купюру, а потом подхватил вещи и понес в свой внедорожник.
Ульяна
Митюшка за обе щеки уплетал котлеты с пюре под руководством заботливой Зинаиды Ивановны. Запивал все чаем и закусывал бутербродом с жирной копченой колбасой.
Зинаида не задавала лишних вопросов, и это ужасно меня порадовало. Я прямо выдохнула. Хорошо, что она помогает. Сложнее было бы, останься я с сынишкой вдвоем.
Работа, дом, снова работа. Непросто выжить женщине в нашем мире.
А ведь моему мальчику тоже нужно уделять время.
– С Марси погулял? – спросила я у Митюшки.
Он только довольно кивнул.
Ну ладно. Хоть тут без сюрпризов. Все как надо.
Ага… А что дальше?
Я вошла в свою комнату и попыталась сообразить, что теперь делать.
Большую часть вещей я собрала, и они оставались в машине, в наших дорожных сумках.
В приоткрытой дверце шкафа сиротливо покачивались на плечиках старая кофта и фуфайка. На верхней полке лежали две пушистые, мягкие вязаные шали. А внизу стояли пестрые резиновые калоши с потертыми опушками.
То, что я привезла от бабушки.
Одежду Митюшки шустрая и предусмотрительная Зинаида Ивановна успела простирнуть. Я видела школьные вещи сынишки на разлапистой сушилке для белья.
А мне что делать?
Тоже постираться и завтра снова идти в том же? В третий раз подряд? После того, как уже сегодня на меня многозначительно косились сослуживицы. И пару раз за спиной мелькали шепотки:
«А вы знаете, что ее подвозил Александр Станиславович?»
«Интересно, чего это он так расщедрился?»
Я вернулась на кухню.
– Тетя Зина, посидите еще с Митюшкой, проследите, чтобы сделал уроки? Я ненадолго.
– Ты куда? – поразилась Зинаида Ивановна.
– В магазин. Хочу прикупить одежды.
– Да ты чего? – еще сильнее удивилась наша хозяйка. – Вещевые магазины уже час как закрыты!
Вот черт! Я так и застыла, мысленно перебирая забористые словечки.
Конечно! Это же не Москва, а мой родной город! Тут вечером и продукты не всегда купишь. Чуть задержался на работе – и ищи «24 часа»!
Какая одежда!
А тетя Зина решила окончательно довести меня до паники:
– И потом! Ты новости глянь! Опять убийство! Женщина! Как раз примерно твоего возраста!
Я подскочила на месте.
– Где?
Если опять в парке, запрещу Митюшке гулять там с собакой!
Сама буду Марси выгуливать.
– Да где-то в закоулке, рядом с гаражами.
– Машину что ли пытались угнать?
– Да нет, машина, вроде бы, на месте. Кому-то помешала видимо! Вот и порезали бедную.
– Давно нашли труп?
– Говорят, кто-то из мужиков, чей гараж рядом, обнаружил. Еще жива была. Скончалась в скорой. Не довезли до больницы, бедняжку...
Я всплеснула руками.
Да что творится? Наш город всегда был классической глухоманью, где самое страшное преступление – грабеж какого-нибудь пивного ларька или лавки шаурмы на углу. А местная полиция чаще занимается хулиганами, которые распивают алкоголь ночью в подъездах, или соседскими разборками.
– И кем она работала? – не знаю, почему я спросила. Вряд ли мы были знакомы с жертвой, но все же один небольшой городок.
– Сотрудница какого-то иностранного агентства, работала в вашем этом... интернете. Да, какая разница? Живей от этого она уже не станет.
– А разве с предыдущим убийством есть связь?
– Да кто ж знает, в новостях ничего толком не сказали. Следствие ведется. Убитый недавно мужчина был сотрудником местного музея. Вряд ли прошлое убийство связано с новым, – сообщила Зинаида Ивановна.
Вот же угораздило несчастной ходить по каким-то закоулкам!
Пока в голове крутились эти мысли, в дом постучались.
– Сядь, сама открою! – почти распорядилась тетя Зина.
Я машинально опустилась на стул, откусила бутерброд, глотнула чаю.
Послышался щелчок замка, затем хлопок двери.
Дожевать не успела, как тетя Зина вернулась с очередной потрясающей мою жизнь до основания новостью:
– Ну что? Это к тебе. Иди!
Кто это «к тебе» я догадывалась. Поэтому Орлов за дверью не удивил. Зато удивили мои чемоданы, которые рядком выстроились у его ног.
Выглядел Александр взволнованным. То чуть улыбался уголками губ, то переминался с ноги на ногу. Очень странно для него. Обычно Орлов всегда был сама уверенность, даже я бы сказала – самоуверенность.
От него так и веяло этой знакомой до боли мужской альфа-самцовостью, воспетой в романах. В жизни в ней нет ничего хорошего. Но Орлов был ярким примером мужчины, который излучал эту альфа-самцовость так, что она почти осязаемо рядом с ним чувствовалась.
С чего это вдруг его так пробрало?
Я удивленно хлопала ресницами, настолько зрелище меня ошарашило.
Тем временем, Орлов немного пришел в себя и рвано произнес, сквозь шумные выдохи:
– Еще раз привет. Вот решил привезти твои вещи. Наверняка одежда тебе понадобится. Да и документы тоже.
Я сглотнула, не зная, что ему ответить на этот «жест доброй воли».
– С-спасибо, – только и произнесла я. Быстро забрала сумки и поставила их в коридор. Собиралась захлопнуть дверь, но Орлов ногой придержал ее.
Я многозначительно посмотрела на шикарный, черный кожаный ботинок Александра, который торчал в щелке между дверью и косяком.
Наскребла в себе как можно больше уверенности – ну, уж как получилось, потому что сердце скакало в груди, как сайгак, и руки холодели.
– Вы что-то еще хотели? – уточнила я. Похоже, мой голос звучал ничуть не более твердо, чем голос Орлова. Ну и ладно!
– Ульяна… Уля… – Он вдруг заговорил проникновенно, и на контрасте после первых почти нейтральных слов это меня ненадолго выбило из колеи. Аж мурашки заструились вдоль позвоночника. И в голове стало пусто, звонко. – Я понимаю, что мы расстались не лучшим образом. Я поступил с тобой… плохо.
– Как подонок! – не преминула подсказать я. Само вырвалось.
– Как подонок, – неожиданно быстро согласился Орлов. Даже не обиделся! Да что с ним? Не заболел ли? – И я отлично понимаю теперь твою реакцию. Твое отношение. И твое поведение. Но… Ульяна. Люди меняются.
– Люди – да. Вы – нет. Все так же клеите все, что движется. Ко мне подбивали клинья. Не будете же вы это отрицать?
Когда речь зашла о наших «отношениях», розовые романтичные мысли и приятные эмоции тотчас испарились. Я злилась и щедро выплескивала злость на Орлова, больше не считая нужным ее как-то сдерживать.
Мы все выяснили у него в кабинете. Александр теперь в курсе. И мне незачем прикидываться, будто я от него в восторге. Да
