— Да... пожалуй.
— Почему?
— Ты сам сказал. Меня считают другой.
— Не понимаю.
Хлоя нахмурилась.
— У меня есть друзья. Хорошие друзья. Старые друзья. Они считают, что знают обо мне все. А на самом деле... Получается, что я их всю жизнь дурачу. Хотя и не хочу этого. Но как только я хочу рассказать им, они меня не слышат. Получается, что я всю жизнь живу во лжи...
Крис кивнул и нервно заерзал на стуле.
— Понимаю. Но попробуй взглянуть на это с разных сторон. У тебя до сих пор не было мужчин. Ты их избегаешь. Почему? Травма? Психическое потрясение?
— Вот, и ты туда же. Я не избегаю мужчин. Я не боюсь их. У меня много друзей-мужчин.
— Тогда что?
— Если я, например, сейчас скажу это Ирис, она немедленно вообразит, что я пережила страшную трагедию. А это не так. Ни один мужчина меня не обижал, не причинял мне боль, не ранил меня. Ни физически, ни морально. Просто... у меня с ними никогда не доходило до секса. Некогда было.
Крис лишился дара речи на некоторое время, а потом пролепетал:
— Не... доходило... до секса?! Некогда?!
Хлоя кивнула и безмятежно посмотрела ему в глаза.
— Я всегда была чем-то занята.
— Но, позволь, а сами мужчины куда смотрели? Они что, тоже всегда были заняты? Я уж не говорю о гормонах...
Хлоя поежилась.
— Видишь ли... они всегда начинали думать, что у меня появился кто-то другой.
— Я сейчас с ума сойду, Хлоя! С чего они это брали? И почему у тебя действительно не появлялся кто-то другой, раз они такие идиоты?
— Я всегда куда-то спешила. Родители разошлись, когда у меня были экзамены. Из университета я неслась домой, потому что мама... она замкнулась в себе, и надо было кормит сестру и брата, убираться, стирать, чинить крышу! И так все время, каждый день, каждый год! Парни в университете думали, что меня кто-то ждет дома, друзья считали, что у меня кто-то есть в университете... В этом были уверены и сестра, и брат, и Ирис. С мальчиками я всегда дружила, их было так много, что никто не брал за труд разбираться, что и с кем меня связывает.
— А ты сама?
— Я же говорю, я была занята.
— Знаешь, на свете не так много девушек, которые заняты настолько, что не замечают, как мужчины выпрыгивают из штанов при их появлении.
Хлоя растерянно посмотрела на Криса. В глазах вдруг закипели слезы.
— Может, я просто... бесчувственная?
Крис неожиданно подался вперед и коснулся ее щеки большим пальцем. Хлою словно током ударило. Зрачки расширились, ресницы задрожали, и предательская влага прорвалась наружу. Крис тихо произнес:
— Тогда почему ты плачешь, красивая?
— Это просто... от усталости!
— И от безнадежности. От тоски. От отчаяния.
Хлоя отпрянула от него. Кулаки сжались сами собой.
— Нет! Я не отчаялась! Я никогда не отчаивалась! И я не устала от жизни. Слышишь?!
— Конечно. Именно для этого ты и кричишь на меня. Чтобы я услышал тебя. Ты должна докричаться.
Она задохнулась, глядя в серьезные зеленые глаза Черного Принца. Капитана Блада. Восточного Раджи.
И внезапно смертельно устала от себя.
Напротив нее сидит мужчина, при виде которого женщины сами укладываются в штабеля. Воплощение мужественности, сексуальности, притягательности, красоты, ума, обаяния и дьявол его знает, чего еще. Ирис уже была бы в его объятиях. Любая уже была бы в его объятиях. И только Хлоя-Дурочка, Хлоя-Психопатка, Хлоя-Хреновая Артистка сидит напротив и орет на него дурным голосом.
Она уронила голову на руки и глухо произнесла:
— Я устала.
Крис встал, обошел стол и обнял ее, силой подняв на ноги. Хлоя уткнулась носом в его плечо и зажмурилась.
Всего одну секундочку! Просто постоять вот так, вдыхая запах мужчины, упиваясь ароматом его одеколона, смешанным с ароматом его кожи, ощутить силу его мышц, замереть в этих уверенных, властных руках...
Какая разница, что потом! Какая разница, что стоит она криво, скособочившись, вся превратившись в сплетение локтей и коленок! Типичная Хлоя-Девочка, перепуганный утенок, которому страшно и сладко рядом с неизвестным и желанным до дрожи, и хочется все большего, но именно поэтому и ведет она себя все глупее, и стыдно, стыдно, стыдно, а еще горько и обидно до слез, что сейчас все это кончится, навсегда кончится, и останется только слабый запах сандала и мучительная дрожь в коленях...
Ее обнимали. Ее даже целовали. Много, много раз. Но никогда она не чувствовала себя обнаженной в руках мужчины. Хлоя всхлипнула.
— Прости. Ты не попутчик. И не мой психотерапевт. Ты не должен...
Вторая рука обвилась вокруг ее талии. И Хлоя просто и тихо сказала:
— Скажи мне, как друг. Что со мной? И что мне делать.
Крис замер. Секунды превратились в каменные глыбы размером с камни Стоунхенджа.
— Я скажу. Ты переживаешь из-за того, что не стоит переживаний. Просто сделай это.
— Как?
— Легко. Скажи одному из своих мужчин, что он этого достоин. Разве важно, кто это будет?
Хлоя знала, что это важно, но не знала, почему. Голос Криса звучал спокойно, почти безразлично.
— Если хочешь еще один совет, то... найди незнакомца. Того, кто не дорог и не важен. Просто сделай это с ним и уйди навсегда.
— Легко сказать...
Она закусила губу до крови. Нет! Она больше не будет плакать на глазах у Криса Лэнгтона. Все возможные ошибки она сегодня уже совершила, за что и поплатилась. Получив в высшей степени мудрый, практичный и холодный совет от человека, привыкшего решать свои проблемы быстро и одним махом.
— Спасибо за совет. Я подумаю над этим завтра. А сегодня... не стоит больше заставлять ждать несчастного шофера.
Она высвободилась из его рук и посмотрела на него взглядом Хлои-Светской Львицы. Сказка кончилась. Больше они не смогут сидеть на кухне и разговаривать о том, о чем нельзя говорить ни с родными, ни с друзьями, ни с кем. Кроме Господа Бога.
Крис Лэнгтон так не думал. Он ответил ей мрачным и страшным взглядом, в котором горело темное пламя. А потом мрачно и страшно привлек ее к себе и впился в ее рот поцелуем, от которого кончилось дыхание.
Так не целуют девушку, с которой трепались о жизни в половине четвертого утра. Так не целуют девушку, которая изливала вам свою душу. Так не целуют девушку, с которой дружат...
Она вырвалась чудом, отлетела к холодильнику и посмотрела на него взглядом, полным ужаса.
— Почему ты это делаешь?!
Черный Принц усмехнулся жестокой и страшной улыбкой.
— Не волнуйся. Последствий не будет.
Он подошел к ней и властно провел большим пальцем по ее припухшим от поцелуя губам.
— И не волнуйся насчет бесчувственности. Ни малейших признаков.
