о том, что меня накачали запрещёнными на территории России веществами. К заявлению приложил результаты анализов. Полиция сразу заинтересовалась. Возбудили уголовное дело, подняли камеры видеонаблюдения в баре, гостинице…
Расследовать дело оказалось очень легко, потому что эти дебилы даже не шифровались. На записях из бара было видно, как Славик подсыпает мне в стакан порошок. На записях в отеле — как меня тащат в номер, забронированный на имя Риты. Недалекого ума проститутка разговаривала с Риткой в моем присутствии, и я хорошо запомнил разговор. Да и эти дурачки сразу во всем сознались, как только к ним нагрянули менты.
У Славика и Феди расчет был только на то, что я не выйду на трассу. И их афера прокатила бы. Я бы подумал, что выпил лишнего, и остался дома с Полиной, пропустив гонку. Пожурил бы себя, что не умею пить, и через неделю забыл. Никаких расследований я бы не устраивал. Мне бы даже в голову не пришло, что меня опоили, да еще и запрещёнными на территории России веществами.
Славу и Федю подвела под монастырь Рита со своим желанием устроить спектакль для Полины. Вся эта комедия в отеле с какой-то девкой и неожиданно вошедшей в номер Полиной, естественно, натолкнула меня на мысли, что все было подстроено. Кто-то хотел разлучить меня с Полиной. Более того — у Полины не должно было возникнуть сомнений, что я изменяю по собственной воле. Поэтому я должен был шевелиться, двигаться. Мне для этого скормили специальную таблеточку, которая поднимает на ноги даже мертвого. Если бы я лежал овощем, Полина бы тоже заподозрила неладное. А так я вскочил с кровати, натянул трусы. Значит, был в трезвом уме и изменял умышленно.
Я выяснил, кто меня подставил. Следующим шагом было вернуть Полину. Я не ездил во Францию, не вылавливал ее у дверей на работу, хотя знал, где и кем она работает. Видел фотографию на сайте и название должности. Я знал, что это будет бессмысленно. Более того, такими поездками я мог только усугубить ситуацию. Полина бы написала на меня заявление в полицию за преследование. С нее бы не сталось. А в Европе с этим строго.
К тому же просто рассказать Полине, что меня подставили, опоили, скормили мне лошадиную дозу виагры — недостаточно. Она не простит, даже если в подробностях узнает, что со мной случилось. Ведь несмотря ни на что, я изменил ей, и честно в этом признался. Надо было умирать от сексуального перевозбуждения, но найти силы и скинуть с себя проститутку. Правда, она бы залезла на меня снова, но это не важно. Я должен был это остановить любой ценой. А я не остановил, поддавшись первобытному инстинкту.
Я всегда был честен с Полиной, не намерен лгать и по поводу этой ситуации. На ее прямые вопросы «Ты изменил?», «Ты осознавал?», говорил правду — «Да». Я бы признался ей в измене, даже если бы она меня не застукала. Не смог бы держать это в себе и делать вид, что все по-прежнему.
Вернуть Полину — сложный и долгий проект длиною в несколько лет. Меня не волновало, что за эти годы она может выйти замуж и родить. Интуитивно чувствовал, что этого не будет. Да даже если бы и было, меня бы это не остановило.
Я добился ее возвращения. Для этого пришлось достать с антресоли диплом, стряхнуть с него пыль с паутиной и пахать сутками напролёт, чтобы стать лучшим в своей сфере. Мне нужна была такая должность, которая позволит нанимать сотрудников. Даже не просто нанимать, а перекупать их у конкурентов. Мне нужно было взять на работу Полину.
И вот она здесь. Начальник отдела в моем департаменте. Но проект под названием «Вернуть Полину» еще не завершен. Впереди, пожалуй, самая тяжелая его часть — получить ее прощение.
Стас
Перед знакомством с ребенком я не сплю всю ночь. Слишком насыщенным вышел вечер накануне, и слишком шокирующую информацию мне сообщила Полина. Пытаюсь осознать, осмыслить тот факт, что у меня есть четырёхлетняя дочь. Ее зовут Вероника. А больше я ничего не знаю. Ни когда у нее день рождения, ни что она любит, ни чем увлекается. Больно и горько от этого.
Мне страшно, что дочери может оказаться не нужен отец. Она жила без него четыре года, а тут он вдруг появится из ниоткуда. Интересно, как Полина объясняла Веронике, что у нее нет папы? Бросил их? Не любит?
Как только часы показывают девять утра, я звоню Полине.
— Алло, — берет трубку после третьего гудка. Голос бесцветный, потухший. Видимо, не только у меня была бессонная ночь.
— Привет, во сколько мне приехать и что привезти Веронике?
— Думаю, к двум часам будет оптимально. Привези ей машинку.
— Машинку? — удивленно переспрашиваю.
— Да. Вероника играет в машинки.
— Почему не в куклы?
— Потому что ее отец автогонщик.
Осекаюсь. Это неожиданный ответ, который прилетает кирпичом по голове. Автогонщик… Когда-то я действительно им был. Сейчас кажется, что в прошлой жизни.
— Я понял. Буду в два часа дня. И еще вопрос: что ты говорила обо мне Веронике? У вас поднимался вопрос о том, где ее папа?
Полина на том конце провода вздыхает. Обреченно, с сожалением.
— Я говорила, что ее папа улетел на Луну.
— Что!? — восклицаю не то от изумления, не то от возмущения.
— Думаешь, надо было сказать ей правду? — саркастично хмыкает.
— Да уж лучше сказать правду, что ты скрыла от меня ребенка, чем выдумывать такую ерунду.
— Под правдой я имела в виду, что ее папа нас предал.
— Кого — нас?
Я начинаю злиться. Какого черта…? Мало того, что Полина утаила от меня беременность, так еще и ребенку сморозила какую-то чушь. Улетел на Луну… Незнайка, блин.
— Меня и Веронику, — тоже заводится.
— Уж своего ребенка я точно не предавал.
Пора прекращать, останавливаю себя внутренне. Меньше всего мне сейчас нужно ругаться с Полиной.
— Я приеду в два часа дня.
— Хорошо. Я подготовлю Веронику.
И не прощаясь, Полина бросает трубку.
Посмотрев в интернете адрес самого большого детского магазина, я еду за игрушкой. Как минимум, одна точка соприкосновения с дочерью у меня уже есть — машины. Воображение на радостях заводит меня еще дальше: как буду рассказывать Веронике об автомобилях, учить водить, когда она подрастёт.
