал ее долгие годы? Или за то, что с уважением и трепетом относился к ее решениям?
Алия плюнула ему в душу. Опозорила. Растоптала.
— На все воля Аллаха, Ясин! – тихо продолжил старик, так и не дождавшись ответа от Адама. Ему было больно смотреть на его страдания, больно видеть его таким. — Поехали домой, мой мальчик! Поехали! Все обсудим и, поверь, станет твоей душе легче.
Абдулла знал чуть больше: он умел слушать и слышать людей вокруг, он уже давно не жил эмоциями и любую информацию подвергал проверке. То, что Адаму во дворце рассказал Саид, он с легкостью предвидел: Ясмина в красках описала ему побег Алии. Но старик понимал: правду узнать молодой эмир должен был из уст Саида.
— Не руби сгоряча, Ясин! Ты же знаешь: ни одна ночь не длится вечно. И над твоей головой вновь взойдет солнце! Поехали домой: Ясмина распорядилась приготовить херис¹ к твоему возвращению.
Лишь из уважения к Абдулле Адам поднялся с земли и потерянно побрел за стариком.
Всю дорогу до дома Абдулла ждал, когда Адам заговорит первым, но тот упорно молчал, медленно отравляя себя осознанием произошедшего.
Только когда мужчины подошли к саду возле белоснежной, аккуратно уместившейся на берегу залива резиденции Аль-Вахи, Абдулла, прикоснувшись невзначай к руке Адама, осмелился привлечь его внимание к себе.
— Ответь мне, Ясин, — приглушенно обратился он к молодому человеку. — К чему ты стремился все последние годы?
— Ты же знаешь, Абдулла, — уставшим, обреченным голосом отозвался Адам.
— Смотрю на тебя сейчас и думаю, что не знаю.
— Разве?
Мужчины остановились в тени раскидистых ветвей старого дерева. Удивительно, как среди разгоряченных песков безжизненной пустыни затесался этот зеленый, дарующий надежду и такую необходимую прохладу, оазис.
— Ты хотел лучшей доли своему народу, жаждал, чтобы земли наши перестали умываться людской кровью, ты мечтал, чтобы Дезирия стала прежней: достойной, безопасной, процветающей. Что изменилось, Ясин?
— Ровным счетом ничего, — уверенно отрезал Адам. — Кто я, и зачем Всевышний послал меня на эту землю, я никогда не забывал, тебе ли не знать, Абдулла?
— Тогда скажи мне, Ясин, — не унимался старик. — Разве предательство Алии и Маджида в силах свернуть тебя с выбранного пути?
— Нет, Абдулла! Мне просто придется идти к своей цели в обход.
