что тогда?
Черт его знает. Просто до сих пор в башке не укладывается, как та улыбчивая болтушка может быть Евой. Не то чтобы я тогда запал, но девчонка мне явно приглянулась. Только потом как сквозь землю провалилась, и никто, блин, был не в курсе, кто она такая.
Сказали, пришла уже в разгар тусовки, уходила одна. За вечер почти ни с кем не общалась, держалась особняком. Хотя, зная Еву, теперь то ее поведение неудивительно. Она мне тогда ни имени не сказала, ни откуда она. Чистый лист.
Да, возможно, мой косяк, что я ее не узнал. Да как ее узнать? Я с ней до той ночи в жизни не общался.
Хотя какая теперь разница?
Теперь уже абсолютно никакой.
– Марк?!
Лейкина неожиданно подает голос, видимо, мое молчание затянулось до какой-то неприличной отметки по шкале вежливости.
– Пошли, – киваю на Колю, того самого охранника, что оставил Лейкину тусоваться у клуба.
Ева кивает и, посмотрев на смарт-часы, торопливо идет вперед. На входе опасливо косится на охранника и даже оборачивается на меня.
– Иди уже, – подталкиваю ее, едва коснувшись пальцами спины, и мы сразу погружаемся в полутьму, которую разбивают вспышки стробоскопов.
Глубокий бас в очередной раз разрывает толпу. Промаринованное в тусовке тело со стеклянным взглядом на сверхскорости летит прямо на Еву. Отдергиваю ее в сторону на рефлексе. И вероятно, на этом же рефлексе прижимаю к себе.
Она снова в моих руках.
Прикосновения обжигают ладони. Снова.
Мне кажется, я до сих пор не отошел от вчерашнего ужина. Думал, что, если отдам ей деньги, все встанет на свои места. Превратится в настоящую сделку. Выполняй договоренности, и вот тебе за это вознаграждение. Деловые отношения, завязанные на материальной основе, самая прагматичная вещь в мире. Но… Ничего подобного.
Как перетряхивало, когда Ева крутится поблизости, так и продолжает. Сейчас даже сильнее. Мне кажется, я ей за вчерашний вечер дыру в голове прожег, столько пялился. Особенно после этого маленького рассказа о нашем с ней знакомстве.
После осознания и, что главное, – принятия, что это была она, внутри все стянуло и доверху заполнилось раскаленной бурлящей жидкостью, думал, весь ливер выплюну от собственной злости, но сдержался.
Вываливать на нее свои эмоции уже нет никакого смысла, слишком много времени прошло. А потом, как назло, она открыла рот.
Лучше бы молчала.
Пока Ева рассуждала, где и как она спать НЕ будет, моя злость медленно трансформировалась в наглость. Границы начали стираться. Выходка с платьем тому прямое подтверждение. Слишком самоуверенной она была, хотелось приземлить.
Приземлил. Но Ева была бы не Ева, если б не вышла из душа с гордо задранной башкой.
Сам до сих пор не могу понять, почему ушел из комнаты. Хотел дать ей уснуть и больше не видеть этих горящих ненавистью глаз. Наглость сменилась благородством. Мнимым. Никому не нужным благородством. Все навалилось и как-то разом смешалось. Слишком быстро. Когда не хватает времени на расстановку приоритетов.
Потому что вот сейчас я ее не перевариваю, а минутами позже буду чувствовать, как покалывает пальцы от воспоминаний. Нежная, бархатистая кожа, и всего три секунды контакта. Легкое прикосновение. Звук ее дыхания. Запах. Безумное наваждение.
Оно до сих пор здесь. Со мной.
И теперь по издевке судьбы я жду повторения этих прикосновений с небывалым энтузиазмом.
Музыка превращается в фоновый шум. Чувствую, как ее горячие ладони упираются в мою грудь, а потом Ева запрокидывает голову.
Один-единственный пересекшийся взгляд в определенной точке. Отрезок времени, рассыпавшийся на секунды, в одну из которых серые радужки миндалевидных глаз блеснули под яркой вспышкой.
Всего секунда.
Пушистое обрамление ресниц. Хлопок. Снова вспышка. Чуть расширившиеся в темноте зрачки, мгновенно сузившиеся от яркого света, и оглушающая тишина. Моя личная тишина.
– Марк!
Голос Евы доносится словно из-за стеклянной ширмы, глухо, почти на ноль децибел.
Она снова толкает меня в грудь, нервно взмахнув ладонью перед моим лицом.
– Пусти! Ты слышишь? Пусти меня.
Вынырнув их транса, нехотя разжимаю руки и делаю шаг назад.
Мозг все еще заслонен плотным туманом и соображает нестерпимо медленно.
– Спасибо, что провел. Я дальше сама.
Ева убирает руки за спину и осматривает зал. В какой-то момент даже чуть привстает на мыски, вытягивая шею в направлении бара.
Понятия не имею, как в этой кишащей людьми толпе она идентифицирует брата, но уже через секунды срывается с места в направлении лаундж-зоны.
Я иду следом, до сих пор овеянный своим трансом. Останавливаюсь чуть в стороне и просто наблюдаю. Вмешиваться в семейные разборки – дело всегда провальное. Пока брат Евы мычит что-то нечленораздельное, лежа на диванчике, сама она раз в пятый за последние десять минут смотрит на часы.
– Савва, мы просто не успеем до закрытия, слышишь? До двенадцати двадцать минут. Пошли уже.
– Отстань, а?! Я сам разберусь.
– Ты меня вообще слышишь?
– Я останусь у Польки. Сама в свою общагу…
На этих словах пацану становится совсем плохо. Он несколько раз встряхивает головой и, оттолкнув Лейкину в сторону, ползет к туалетам, придерживаясь рукой за все, что находится в его зоне досягаемости.
Ева смотрит в удаляющуюся спину брата. Заторможенно переводит взгляд на меня, опускает глаза в пол и, ускорившись, идет за ним.
Когда мы снова сталкиваемся уже у бара, к которому он подбегает в бешенстве, я и сам мельком смотрю на часы. Двенадцать ноль одна. Дымка в моей голове почти рассеялась. Мозг уже запустил мыслительные процессы.
– Все нормально?
– Достал, – Ева устало опускается на барный стул и качает головой. – Пусть катится куда хочет…
Она говорит громко, на эмоциях. Тут плохо видно, но я уверен, что щеки у нее горят огнем. Успел заметить, что так ее тело реагирует на разного рода неудобные ситуации.
– Спасибо еще раз.
Ее взгляд встречается с моим.
Ева изображает какое-то подобие улыбки и спрыгивает на пол. Поправляет мешковатую куртку, которую не стала сдавать в гардероб, а наличие меня рядом позволило ей пройти так дальше, и явно смотрит в сторону выхода.
Она делает один-единственный шаг, и меня рывком сносит следом.
– Ты куда? – выбрасываю руку вперед, чтобы ухватить Еву под локоть.
– Домой.
– Ты сказала, общага до двенадцати… в прошлый раз.
– Что-нибудь придумаю. Отпусти, – бросает взгляд на мою руку, которая ее сдерживает.
– Пошли к нам, – на автомате киваю в сторону лестницы на второй этаж. – Здесь все до утра работает.
Она хмурится, явно думает, стоит ли впутываться в эту авантюру, и, пока она принимает решение, я осознаю, что мой внутренний голос беспрестанно твердит: «Соглашайся,
