живыми, умными глазами, с любопытством исследующими все вокруг.
– Привет, – я улыбнулась мальчику, подходя ближе. Маленькое солнышко. До его волос хотелось дотронуться, пригладить непокорную копну, легонько потянуть падающие на лоб колечки, так чтобы он засмеялся и на щеках появились прелестные ямочки.
Иногда я жалела, что не пошла в педагогический вместо журналистики. Возиться с детьми мне нравилось, и находить с ними общий язык получалось почти всегда. Хотя, наверно, у этого очаровательного малыша вообще ни с кем не могло быть проблем в общении: он выглядел таким милым и дружелюбным, что невозможно было не улыбнуться, глядя на него.
– Я Ваня, – мальчик протянул мне раскрытую ладошку с перемазанными травой пальчиками.
Этот жест и открытость ребенка растрогали меня еще больше. Да, я знала, какими категоричными бывают родители, убеждая детей ни под каким предлогом не общаться с незнакомыми людьми. Но то в городе. Здесь же, в этой тихой, мирной деревне наверняка нечего было опасаться. Потому Ваня и гулял один, и так доверчиво пошел мне навстречу.
– А я Оксана, – пожала в ответ маленькую ручку и присела перед ним на корточки. – Ты не боишься гулять один?
– Не-е-ет, – рассмеялся он, смотря на меня как будто даже с толикой снисходительности. – А чего бояться? – и важно добавил: – Я большой уже. И дом наш рядом совсем. Я тут каждый день гуляю.
– Здорово, – порыв ветра еще больше растрепал его волосы, и я представила, как красиво это будет смотреться на фотографии. Хоть первоначальный вариант статьи и утратил свою актуальность, мне все равно хотелось ее написать. И оживить теми снимками, что уже успела сделать. И с этим чудесным мальчуганом тоже. Сплошное умиление, это наверняка понравится читателям.
– Вань, а хочешь сфотографироваться? – потянувшись за телефоном, спросила я у мальчика, и он засиял, согласно кивая.
Кадры и правда вышли шикарными. Яркими и солнечными, такими же, как этот удивительный ребенок.
– Иди, покажу, что получилось, – я развернула к нему телефон, но тут заметила, что он смотрит куда-то за моей спиной. И улыбается еще шире. А когда обернулась, увидела приближающегося Влада.
Сердце затопило теплом, и я поднялась навстречу, радуясь, что удалось так быстро снова встретить его. Но нахлынувшая было радость тут же растаяла, когда рассмотрела выражение его лица.
Сказать, что он был зол, означало не сказать ничего. Я уже видела Влада всяким: недовольным, рассерженным, возмущенным. Но таким – ещё ни разу. Он словно кипел, готовый взорваться в любой момент. Смотрел не то, что недобро, – свирепо и почти с ненавистью. На лбу отчетливо проступили бороздки морщинок, на скулах виднелись желваки, а рот исказился в непонятной гримасе. И кулаки были сжаты, будто он с трудом сдерживал сам себя, чтобы не накинуться на меня и не начать душить за какие-то неведомые прегрешения.
Передо мной словно находился другой человек. Не нежный и страстный, каким был всего каких-то пару часов назад, когда мы не могли оторваться друг от друга. Чужой. Агрессивный. И, как бы мне ни хотелось произносить это определение, жестокий.
Мне стало страшно. И из-за того, как Сотников выглядел и вел себя, и потому что я понятия не имела, что будет дальше.
Он подскочил почти вплотную ко мне, прошипев:
– Какого черта ты творишь?!
Да что я сделала такого? О чем он вообще? Про мой разговор с Максимом, который случайно услышал? Так я могу все объяснить. И Влад ведь умный, сознательный человек, чтобы так опрометчиво делать выводы по каким-то обрывкам фраз.
– Я не понимаю… Что не так? – попыталась улыбнуться, чтобы хоть немного смягчить обстановку. – Всё же было хорошо. Я собиралась найти тебя и объяснить. Но отвлеклась на этого малыша, решила сделать несколько кадров для журнала…
– Для журнала?! – переспросил мужчина, со свистом выдыхая ругательство, и в следующее мгновенье вцепился мне в плечи с такой силой, что стало больно. Тряхнул, пугая до полусмерти, потому что у меня разве что искры не полетели их глаз. – Какой же я идиот! И как только мог поверить…
– Пусти, – дернулась я из его рук, теряясь от накатившей жуткой смеси страха и непонимания. За что он так со мной? – Ты делаешь мне больно, пусти!
Хватка на моих плечах ослабла, но от жгучего злого взгляда все ещё хотелось убежать на край света.
– Не будет никакого журнала, ясно тебе? Ещё раз подойдёшь к нему…
Сотников не договорил, но вдруг рванул телефон из моих рук. И, прежде чем я успела опомниться, швырнул его на землю, несколько раз жестко и резко ударяя каблуком по стеклу. Я ахнула, опускаясь на траву и с ужасом рассматривая корявые длинные трещины, расползшиеся по экрану нового аппарата, на который копила несколько месяцев.
А потом услышала тихий плач. Малыш смотрел на нас округлившимися от страха глазами, ротик скривился, а на ресницах дрожали огромные прозрачные капли.
– Папа, ты почему такой злой? И так кричишь?
Сотников будто очнулся. Лицо посерело, вмиг утрачивая все краски, и мужчина рухнул перед мальчиком на колени, сгребая его в объятья.
– Прости, прости меня, родной. Я тебя напугал.
Он подхватил Ваню на руки, осыпая беспорядочными поцелуями пушистые волосы и мокрые от слез щеки.
– Успокойся, солнышко, все хорошо. Пойдём домой скорее.
Не глядя на меня, поднялся, прижимая ребёнка к себе, и торопливо пошёл прочь.
А я так и осталась сидеть на траве, перед вдребезги разбитым телефоном, оторопело глядя им вслед.
Папа???
Последний раз я плакала, наверно, еще в школе. В моей жизни не случалось каких-то особых трагедий, да и, повзрослев, научилась справляться с любыми возникающими сложностями без слез. А теперь не удержалась. Разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони, не в силах справиться со всеми обуревающими меня чувствами.
И не только в разбитом телефон было дело. Хотя и его безумно жаль. Тем более, неизвестно, когда я смогу купить новый, особенно сейчас, если не напишу статью и потеряю работу. А я ее, скорее всего, не напишу. Не смогу. Ни на шаг не приближусь к этому, этому…
Переживаний было слишком много. Непонимание, обида, растерянность. Злость и жуткое опустошение, пришедшее от осознания того, что все произошедшее между мной и Сотниковым не значило ровным счетом ничего. Это я влюбилась, как наивная девчонка, а он руководствовался чем угодно, но только не чувствами ко мне. Был ли это какой-то неведомый расчет, или мужчина просто поддался мимолетному порыву страсти, мало что меняло. В любом случае я не была ему нужна.
Но хоть бы и так,
