либо довольствуешься тем, что есть, либо проваливаешь, ясно? — Я отступаю и бросаю себе за плечо: — Кредитку не забудь, а то придётся расплачиваться за счёт натурой.
Меня беспокоит сверкнувший огонёк ярости в её глазах, но сейчас мне важнее совсем другое. Знаю, что не имею права. Знаю, что вёл себя с ведьмой, как последний придурок. Знаю, что встретил её далеко не первым. Теперь, когда правда известна… Хейг в праве попытаться всё вернуть, а Фрейзер в праве попробовать. Уверен, ведьма предпочтёт общаться с любым из них, но не со мной.
Но, дьявол, она сама меня поцеловала!
И это тревожило.
Я не ощутил в её поцелуе привкуса алкоголя, но выглядела девчонка опьянённой. Вдруг она снова с ним? С той неизвестной мразью, который вновь вздумал ею воспользоваться? Наверное, удобно так поступать снова и снова, потому что остаёшься неузнанным. Но какой, мать его, смысл?
Никогда не пойму ублюдков, довольствующихся малым. Да и не хочу их понимать.
Я оглядываю зал и столики в поисках своей ведьмы.
Своей…
Смешно.
Что в голове, что в чувствах полный бедлам. Меня дико прёт от её реакции на меня. Мозг отключился напрочь, как только я её увидел. Потому что думал о ней бесконечное время. Искал способы найти того урода. Вспоминал своё поведение. И буквально сходил с ума от невозможности воплотить в реальность задуманную ранее месть. Потому что хочу её до скрипа зубов несмотря на то, что узнал.
Вот только совесть теперь не позволит мне просто воспользоваться ею и выкинуть.
Наверное.
Потому что чертовски сложно контролировать себя, когда она так отзывчива.
Я встряхиваю головой и, наконец, вижу Сабрину. Иду прямиком к её столику. Зачем? Плевать. Мне сейчас точно не до разбора причин, которые мной движут. Она замечает меня, округляет глаза и пытается вжать голову в плечи. А я замечаю, что напротив неё сидит… девушка. И на душе мгновенно становится спокойнее.
Я падаю на диванчик рядом с Сабриной, обнимаю её плечи рукой и обаятельно улыбаюсь её подруге. Пока ведьма пытается скинуть мою руку, улыбка меркнет, а челюсть плавно едет вниз — я узнаю в её подруге Виолу Брукс и поражаюсь её внешнему виду.
Проклятье, а это забавно!
Облокачиваюсь на столик и весело смотрю на Сабрину:
— Представишь меня своей очаровательной подруге?
Она прикрывает глаза, словно пытается себя сдержать, и, поджав губы, ещё немного отодвигается от меня по сидению. Её лицо краснеет то ли от злости, то ли от смущения. Я сам протягиваю руку к её матери:
— Тайлер Гилл.
Писательница выразительно ведёт бровями и вкладывает в мою ладонь свои пальцы:
— Благодарю за комплемент, Тайлер. Меня зовут Виола, я…
— Она популярная писательница! — дёрнувшись, перебивает её Сабрина. — На следующей неделе Виола будет читать у нас лекцию, а сегодня я знакомлю её с молодёжной жизнью по просьбе одного из преподавателей.
Пока я, усмехнувшись, невесомо касаюсь губами прохладных пальцев, Сабрина прожигает мать убийственным взглядом. Та едва заметно морщится, но, кивнув, подыгрывает дочери.
Интересные у них отношения.
Вот только непонятно, кого они хотят обмануть, потому что внешне очень похожи друг на друга.
— Вы родственницы? — деланно удивляюсь я. — Сестры, возможно? Ваши улыбки…
Убийственный взгляд Сабрины впивается в меня. Она цедит сквозь зубы:
— Тайлер, кажется, ты забыл, что пришёл сюда с девушкой. Пора бы вернуться к ней, иначе она снова тебя потеряет.
— Я совсем не против, чтобы она потеряла меня по той же причине.
Сабрина краснеет ещё сильней, а затем дёргано отворачивается и скрещивает на груди руки. Такая милая, когда злится.
От разглядывания её профиля меня отвлекает голос Лец:
— Что ж. В таком случае, ты обязан познакомить меня со своими подругами.
Стерва. Прямо сейчас мне хочется задушить её собственными руками.
Пока Лец нагло усаживается рядом с матерью Сабрины, я отталкиваюсь от столешницы и сжимаю её край пальцами, представляя на его месте тощую шею. Меня бесит, что прямо сейчас моя ведьма вновь выглядит растерянной и уязвлённой.
Не знаю, что задумала Лец, но она вдруг теряется при взгляде на Виолу Брукс, но быстро берёт себя в руки и широко улыбается. В её глазах горит азарт.
— Боже мой! — восхищённо восклицает она. — Вы Виола Брукс, верно? Писательница!
Та вежливо улыбается ей и склоняет голову вбок:
— Читали мои книги?
— Всё до одной! Боже, потрясающие сюжеты, описания, герои! Вы мой кумир!
— Приятно слышать…
— Фиона, — подсказывает Лец и бросает взгляд в сторону Сабрины.
Тоже смотрю на неё, но девчонка, вновь поджав губы, отвернулась к стене.
— Приятно слышать, Фиона. Я очень рада, что вам интересно моё творчество.
— Знаю, что я не вовремя, — наигранно кается эта стерва. — Но… Как вам такой сюжет? — Лец бросает на меня хитрый взгляд и хищно улыбается: — Одна девочка без ума от популярного парня, в какой-то момент и он обращает внимание на неё. Страсть, безумства, первая любовь… Но они случайно сбивают на машине какого-то мужчину…
— Заткнись, Лец, — рычу я.
Краем глаза вижу, как ведьма заинтересовывается происходящим: выпрямляется на сидении, смотрит во все глаза на Лец.
— …Отец популярного парня не может допустить, чтобы пострадала репутация его сына или его собственная. И он подставляет девочку из неблагополучной семьи. Жизнь девочки скатывается на дно. Но несмотря ни на что она продолжает любить того парня…
С меня довольно этой чуши.
Я подрываюсь с места, хватаю Лец за плечо и веду нас вон.
Через несколько минут я бросаю девчонку за наш столик и нависаю над ней:
— Какого хрена, Лец?!
Та садится ровней и начинает хрипло смеяться. Издевательски. Надменно.
— Боже, видел бы ты сейчас своё лицо, Гилл! — продолжает она хохотать. — Не верю, что такая простушка может для тебя что-то значить! Как, впрочем, не верю, что для тебя вообще кто-либо может что-то значить.
— Не суди остальных по себе, стерва, — насмехаюсь уже я.
Лец затыкается, а я отталкиваюсь от стола и спинки сидения и сажусь напротив неё.
Она права. Для меня даже друзья не всегда что-то значат. Если я одержим какой-либо идеей, пойду по головам, наплевав на чужие чувства. Прямо, как мой драгоценный отец. Ведь именно этому он меня всю жизнь и учил.
Я чешу бровь и пытаюсь успокоиться.
Я не бежал от ответственности, признавал свою вину, но отец всё решил за меня. Он часто так делает. И я давно привык.
— Ладно, герой-любовник, предлагаю объявить мир на сегодняшний вечер.
Лец отрывает от меня взгляд, вынимает из лифчика мою кредитку и, постукивая ею по подбородку,
