потому что в этот момент думал уже не о помолвке или свадьбе, о которой так никому и не рассказали, а о боли, пронзившей колено. Амалия словно забыла или не хотела помнить о травме, на которую я старался не жаловаться, но хромота порой брала вверх надо мной. И она видела это, но молчала, игнорируя или вовсе не замечая. Делая вид, что не замечала…
– Вот же! – Ник резко замолчал, явно подавившись ругательством, которое так и не сорвалось с его губ. – Прости меня, дружище, но я так и думал. Ничего путного у вас бы и не вышло.
Я расслабил кулаки, стараясь не думать о второй части прошлого вечера, о которой никогда не расскажу другу. Лола будет моим секретом. Тайной, тщательно хранимой в памяти, а сладость ее губ будет звучать редкими отголосками в теле.
– Это всё? – неожиданно Ник уставился на меня, нахмурив брови. Словно чувствовал, что я о чем-то умолчал.
– Да, – отозвался, поднимаясь на ноги. – А теперь прости, но я, пожалуй, вернусь к себе.
– Эй! – Ник подскочил следом и перехватил меня по пути на выход из гостиной. – Не торопись!
И как бы я не пытался уйти, Никита так и не отпустил. Он завалил меня расспросами, практически игнорирую тему Амалии. Его интересовала травма, о которой я упомянул в рассказе прошлого вечера, и мне пришлось выдать всё, о чем говорил и предупреждал врач. Поэтому когда силы Ника, как и вопросы, иссякли, я все же покинул дом друга и вернулся к себе. И старался не показывать носа из дома, опасаясь, что встречу Лолу. Увижу ее напуганное бледное личико и растеряю себя окончательно.
Все же я поступил как трус, пытаясь заглушить свою боль чужими руками. Чужими губами…
* * *
– Лола, ты бледная, – проговорила тетя за ужином.
Я натянула улыбку и ответила, что со мной все в порядке.
– Ты сегодня поздно встала, – задумчиво произнесла она, помешивая чайной ложечкой кубики сахара. – Плохо спала?
Кивнув, я поняла, что лгать ей бесполезно.
– Душно было, – пожала плечами, рассматривая крекер, который крутила в руке. – И…
Я замолчала, пытаясь подобрать слова. Как сказать тёте о желании перебраться в другую комнату? Импровизация с духотой могла бы сыграть мне на руку, но я тянула время, понимая, что если скажу о своем решении, то уже завтра тетя будет перетаскивать даже против моей воли вещи в комнату напротив. А это значит, что я больше не смогу видеть Матвея, о чем я так мечтала весь прошедший день, и окажусь еще ближе к комнате тёти, что тоже не сыграет мне на руку.
– Что? – Она подняла глаза и уставилась на меня. С ее носа вниз поползли очки, и женщина торопливо их поправила.
– Ничего. – Я отмахнулась. – Хотела сказать про кондиционер.
– Я против! – Она сразу же подорвалась, возмутившись моим заявлением. – Если так душно, то возьми вентилятор.
Я согласно закивала, мысленно выдыхая. Что же, тётя не заметила моего смущения и наглого вранья. Я знала, что она будет против современной техники в доме, чему я, конечно, всегда удивлялась, но молча принимала, заботясь о ее здоровье. Поэтому речь про то, что было запретным в доме, помогло мне выиграть время и собраться с мыслями. Закончив с ужином, я отправилась за вентилятором в ту самую комнату, которая играла роль временной кладовой для ненужных вещей, и уже вернувшись к себе, прикрыла осторожно дверь и взглянула на красные лопасти, покрытые слоем пыли.
– Ну что, дружище, надеюсь, ты меня не подведешь. – Усмехнулась и зажмурилась, когда ветерок коснулся лица.
Так я и провела день, наслаждаясь прохладой и гоня прочь мысли о Матвее…
…Мне вновь снился кошмар.
Темная лапа монстра закрыла мой рот, когда я попыталась закричать. Он всегда приходил так – внезапно, прокрадываясь даже во сны без сновидений. Появлялся из черного угла-тайника, в котором монстр жил, и бесшумно передвигаясь, он закрывал мне рот, когда я пыталась кричать. Доли секунды для борьбы, и я падала назад, вдыхая зловоние, которое испускало его огромное мохнатое тело. Лапы монстра опускались ниже и подхватывали меня, сжимали плечи, перетягивали кисти и ноги жгутами. Я оказывалась парализованной, в неком сне, словно засыпала множество раз, а просыпаясь, все также оставалась там – в мире, наполненном кошмаром. Монстр тащил меня в свое подземелье.
Я помнила этот момент. Если я не могла проснуться в тот самый миг, когда чудовище скидывало меня в огромную яму, то кошмар превращался в иллюзию, слишком похожую на реальность. И я начинала кричать. Мое горло оживало…
Так происходило и сейчас.
Монстр волок меня по земле. Я чувствовала удушающий запах, кожа мерзла и была запачкана. Лапы чудовища сжали сильнее, выбивая остатки воздуха из легких. Подняли над головой, замерев на секунду. Я распахнула глаза и увидела узкие черные щели – там, где должны быть зрачки монстра. Но он не позволил рассматривать себя. Тряхнул со всей силы, чтобы я потеряла способность дышать, и швырнул вниз.
Я летела, барахталась и кричала. Кричала во всю глотку, но не слышала себя. Впервые я не слышала своего голоса.
Нет! Нет! Так не должно быть! Я должна кричать! Я могла кричать…
Всегда могла…
– Лола! Лола, ну же! – Кто-то тряс меня за плечи и пытался привести в чувства.
Я испуганно открыла глаза, ожидая встретить пугающую морду ночного кошмара, но видела лишь серебристый в блеклом свете ночников овал лица и расширенные от испуга глаза. Чужие глаза.
– Матвей? – зашептала, чувствуя, как щеки обожгло от слез.
– Да, это я, – проговорил он, прижимая к широкой груди.
Я подалась вперед, обвила его плечи и зарыдала, бесшумно и горько, чувствуя привкус железа на языке. Неужели я прикусила язык, когда пыталась сражаться с ночными кошмарами?
– Ты как? – Он поглаживал по спине, успокаивая меня. И я впервые чувствовала себя в безопасности.
В те дни, когда это делала тётя, ещё не растеряв слух, кошмар проходил, но я кожей чувствовала липкий страх. Сейчас же ничего кроме чужого тепла, успокаивающих ноток тихого голоса и приятного свежего аромата я не ощущала. Матвей был другим. И с ним я впервые чувствовала себя полностью защищенной.
Выдохнув, я взглянула на парня. Его руки легли на мои щеки.
– Как ты оказался здесь?
Матвей усмехнулся, и его улыбка была чудесной. Волшебство, магия… Я залюбовалась им и почти прослушала ответ.
– Я забрался по стене, – проговорив, взглянул на открытое окно, которое я так и не заперла перед сном. – Я слышала, как ты кричала. Прости, я напугал
