Рядом. Кажется, ничего больше не нужно. Кажется я тону в волнении, заряжаясь его особенной энергетикой уверености в себе. — Он под замком, без связи. Смотрит телевизор. Так будет, пока я вас не вытащу.
— Когда? — спрашиваю нетерпеливо. Как же хочется перестать бояться.
— На обряде, как я и сказал Даниле. Охраны будет больше и мы сможем привести кое-кого из наших. Данила знает только, что ему нужно быть сильным и пройти все до конца, делая вид, что он готов на все. Знаешь… — Он вдруг касается моего лица кончиками пальцев и просто гладит его, давая мне полное ощущение безопасности. Такое, что даже страшно, учитывая, где мы находимся. И что нас ждет. — Я подумал, что даже хорошо, что меня рядом не было. Он отличный пацан.
— Комплимент? От Черепанова? Думала недоживу, — трогаю я волосы. Не парик, но, судя по всему, крашеные. Потому что при свете они иссене черные.
— Точно. У нас времени немного. Как только Данила проснется, вам нужно идти ужинать. Задерживаться нельзя, сама знаешь.
— Да. А что ты, кстати, на меня пролил?
— Кровь. Скажешь, что порезалась, поэтому пришлось прийти сюда. Поговорим и я вызову служанку. Она выдаст новое платье.
— Ясно. — Мне даже удается хихикнуть. — А что насчет цвет кожи?
— Авто загар. Нашли отличного гримера.
— Я так волновалась, что ты не придешь, что бросил нас. Но Данила верил. Знает тебя всего несколько часов, а верит больше чем я. Наверное потому что не знает каким ты был дерьмом.
— Выговорится решила? Прямо сейчас?
— Накипело, знаешь. Я думала, ты будешь счаслив сплавить нас Рашиду.
— Хуйню не неси.
— Ты здесь из-за Данилы? Всем внезапно понадобился мой сын, — меня уже несет и кажется я не смогу остановиться, пока не выскажу все.
— Я здесь из-за вас. И скажи ты мне правду...
- Ты бы поехал сюда и умер. Не настолько я была на тебя обижена. Теперь ты на меня тоже. Думаешь я предала тебя. И ведь это правда. Я скопировала с твоего компьтера пароли, но флешку не отдала им. Сбежала. Но теперь пришлось отдать, иначе он убил бы тебя. Прости меня, я знаю как ты любишь свою компанию...
Я все говорю, говорю, извиняюсь, но вдруг чуствую на губах грубый поцелуй. Влажный, пошлый, он отвлекает от болтовни и заставляет забыться, ощутить свое тело, его тело. Подумать о том, что поза, в которой мы лежим далека от приличной.
— Ева, нам надо прекращать спорить и поговорить серьезно… Рашид помешанный и неадекватный. Как он тебя не тронул, для меня загадка.
Потому что сын у меня герой.
— А если бы тронул?
— В смысле?
— Ты бы перестал меня хотеть?
— Этот вопрос немного не к месту, нам нужно обсудить, как действовать дальше.
Нужно, да. Но ответ на этот вопрос мне очень важен.
— Ответь, пожалуйста, — поглаживаю его по голове, ложась чуть удобнее, чувствуя как его твердое тело прижимается ко мне, как желание плещется в моем теле как в бокале, готовое вот вот выплеснуться. И все понятно, все не к месту. Но так хочется хоть на мгновение перестать бояться.
— Ты была его женой девять месяцев, даже думать об этом не могу, но Ева… — Он вдруг упирается в меня стояком, вынуждая раздвинуть ноги, пальцами нащупывает край платья и скользит по ноге вверх, убивая все благоразумие. — Я бы хотел тебя при любом раскладе.
— Врешь.
— Неправда.
— Ты же знаешь, что у нас с ним так ничего и не было, — почти смеюсь я. — Так что прекрати врать.
— Тогда просто скажи, что ты хочешь сейчас услышать?
— Я думала, — я много думала, — что рано или поздно Рашид решит нарушить свое слово и возьмет меня…
— Прекрати…
— Нет, ты послушай, — продолжаю шептать в полной темноте, еле различая его глаза, трогая мягкие, такие знакомые губы. — Если он сделает это, ты вряд ли сможешь спокойно быть со мной.
— Ева! Скоро все закончится...
— Да ты выслушай хоть раз! Хоть раз можешь замолчать и послушать? Если он это сделает, я хочу хоть раз испытать это с тем, кого люблю. С тобой. С того самого вечера я ни о чем подобном не думала. Но если потеряю эту возможность сейчас, то буду жалеть. И ты будешь жалеть.
Он накрывает мой рот поцелуем, жадным, неистовым. Затыкает поток, кажется, уже бессмысленной речи, делая меня еще более поддатливой. готовой отдаться прямо здесь.
— Нельзя Ева. Скоро Данила проснется..
— Мы же быстро, — чувствую себя просящей милостыню. Но не могу иначе. Мне это нужно. Очень нужно. — Только если ты не хочешь...
Харитон почти задыхается, снова целует, требовательно толкаясь языком во рту и отрывается лишь чтобы зло зашипеть.
— Запомни, пожалуйста, раз и навсегда. Никто тебя не тронет. И я сейчас трахну тебя, но не потому, что потом это сделает кто-то другой, а только лишь затем, чтобы ты поняла одну простую истину: ты моя, Ева. Всегда была и будешь. И что бы ни случилось, оно так и останется. Поняла?
— Повтори, — прошу я, поглаживая его широкие плечи. Столько лет прошло, а я помню каждую мышцу. Помню каким он сильным был уже тогда.
— Что именно?
— Это грязное слово. Странное дело, но оно мне понравилось.
Харитон, засмевшись почти беззвучно, вжимает стояк между ног сильнее, руками обнимая меня как можно крепче, и шепчет на ухо:
— Трахнуть — это лишь малая часть того, что я хочу с тобой сделать. Как только мы выберемся из этого гадюшника, я закроюсь с тобой в спальне и буду делать вещи, упоминание о которых заставит тебя не просто напокнуть, а сгореть со стыда. И все это будет тебе нравится. Я сделаю все, чтобы ты умоляла меня обо всем этом.
— Харитон…
— И ты будешь кричать мое имя снова и снова, пока не сорвешь горло. — Его рука задирает подол восточного наряда, нащупывая штаны. — Это будет сложно…
Он снимает их, тут же трогая пальцами между ног.
События последней недели стерли их памяти оргазм на ручье, но сейчас все возвращается новыми красками, заставляя меня почти задыхаться. А может, это все его тверлые, чуть шершавые пальцы, творящие
