нет даже у меня. Еще, насколько я знаю, у вас в активе немецкий и испанский?
- И французский… - Кет с удивлением услышала свой слегка хриплый, но вполне спокойный голос. Непонятно, как у нее так получалось, ведь внутри все просто замерло, волнение тяжело осело в груди, не давая дышать толком.
- Даже так… - Профессор продолжал задумчиво изучать ее, - и как вы намереваетесь воспользоваться вашими знаниями? Переводчик? Лингвист?
- Дипломат…
- Позвольте пояснить вам, Катя, ситуацию. Дипломатами у нас в стране становятся двумя способами. Или большие деньги и большие связи. Или люди, заточенные под определенные задачи. Там, куда вы нацелились учиться далее, таких людей не готовят. А значит, скорее всего, даже если вам удастся поступить на бюджет, а я правильно понимаю, что коммерческий факультет вы не сможете себе позволить? Да, я так и думал… Даже если вам удастся поступить на бюджет, то работу в посольстве вам никто гарантировать не сможет. И ни в одном более-менее близком по характеру департаменте. Даже, смею вас заверить, что впереди вас будет ждать много неприятных открытий. Например, что у служащих посольств есть свои дети. И внуки. И племянники. Это данность, Катя, суровая реальность. Вас нигде не ждут. И ваши знания и заслуги никто не оценит. Просто потому, что за вами никто не стоит. Поэтому вам, я думаю, стоит рассмотреть другие варианты.
Кет молчала. Она понимала, что профессор говорит правду. Ту самую, горькую правду, которую она, прячась за юношеским максимализмом, сама от себя скрывала. Кет всегда надеялась, что ей повезет. В отличие от множества других. И то, что говорил спокойным размеренным голосом профессор, било по голове набатом. Так и хотелось вскочить, закричать ему, что он не прав, что она сама всего добьется, что его взгляды давно устарели, что сейчас другое время, когда каждый может…
Но Кет смотрела в глаза профессору и видела, что он легко читает все ее движения, все мысли, что она открытая книга для него. И осознавала, что на самом деле он прав. Что, скорее всего, именно так и будет. Никто не ждет безвестную Катю Ковалеву, никто не будет ей помогать, поддерживать. Только мама, но она и так все делает для того, чтоб дочь выбилась в люди. И большего уже дать ей не сможет.
- Со следующего учебного года у нас проводится дополнительный набор. Институт находится в Москве. Иногородним предоставляется общежитие. Я предлагаю вам, Катя, попробовать свои силы. Просто так туда не попадают абитуриенты, только по рекомендации, так сказать. Я готов вас рекомендовать.
- Почему… Почему я?
- Потому что в вас есть то, что нам нужно, Катя. То, что в итоге будет нужно стране. Позвольте не распространяться об этом дальше. Просто поверьте мне. И подумайте. У вас еще есть время. В начале июня я буду ждать вашего решения. Положительного, я надеюсь. Такой шанс выпадает только один раз, Катя.
Кет, совершенно оглушенная, на автомате попрощалась и пошла к двери. И уже взялась за ручку, когда профессор окликнул ее:
- Катя! Вы же понимаете, что об этом не стоит распространяться?
Кет кивнула. Не дура, все-таки.
- Даже маме.
Кет опять кивнула.
- Думаю, я в вас не ошибся. До свидания, Катя.
Кет вышла в коридор. Осмотрелась. И двинулась в сторону раздевалок. Ей надо было срочно подышать. Срочно.
По пути ее догнала Люська, с которой они не особо общались в последнее время. Все как-то не до того было.
- Кет, на днюшку к Сашке идешь?
- Нет.
- А чего так? Пошли! Он турбазу снимает.
- Какая турбаза в середине апреля…
- Шикарная турбаза, Ковалева! Такая, что на улицу выходить не понадобится!
- И нафига тогда так далеко ехать…
- Так свежий воздух же!
- Сама себе противоречишь…
Кет отвечала на автомате, совершенно не задумываясь о том, что говорит, все еще оглушенная словами профессора.
- А ты чего примороженная? Еремин грузанул?
- Ага…
- Да плюнь ты на него!
- Ага…
- Так, короче, завтра мы с Пашкой за тобой заедем.
- Зачем?
- Ковалева! Соберись! Днюха у Сашки!
- Ааааа…. Нет, я не пойду.
- Не выдумывай. Отвлечешься от учебы своей. Все, пока!
Кет, даже особо не вдумываясь в слова Люськи, пошла дальше, к раздевалкам.
Мысли в голове бродили вялые и бестолковые, сшибаясь друг с другом и опять отталкиваясь. Надо добраться до дома и все хорошенько обдумать. Все решить.
12
- Принял. Ухожу. - Князь отключился и ушел с позиции. Все прошло штатно, спокойно. И это было хорошо. Теперь дойти до точки сбора, и на базу. На сегодня его работа закончена.
Князь позволил себе помечтать о койке в общаге военного института инженерных войск, где их разместили на время командировки. Вечер сегодня должен быть свободным. Если, конечно, Ваныч не найдет ему какое-нибудь оригинальное применение.
Но вроде полковник должен был со своими полковыми приятелями встречаться. Они-то все сплошь генералы, само собой. Но Ваныч был из тех полковников, у которых на коврах "генералы плакали, как дети", так что уровень не понижался.
А Князь хотел лечь. Вытянуть ноги. Закрыть глаза на пару минут. А потом можно чай. И сигарету. И телефон проверить. Может, его малышка написала чего-нибудь. Или, что еще лучше, прислала картинку. Такую, что только плакать и дрочить.
Она уже как-то присылала. Маленькую часть, от которой член задымился. Пухлые губки, нижняя чуть прикушена, тонкая шейка, маленькая грудь с острыми сосками, ненадежно прикрытая узкой ладошкой… Сука, он кончил сразу, как увидел! Прямо как пацан малолетний!
На его пыхтение проснулся Шкет и нагло залез через плечо посмотреть.
- Ох ты ж них*я себе!
Князь с разворота ударил на звук, по привычке. Шкет захлебнулся кровью, повалился
