Но люди не роют нор и не прячутся в них от света. Они отправляются в такие места, где их никто не отыщет. В такие как Лейк-Генри.
«Нет, только не Лейк-Генри!» — заволновалась Лили, но идея уже застряла в ее сознании, как заноза.
Ведь в маленьком коттедже на озере, отделенном от всего мира несколькими акрами леса и связанным с ним только длин, ной и узкой проселочной дорогой, она сама себе будет хозяйкой. Этот домик достался ей в наследство от бабушки.
«Нет, только не Лейк-Генри!» — снова подумала Лили, но это место очень напоминало ту самую нору в земле, о которой она мечтала. Все там знакомо с детства. Дом в хорошем состоянии. Лили платила одной местной женщине за уборку, и каждый раз, приезжая на родину, останавливалась в своем коттедже.
Майда, конечно, не слишком обрадуется. Она наверняка не желает, чтобы Лили приезжала, а скандал приближался к дому. Но есть ли у нее выбор? Из всех возможных вариантов решение укрыться в родном городе, пожалуй, самое разумное. Там она все обдумает, со стороны понаблюдает за беснующейся прессой и решит, стоит ли сражаться, и если да, то как. Там можно дышать чистым воздухом. И проводить время с Поппи.
Вдруг снова зазвонил телефон. Лили обернулась и посмотрела на него. Вот если бы позвонила Майда и сказала: «Да, приезжай в свой коттедж». Лили представила себе, как мать подает на стол свое фирменное блюдо — жаркое в горшочке, из которого валит пар. Обычно Майда подолгу тушит его на медленном огне со свежими грибами и морковкой и красным картофелем, который выращивает на своем огороде ее подруга Мэри Джоан Свит, а затем приправляет лавровым листом и шалфеем. Лили размечталась: а вдруг, узнав о скандале, Майда так перепугалась за дочь, что решила пригласить ее в свой большой дом? Лили вообразила, как они будут разговаривать и плакать, как станут, наконец, друзьями.
Мечты, мечты. Лили вздохнула. Всего лишь мечты.
Она так и не подняла трубку и теперь, слушая сообщение, радовалась этому — звонил один из тех, кого она не желала
Лили больше не удивлялась тому, как широко известен стал номер ее телефона. Раньше ей казалось, что отказ от внесения в справочники — законное право каждого гражданина. Можно, конечно, позвонить в компанию, но что это даст? Можно проклинать Митча за то, что он дал ее номер Терри, а Терри — за то, что сообщал его всем кому ни попадя. Но это все равно, что пытаться закрыть дверь сарая, когда лошадь уже убежала.
И потом, она ведь собирается уезжать. Завтра уже не будет этого противного писка. Правда, при этом не будет и душа в прекрасной душевой кабинке… Не будет привычной дороги от дома через Паблик-гарден до школы… И песен, которые Лили исполняла от всей души для тех, кому нравился ее голос. Не будет уже ничего, потому что Терри Салливан, Пол Риццо и Джастин Барр отняли у нее эту жизнь.
Расхаживая по комнате, Лили все больше проникалась ненавистью к этим троим. День заканчивался, минуты шли все медленнее. Порой ее охватывало волнение и хотелось наперекор всему, только из принципа, никуда не уезжать. Но каждый раз, когда проходил очередной всплеск возмущения и отчаяния, оставалась горькая правда: она не может работать, потому что у нее отняли работу. Не может встречаться с друзьями, дышать свежим воздухом или покупать продукты, потому что не решается выйти из дома. Но даже если бы пресса, готовая следовать за ней повсюду, и не поджидала у дома, все равно отныне Лили будет не в силах показаться в этом городе, не испытывая смущения.
Это несправедливо. Лили жаждала правосудия. Но как возбудить дело, не имея денег? И потом, ей не выдержать трехлетней войны. Во всяком случае, такой, какую описал Максвелл Фандер.
Единственное, на что она теперь могла решиться, — это побег. Необходимо вернуть свою прежнюю жизнь. Пусть не такую, как в последние годы, но свою. А для этого надо выспаться и отдохнуть, выбравшись отсюда на свободу. Лили нуждалась в совете, и если дух бабушки — единственный ее советчик, то пусть так и будет. Селия Сент-Мэри была святая. Она наверняка знает, что теперь нужно делать. И подскажет, как добиться справедливости.
* * *
Когда стемнело, Лили погрузила вещи в машину, заперла дверцы и выехала из гаража. Она, конечно, знала, что несколько придурков наверняка отираются на улице и кто-нибудь из них бросится в погоню на машине. Однако Лили полагала, что, выбравшись на Парк-авеню, оторвется от них. Действительно, как только она выехала, из темноты показались фигуры людей. Взяв аппараты на изготовку, они выкрикивали вопросы и жестами просили Лили опустить стекло. Она двинулась вдоль аллеи, и вскоре фары нескольких автомобилей засветили ей в спину. Но чего Лили никак не ожидала, так это появления новых преследователей уже на Глочестер. Еще раз проверив, хорошо ли заперта дверца, Лили быстро повернула направо, на Ньюбери. К ее ужасу, микроавтобус со спутниковой антенной, припаркованный на углу, дал газу и присоединился к погоне.
Она тоже прибавила ходу и постаралась затеряться среди других машин, но улица была слишком узкой. Преследователи без труда держались на хвосте. Надеясь оторваться, Лили свернула направо один раз, потом сразу же еще, прямо на желтый свет, и выскочила на Коммонуэлс. Она думала, что микроавтобус застрянет на красном светофоре, но он проехал, нарушив правила. Когда сама Лили остановилась на следующем перекрестке, ожидая зеленой стрелки на Фрейфилд, откуда можно было попасть на Пайк, она увидела сзади микроавтобус, а в правое окно постучал мотоциклист с журналистским удостоверением на шее.
Как только включился зеленый, Лили нажала на газ, но, если бы вовремя не притормозила, непременно ударила бы мотоциклиста, ибо тот вздумал обогнуть ее машину спереди, чтобы оказаться у водительской дверцы.
Потрясенная, Лили решила отказаться от своего плана. Ведя машину медленно и осторожно, она проехала весь квартал, добралась до другого конца аллеи, с которой стартовала несколько минут назад, и так же не спеша свернула к своему дому. Когда Лили опустила стекло, чтобы отпереть гараж, мотоциклист снова подъехал поближе и снял шлем. Сигнальные огни на гараже, загоревшиеся при приближении Лили, отразились на лысой голове самого Пола Риццо!
— Я гарантирую вам беспрепятственный проезд, — сказал он, — если вы сообщите мне эксклюзивно, куда направлялись и зачем.
— Никаких эксклюзивов! Я еду в г-г-гараж! — Лили сражалась со своим заиканием из последних сил. — И вообще, это частная собственность. Если вы посмеете проникнуть туда вместе со мной, я в-в-вызову полицию! — Она повернула ключ в замке быстро закрыла окно автомобиля. Как только дверь гаража поднялась настолько, чтобы пропустить ее машину, Лили въехала внутрь, но сразу же за порогом остановилась и посмотрела, не ворвался ли кто-нибудь следом.
