ощущения обострились в одном месте. Там между ног, где сновали крупные пальцы, постоянно задевая нервный комок и надавливая на него.
В следующий миг Ризван отпустил мою грудь. Тут же сжал пальцами шею. Не больно, просто пригвоздил меня к стене, чтоб я не упала, не обмякла.
Я закричала и слезы брызнули из глаз. Все было так невероятно. Всплеск силы, выброс энергии. Адреналин, эндорфины. Я слышала, как кровь бежала по венам, вскипала. Перед глазами замерцали искры. Я что…кончила с мужчиной?! И это сделал со мной варвар. Только пальцами…
Ризван огладил мое лоно. Я постыдно ощущала, как там все потекло и захлюпало. Он медленно, милиметр за милиметром вытащил пальцы.
Все еще придерживая мою шею, коснулся моих губ. Размазал мои соки, вдавливая пальцы до сжатых зубов.
— Открой рот, — рыкнул раздраженно варвар. И я сразу подчинилась. Два пальца с огрубевшей кожей и моим соленым позором сразу протолкнулись по языку. Забились до самого горла.
— Обхвати плотнее губами.
Очередная команда. В волосах на шее другая его рука судорожно сжалась сильнее. Теперь Ризван трахал мой рот также неистово, как и мою промежность до этого.
— Привыкай. Будешь сосать мой член каждый день, — уничтожающе проговорил ублюдок.
Он брал мой рот изощренно, растягивая губы, оттягивая язык, оглаживая по кругу зубы. Снова толкался в горло, упирался пальцами до первых моих спазмов. До слез, что стыли в глазах и иногда скатывались по щекам.
Варвар дышал очень громко и отрывисто. Опалял мое лицо своими нетерпеливыми выдохами.
Своими манипуляциями он словно хотел пробудить во мне чувственность. Показать, на этой тренировке, как ему нравится. И я с ужасом осознавала, что со мной творится какая то чертовщина. Я истекала слюной. Ноги вибрировали. А ком из нервных окончаний, который только недавно взорвался, снова нарастал и простреливал в промежность. Зудящее чувство внутри, словно ядом отравляло мою обезумевшую голову.
Ризван склонился к моему виску и пробасил угрожающим тоном:
— Хочешь член сейчас? — с этими словами его пальцы надавили на корень языка.
Искуссная игра, что он затеял со мной, неопытной и не подготовленной к такому порочному напору, была мне не под силу. Я всхлипнула, шморгнув носом. Отрицательно покачала головой.
Курбанов наконец вытащил пальцы. Полностью покинул мой рот.
Неотрывно глядя на меня, отступил на шаг.
— Прими душ и переоденься. Сегодня вниз не спускайся.
Бросил прощальный взгляд на мое дрожащее тело. И стремительно покинул комнату. А я, словно кукла срезанная с петель, потерявшая своего кукловода, опала на пол. Как подкошенная села на паркет и громко разрыдалась. А я то думала, что хуже быть не может…
Ризван
Помутнение сродни пьянке. Будто я под кайфом.
Нелли… На пальцах невинный запах сучки. Член ломит так будто в него раскаленный свинец залили. Бл*. Я ведь не собирался ее трогать. Не собирался трахать пальцами. Не планировал разглядывать ее голую. Я просто свихнулся. Ебнулся. И это неоспоримый факт.
Жена с детьми в могиле. Покоятся, ждут меня. Моя любимая, верная, единственная женщина, которую я не хотел изводить. Мучать. Трахать.
Хотел любить. Душить только своим вниманием и нежностью. Проявлять к ней ласку звериную, на уровне инстинкта охранять и беречь. А еще баловать и радовать. Только ее.
Теперь я изменник. Потому что впервые захотел бабу. По настоящему. Не вытрахать без чувств и эмоций. А доставить ей удовольствие, первое. И голова пьяная от ее огразма девичьего. Такого вкусного, настоящего.
Надо было убить ее. Замочить сучку сразу. Как увидел эту гребанную пианистку.
Нелли…
Тогда в ресторане девчонка повернулась ко мне и глянула заплаканными глазищами. Ведь сразу почувствовал, что торкнуло. Всего скрутило, вывернуло наизнанку.
Красивая. До беды. До погибели. И не простая. Характер, личность ее многогранные. Она боец. Выросла в детдоме. А этот уебок Сафьянов выточил из алмаза бриллиант. Вложил в свою подопечную уйму знаний. Столько, что они через край переливаются. Перечень талантов охеренный. Каждый пункт в висках стучит. И слова братьев, что не шлюха она. Жена воспитанная.
Нелли…
И пианино подчинилось ей, и на стольких языках говорит. И в живописи разбирается, сама рисует. И фигурка отпадная, спортивная. Как увидел ее в комнате, когда она жалась в угол, от меня шарахалась, сразу поперло. Рассмотреть ее всю. Еле сдержался, чтоб не взять ее девственность насильно. Не присвоить нахально то, что сама должна подарить.
Злость на ее замужество со старым фашистом испарилась. Моментально понял, когда она пыталась сбежать, услышал ее слова, что брак ненавистный. И ведь не притворялась девчонка. Иначе с чего бы тогда этот мудак Сафьянов ее по щекам нежным своими лапами грязными лупил?
Я как увидел, что он ей пощечину отвесил, сразу взорвался. Вступился. Почувствовал, что хочу защитить хрупкую девочку. Понял вмиг, что никакому ублюдку не позволю ее наказывать и обижать. Только моя будет. Решил застолбить красавицу и для себя оставить.
Только зачем? Зачем она мне?
Девочка чистая, порядочная. Неужели я совсем мутировал в голодного зверя. Хочу ее испортить…
— Ризван, брат, постой. Разговор есть серьезный, — Али догнал меня уже возле машины. Остановил взволнованно.
— Говори.
— Я по поводу этой девчонки. Нелли…Отдай ее мне. Ты ведь с ней серьезно не будешь. Так, потопчешь ее, сломаешь. Я тебя не виню, понимаю. После смерти Айсу ты совсем изменился, загрубел. Хоть и прошло три года, но ничего в тебе не меняется. Ты только жестче стал. А она девочка нежная. С ней так нельзя. Позволь мне за ней ухаживать. Добиваться. Тем более между нами разница в возрасте всего восемь лет.
— Вперед, — сквозь зубы прорычал. Отличный расклад. Пусть Али забирает ее подальше.
— Что, правда? Позволишь мне с ней отношения построить. Я жениться намерен. Не откажусь потом от своих намерений.
Брат нагнетает, нервничает. Не верит в мою щедрость. Похер, пусть эту девку бедовую забирает. Сильно всколыхнула она меня.
— Женись.
— Она хорошая девочка. Я по ней всю инфу пробил. Отличница, домашняя. Играет на пианино, прикинь? И скромная. Ни инстаграма, ни других этих гребанных интернетовских шлюшных сайтов не ведет. А красивая. Просто неземная. Кукла. Я ее сегодня вперые вблизи увидел, понял сразу, что нехило поплыл так. Ты ведь не заявляешь свои права, как старший?
Хуею молча. Зубы сжимаю. Чувствую ревность злоебучую. Еще и вкус невинного первого оргазма девчонки на губах стынет…
— Заявляю, — говорю твердо и уверенно.
Брат не понял. Растерялся.
— Так ты же сказал, забирать и жениться? — мямлит.
— Передумал. Хорошо ты ее разрекламировал. Моя будет.
— Ты чего,
