я смогу ответить.
– Что произошло год назад? Две недели Алиса и ты перестала быть собой.
– А почему ты тогда не стал спрашивать об этом? – интересуюсь с болью в горле окунувшись в тот ад.
– Потому что куда ни посмотри ты была в руках этого подонка, а меня посылала подальше. Наедине, строила непойми кого. Мне стоило тебя начать пытать?
– Нет. И это больше не имеет значение.
– Да тв… Алиса, ты хотела вопросов, я тебе их задал. Чего еще нужно, чтобы я наконец-то все услышал?
– Зачем Стас? Зачем сейчас? Столько времени прошло. Это правда не имеет больше смысла.
– Имеет, – встает близко и смотрит в глаза. – Имеет значение. И ты обязана мне все рассказать.
Теряюсь под его напором. Не могу собраться и вымолвить хоть слово. Отговорки не действуют. Он отец моей малышки. Он…
– Все произошло не по моей инициативе, Стас, – кое-как начинаю, но за окном вдруг слышится шум и громкий мат. А голос… он принадлежал единственному человеку, вызывающему у меня ужас.
– Будь тут, узнаю в чем там дело.
Стас, не надевая куртку выскакивает туда. Наблюдаю у окна обстановку. Они с Багровым старшим что-то размахивая руками обсуждают и я, кажется, догадываюсь.
– Только не это, – срываюсь на бег, а заскочив в комнату Кати я запираю дверь, сползая по той держась за живот.
Он не может меня винить. Точнее может, но…
Ощущаю словно тяжесть и исходящие от шрама после кесарева искры яркой боли. Я вспоминаю всю свою беременность. То, как было тяжело. Как сильно болела спина, от того, что я перехаживала целых две недели. Как боялась и плакала, что моей девочке плохо, а врачи лишь отмахивались и говорили, что все в порядке.
Помню, как не в силах больше терпеть одиночество и желание, чтобы Стас был рядом приехала к его дому, но там было пусто. Как и в его квартире.
А потом тяжелые роды. Измученная несколькими часами схваток я обессилила в конец и потеряла сознание. Только тогда они отвезли меня в операционную.
Это не оправдание моего молчания, я вспоминаю эти дни каждый раз, когда думаю о том, как сильно будет зол Стас, узнав, что его дочка могла и вовсе не родиться и что я во всем виновата сама.
Но разве я могла рисковать тогда, год назад и играть судьбами родных? Хотя в итоге сыграла в судьбу Кати и Стаса и свою собственную. Теперь у него невеста, ребенок на подходе, а я на вторых ролях, временная подмена.
Сижу под дверью недолго, потому что просыпается дочка и я подхожу к ней. Беру на руки, расслышав шаги за дверью.
– Алиса? – тихий голос, тихий стук и такой же тихий хнык Катюши. – Открой дверь.
– Мне нужно… – пытаюсь оттянуть момент, но понимаю, что это очень глупо и вообще нельзя так больше.
– Открой, – то ли строго, то ли просьбой звучит его голос, вообще не могу понять, но ноги уже идут вперед.
– А твой отец?
– Его нет, он ушел.
Вдох, защелка, ручка…
Стас
Что за девчонка такая. Я ей слово, она мне в ответ несколько и ничего толком ведь не сказала.
Я пытался ее провоцировать, чтобы если не по своей воле, так от злости выпалила хоть что-то, но нет. Язвила, умничала, но по факту ноль.
И стоило ей начать хоть немного приоткрывать завесу той тайны годовалой давности прикатил отец.
Злой вышел на улицу встретившись с не менее разъяренным родителем.
– Какого черта ты тут устроил? – хлопаю дверью и подхожу к нему ближе, отпуская охранника, перегородившего путь отцу.
– Так значит она тут не просто так? Снова одурачила тебя идиота, а ты и поверил. Кретин, – заорал так, что его лицо от ярости покрылось красными пятнами.
– О чем ты говоришь?
– Хочешь поиграть в семью, Стас? У тебя Романова есть. Ты что творишь?
Сплошная ересь так и лилась из его гнилого рта.
– Я еще раз спрашиваю, что за цирк тут устроил?
– Не надо прятать эту вертихвостку и ее выродка.
– Чего? – подхожу и хватаю его за ворот пальто. – Не смей я тебе сказал.
– Этот ребенок не твой. Проведи тест для начала. Она шлялась с Егоровым, а ты будешь воспитывать его ребенка?
– Заткнись я сказал.
– А может и не Егорова, а еще кого, мало ли…
Не выдерживаю и толкаю его от себя так, что он, споткнувшись падает. Но быстро встает.
– Дураком не будь, Стас.
– Именно поэтому, чтобы не быть им, я не слушаю тебя. Проваливай.
Разворачиваюсь и киваю охране, чтобы убрали его отсюда.
Алисы, разумеется, уже не было внизу, когда я вошел в дом и потому гоняя в голове мысли о ней, событиях прошлого, недосказанности, ребенке пошел в кабинет.
Вытащил копию отчета и стал вчитываться в каждую букву из раздела о ребенке.
Но там были только даты.
– Здравствуйте. Вы сказали, что отчет, по-моему, вопросу предоставите сегодня. Все готово?
– Добрый день. Ваш помощник принял папку примерно полчаса назад в офисе. С этим возникла какая-то проблема?
– Нет, я просто не на месте, решил позвонить вам и узнать. Оплата вам переведена в полном объеме. Благодарю за помощь.
– Обращайтесь.
Набираю Косте.
– Станислав Гри…
– Открой конверт с документами, что мне передали.
– Но я не могу, они конфи…
– Костя, открой я сказал. И вынь оттуда листы о ребенке Алисы.
– Хорошо. Сейчас.
– Быстрей.
Уперся глазами в дату рождения и смотрел не отрываясь.
– Готово. Они передо мной.
– Сфотографируй и отправь мне сейчас же.
Открываю смс и в нетерпении жду фото.
«Запоздалые роды».
– Это что?
Записи из больницы о сроках. Информации влезло мало, но главное я увидел.
– Сорок две недели. Значит…
Чувствую, как мои глаза наливаются кровью, в ушах слова отца и его испуг. Надежда, что я ему поверю.
Слова Алисы что она не изменяла. Мои слова.
Все смешивается в массу хаоса и черт пойми, чего еще, а я уже иду по второму этажу. Зная, что она там… ОНИ там.
– Его нет, он ушел, – отвечаю на ее вопрос.
Вдох, защелка на двери и выдох.
Мне открывается вид на комнату откуда льется солнечный свет. Алиса как я и думал отошла дальше, держа на руках ребенка.
Мы молчим. Тянем эту паузу донельзя долго. Оба измучены ею, но ни слова, ни звука.
Девочка начинает психовать, кажется, и хныкать, размахивая руками и Алиса тут же отмирает.
– Ш-ш-ш… – напевая и пританцовывая пытается ее успокоить, но смотрит прямо на меня. – Тише солнышко, тише.
Нижняя губа
