морю.
От мысли об этом надпочечники начинают усиленно вырабатывать адреналин. Кажется, профессия риэлтора — это действительно мое.
— Может быть, немного прогуляемся? — предлагаю я вслух и, заметив, что Тимур не выказывает никакой реакции, тереблю его за колено. — Ти-иму-ур!
От моего прикосновения он резко вздрагивает, словно от удара током.
— Что случилось?
— Я говорю, может быть, пойдем прогуляемся? — с улыбкой повторяю я.
— По такой жаре? — Поморщившись, он кивает за окно. — Я пас.
— Да что с тобой? Раньше ты был более легким на подъем. Помнишь, как мы в ливень поехали купаться на речку?
— Раньше я был моложе и тупее.
— Неправда. Ну, пожалуйста, — Я осторожно глажу его по плечу. — Купим тебе мороженого. Желательно без сахара и на козьем молоке. В нем гораздо меньше лактозы.
Тимур сводит брови к переносице с явным намерением возразить, но потом смотрит мне в глаза и неожиданно соглашается.
— Ладно. Только недолго.
Не было бы Марианны, я бы на радостях обняла его и поцеловала. В щеку, разумеется. А так как Марианна никуда не делась, просто улыбаюсь шире и от всей души его благодарю за согласие. Я бы могла и одна прогуляться, но в незнакомой стране у меня обостряется топографический кретинизм, и, вероятнее всего, к вечеру полиции пришлось бы искать меня с собаками. Хотя держать собак в мусульманской стране — это харам, так что стоит особенно поберечься.
Завидев оживленную улицу с кафе и ресторанами, я прошу нашего водителя остановиться и первым делом тащу Тимура к магазинчику с мороженым.
— Здравствуйте, — приветствую я смуглого парня-продавца. — Подскажите, у вас мороженое на козьем молоке и без сахара есть?
— Эту гадость ешь сама, — ворчит Тимур. — Закажи мне обычный пломбир.
Немного поколебавшись, я сдаюсь и заказываю два пломбира, в которые по просьбе Тимура добавляют шоколадный сироп. Скачок инсулина нам обеспечен, но ради него я готова потерпеть и это.
— Мне нравится, когда ты улыбаешься, — признаюсь я, когда мы не спеша вышагиваем по нагретому асфальту. — В последнее время ты так редко это делаешь.
Бросив на меня беглый взгляд, Тимур фыркает:
— Профессиональная деформация.
— Скажи, а ты счастлив?
— Что за дурацкий вопрос?
— Почему дурацкий? Я его себе каждый день задаю. У тебя успешный бизнес, который ты создал сам, есть любимая девушка, ты молод и здоров. Наверное, ты должен быть счастлив.
— Никогда об этом не думал, — буркает он, не глядя на меня.
— А ты попробуй. Если бы спросил, когда я была счастлива в последний раз, я бы ответила, что счастлива прямо сейчас.
Тимур вопросительно поднимает брови.
— Серьезно?
— Конечно. Я ем вкусное, хотя и не полезное мороженое, и гуляю по одному из самых развитых и технологичных городов мира рядом с человеком, которого я очень уважаю и люблю.
Тимур сверлит меня взглядом, и его лицо с каждой секундой темнеет. Откусив мороженое, он вдруг швыряет остатки в урну и ускоряет шаг, так что мне приходится его догонять.
— Тимур…
— Никак не пойму, откуда с чего в тебе вдруг проснулись любовь и уважение? —рявкает он, остановившись. — Ты не проявила ни того, ни другого, когда умотала к себе в Штаты.
— Ты снова об этом. Как же тебе объяснить… — От волнения я по привычке тереблю подол платья. — Чувства к тебе меня испугали, потому что на тот момент был Роб… Я очень запуталась… Помогла бы психотерапия, но с ней я познакомилась лишь через год, после того как переехала лягушку велосипедом. Судя по тому, что ты периодически злишься на меня без повода, я причинила тебе сильную боль. И я не знаю, как загладить свою вину, кроме того, что еще раз искренне и от всей души попросить у тебя прощения. Сейчас я бы так никогда не поступила. Пожалуйста, прости меня.
Тимур смотрит в сторону и глубоко дышит, словно долго бежал. Моя сердечная чакра увеличивается до размера баскетбольного мяча — так много чувств я испытываю в этот момент.
— И прости, пожалуйста, за то, что я сейчас сделаю, хорошо? — заранее предупреждаю я перед тем, как сделать шаг и прижаться к его груди. — Надеюсь, Марианна тоже меня за это простит, и мне не придется лишиться пряди волос. Саша говорит, что волосы — мое главное украшение.
Тимур как стоял, так и стоит без движения: руки опущены, дыхание сбивчивое.
— Прости, — шепотом добавляю я. — Пожалуйста. Тебе надо меня простить, чтобы самому стало легче. Нам же сегодня еще в одной кровати спать.
Тело Тимура, ощущавшееся как камень, после этих слов резко обмякает, одновременно с тем, что его руки обвивают мои плечи, а лицо зарывается в волосы.
— Да, ты сделала мне очень больно, Маша, — хрипло говорит он. — Так больно, что я злился на тебя пару лет точно. Но с этим действительно нужно завязывать. Ты ничего мне не обещала, и тебе было всего шестнадцать. То, что я себе навоображал счастливое будущее с тобой — только моя проблема. Поэтому я, конечно, прощаю тебя. Извини, что вел себя, как мудак.
Glava 28
— Ну, и какой у нас план на вечер? — весело спрашивает Маша, порхая по номеру с палочкой, воняющей спиралью от комаров. — Можно поиграть в Лилу или разложить карты Таро на твое предназначение.
— Или достать чипсы из минибара и посмотреть фильм, — осторожно предлагаю я, не горя желанием узнать, что такое Лила, как и по случайности обнаружить, что вместо управления «Элладой» мне стоит преподавать йогу или варить борщи в приюте для бездомных.
— Ну, или можно так, — великодушно соглашается Маша. — А нутовые чипсы на кокосовом масле есть?
Нутовых чипсов в арабском минибаре не находится, поэтому приходится довольствоваться картофельными. Внимательно изучив состав, Маша сообщает, что ароматизаторов в них содержится мало, и опустошает половину пачки еще до того, как начинается фильм.
В честь нашего трогательного примирения право выбора я снова предоставляю ей, мысленно молясь, что «Нимфоманку», «Эммануэль» и «Девять с половиной недель» Маша уже когда-то успела посмотреть. Я не передергивал двое суток, и велика вероятность, что мой сексуальный лунатизм этой ночью окончательно выйдет из-под контроля.
К счастью, Маша выбирает фильм, номинировавшийся в этом году на «Оскар», и больше нет нужды закрывать
