дней.
Целую каждую в носик, Джес уводит девочек, а я иду следом. Наши новобрачные — приятная молодая пара. Марьяшка, Марго и Миланка бросают им под ноги лепестки, играет музыка, и все проходит без эксцессов.
Новобрачные отправляются в номер. Я благополучно выдыхаю, и только собираюсь уйти в кабинет, как вдруг открывается парадная дверь, и в холл входят две дамы. Пепельные блондинки. Возраст определить сложно, как у всех обеспеченных женщин, потому что выглядят дамы ослепительно.
— Кто здесь главный? — громко спрашивает первая дама. — Я хочу видеть руководство!
— Какие-то проблемы? — подскакивает администратор с ресепшена. — Я могу помочь?
— Возможно, — отвечает вторая, — если это в вашей компетенции.
— Я выкупила в этом отеле номер для своего сына. На неделю, — продолжает первая.
— Он женился, — объясняет вторая.
— Это просто замечательно, мы рады, что вы выбрали наш отель… — заводит обычную песню администратор, но первая дама его перебивает:
— А я совсем не рада. Мой сын разводится! И недели не прошло! Я требую принять меры, вы ведь гарантируете парам, остановившимся у вас, долгую супружескую жизнь? У вас это написано в рекламном буклете.
Черт, не надо было все-таки писать «гарантируем», почему я не послушала Джес?..
Мой персонал недоуменно переглядывается, а я пячусь к колонне. Кажется, я догадываюсь, кто к нам пожаловал. Мадам Асадова, мать Артема. Та самая, которая прозорливо напророчила ему тройню. Еще и группу поддержки захватила.
Мадам узнала о разводе сына, и сейчас меня ждет грандиозный скандал.
— Галя, смотри, — тем временем тянет Асадову за рукав «группа поддержки». Ее голос звучит странно сдавленно.
Мать Асадова поворачивается туда, куда указывает ее спутница, и всплескивает руками.
— Ой, какая милашка!
Она смотрит на Марьяшу, исподлобья наблюдающую за дамами. Миланка с Маргариткой украшают оставшимися лепестками Марселя, который как обычно разлегся по центру.
— Я не Милаша, — хмуро поправляет моя младшая, насупившись еще больше. Она терпеть не может, когда их путают, — я Марьяша. Это вон она Милаша. На секундочку! И еще у нас есть Марго.
Мари машет рукой в сторону сестер.
— Боже мой, Галя, — слабым голосом тянет спутница Асадовой, — посмотри, это же вылитая ты в детстве! Один в один. А взгляд какой! Помнишь, как на той фотографии, когда папа поставил тебя в угол за то, что ты съела мои конфеты?
Мадам Асадова вглядывается в Марьяшу, бледнеет и хватается одной рукой за сестру, второй за сердце.
— Тема! — свистящим шепотом зовет она. — Тема, ты где? Иди сюда, срочно! Немедленно объясни, что это за девочки?
Мои дочки бросают кота и подходят к младшей сестренке. Становятся по бокам и внимательно рассматривают посетительниц.
У них так всегда. Они старшие сестры, а значит Марьяшу в обиду не дадут никому.
— Мама? — слышу немного раздраженное. По лестнице спускается Артем, и я делаю еще один шаг к спасительной колонне, надеясь за ней укрыться. — Что ты здесь делаешь?
— Тема, сынок! — всхлипывает Асадова. — Скажи мне, откуда взялись эти девочки? Только скажи правду!
— Артем, объясни, почему они так похожи на твою мать в детстве? — окрепшим голосом спрашивает ее сестра. Я прихожу к выводу, что старшая.
— И кто их мать, раз уж на то пошло? — вскидывает Асадова суровый взгляд на сына. А потом переводит его на девочек. — Где ваша мама?
— Чьи это дети? — вторит ей асадовская тетка, обращаясь к присутствующим.
Мне не видно Артема, зато я хорошо вижу своих детей. Они жмутся друг к дружке и оглядываются, выискивая меня испуганными глазками.
Ну, хоть теперь я буду знать, на кого они похожи.
Артем тоже вглядывается в толпящийся персонал в поисках меня, и я делаю глубокий вдох. Я не должна бросать своих детей без поддержки. В конце концов, это все равно когда-то случится.
Стоит принять решение, и внутри разливается удивительное спокойствие. Скручиваю волосы в жгут, перебрасываю через плечо и медленно иду через холл к детям.
На Артема стараюсь не смотреть, но мне и не надо. Я и так все чувствую. Пока дохожу до середины холла, от меня остается обугленная головешка. Его испепеляющий взгляд прожигает до костей.
Подхожу к детям, обнимаю Маргошу с Милашей, они прилепляются ко мне с обеих сторон. Марьяша цепко хватается за ткань юбки и прячет личико у меня на животе. Сердце болезненно сжимается, так становится их жаль.
— Здравствуйте, госпожа Асадова, — держу голову ровно, смотрю ей прямо в глаза. — Меня зовут Алена Плохая, я управляющая этим отелем. А это мои дети.
Решаюсь и поднимаю глаза на Артема. Тут же хочется закрыться и с воплями сбежать, потому что его лицо сейчас кажется каменным. Но я усилием воли заставляю себя собраться и говорю тихо все с тем же неизвестно откуда взявшимся спокойствием:
— Твои таблетки оказались полным отстоем, Асадов. Они не сработали.
Меня вновь с ног до головы охватывает испепеляющее пламя, и под этим взглядом я чувствую себя ведьмой, сгорающей на средневековом костре.
Странное ощущение, снаружи от яростного взгляда Асадова я горю, а внутренности пробирает холодом.
Между нами повисает ледяное молчание. Это молчание как стена — прозрачная, искрящаяся и толстая. От пола до потолка, а потолки в отеле высокие.
Артем весь как будто закаменел. Он по-прежнему стоит, сунув руки в карманы, но я готова спорить на мою годовую зарплату, что в карманах они сжаты в кулаки. И больше всего ему хочется сжать их на моей шее.
— Тема, — жалобно зовет Асадова, дергая его за рукав, — сыночек, что это значит? Это не то, что я подумала?
— Галя, Галочка, не нервничай, — на всякий случай предупреждает ее сестра, что на мой взгляд совершенно излишне. Мадам Асадова начала нервничать как только переступила порог отеля, и вряд ли сегодня остановится.
Внезапно Артем отмирает. И я вздрагиваю, когда слышу его беспощадный замороженный голос.
— Да, мама. Это именно то, о чем ты мечтала, выбирая этот отель. Можешь познакомиться со своими внучками. Вот это Маргарита, это Милана, а это Марианна.
— Внучки? — севшим голосом уточняет Асадова. — Как внучки? Все три?
— А как ты думаешь? — у него ни один мускул на лице не дергается. — Хотя можешь уточнить у их мамы.
— Но если они мои внучки, то это значит, что ты… — Асадова закрывает рот рукой и безмолвно тычет сначала на девочек, потом на Артема.
— Именно, — кивает тот, — они мои… дочери. Маргарита, Милана и Марианна Асадовы.
Я замечаю, как он сглатывает прежде чем сказать «дочери». И тут подает голос Марьяша.
— Мы Плохие, — закусив губку, говорит моя младшая девочка.
— Что ты
