ткань до боли. Федя негромко рычит, матерясь. Надия улыбается. Смотрит на него с хитринкой вперемешку со смущением.
– Ох, нет, родная, не сейчас, – с трудом бормочет Белый, но девочка его не слушает.
Он чувствует ее тонкие пальчики на своей груди. Чувствует, как они скользят ниже, к животу. Ему хватает секунды, чтобы избавить Надию от одежды. В солнечном свете, льющимся из окна, его девочка особенно красива.
Белый вновь матерится. Его прошибает электрическим разрядом под звук расстегивающейся молнии на штанах. Федя понимает, какие счастье держит в руках. Ведь его малышка – совсем еще девчонка, и он не ждет от нее инициативы. Но она удивляет его, пусть на нежных щеках виден яркий румянец смущения.
– Феденька, я..., – говорит она несмело, прикусив губу.
Он ловит ее взгляд, направленный на вздыбленный член. Пожалуй, это у Феди впервые, когда он и сам слегка смущается.
– Совсем не знаю… как..., – договаривает малышка, а Федя молчит.
Ему кажется, если откроет рот, то из него понесутся сплошные маты. Ибо связно думать он просто не может.
Белый перехватывает тонкие пальцы, расправляет их, целует, прижимает их к своей груди и ведет ниже. Тормозит, когда нежная ладошка накрывает торчащий колом член.
Со стоном выдыхает, потому что пальчики тут же размазывают проступившую смазку по головке.
Свободной рукой Федя ныряет в волосы на затылке своей девочки. Тянет слегка, заставляя ее смотреть в его глаза.
Он кайфует от того, насколько она податлива, смущена и совсем не скрывает своего желания. Она хочет его. Федя это видит по туману во взоре, по приоткрытым губам, по острым соскам, натянувшим ткань майки. По тому, как девочка нетерпеливо и неосознанно елозит бедрами, сидя верхом на нем.
– Запомни одну простую вещь, родная, – шепчет он хрипло, не мигая, глядя в ее удивительные волшебные глаза: – тебе можно все, что захочешь. Всегда.
Надия торопливо кивает, а Федю прошибает судорога удовольствия, потому что пальцы малышки вдруг приходя в движение. Сначала несмело и медленно они гладят его по всей длине, а потом берут член в кольцо у основания. И опять возвращаются выше, ласкают головку, смазывая капли.
Федя срывается, набрасывается на нежные губы, сминает их, целуя. Белого рвет в клочья, потому что тело стремится подмять любимую, присвоить, заклеймить своим запахом.
– Нравится? – тихонько уточняет Надия, а Федя со стоном откидывает голову на подушки.
– Я кончу сейчас к херам, – шипит он, а малышка негромко хихикает.
Федя приглушенно ругается, пытается заставить себя ослабить хватку, выпутать кулак, на который успел намотать пряди темных волос. Он и от этого шелка кайфует. От запаха ее. От звука дыхания. От нее самой.
Белый рвано дышит, замирает, задыхается.
Его девочка приподнимается, смотрит в его глаза. Он чувствует, как член упирается во влажные и горячие складочки.
Очень медленно, с протяжным стоном, малышка опускается на него. Тугой и тесный вход плотно обхватывает член, а Федя не может даже моргнуть.
Он тонет в ее удивлении, в ее жажде, в ее желании. Обеими руками пытается удержаться, схватить свое кареглазое счастье.
Он слышит ее негромкий стон, видит, как в немом удивлении округляются полноватые, слегка припухшие от поцелуев губы.
Откуда у Белого берутся силы – он и сам не знает. Но у него получается подхватить любимую и опустить, вонзаясь в нее еще раз.
Руками малышка упирается в его грудь, разводит пальцы, слегка царапает кожу. И вновь двигается вверх, прогибается в спине, и опять вниз. Каждое проникновение получается глубже, острее. Девочка впускает Федю в себя до самого основания, до чертовых звезд перед Федиными глазами. До чертового звездопада!
Белый жадно хватает ртом острый сосок, облизывает, поигрывает. Малышка стонет громче и двигается на нем... двигается так, словно чувствует Федю, интуитивно знает, как ему нужно.
Он улетает. Срывается. Рвет темп. Насаживает девочку на себя. Рычит, точно дикий зверь.
Тело взрывается удовольствием, и через гул, стоящий в ушах, он умудряется разобрать сиплый шепот своей девочки:
– Мой Феденька...
Одним рывком Белый переворачивается. В последний раз толкается в тесное лоно. Замирает.
Он все еще смотрит в карие глаза. И малышка смотрит на него.
Что ты видишь во мне, родная? Ты же все видишь? Меня видишь? Мои чувства? Да?
– Люблю!
Он шепчет в ее губы. Припечатывает. Ставит свое клеймо на этой хрупкой и невероятно любимой девочке.
Все. Не отдаст. Никому. Никогда. И раньше не собирался, а сейчас – и подавно. Скорее сдохнет.
Прикрывает веки. Утыкается лбом в хрупкое плечо.
Так, нужно освободить малышку от тяжести тела. Но у Белого словно все тело парализовано эйфорией. Не может он сдвинуться.
Надия тянется к его виску. Целует. Он чувствует ее губы. Чувствует ее улыбку.
– Мне очень понравилось, – слышит он ее шепот.
Теперь и Федя тоже улыбается. Широко, как пацан, получивший охеренный подарок.
Впрочем, так оно и есть. Надия – его подарок.
***
Он помнит о своем обещании. Внимательно смотрит на свою девочку. Плавно поднимается с постели, берет Надию на руки.
И вновь не справляется с эмоциями. Не может, не понимает как, скрыть пацанскую улыбку.
Несколько шагов до ванной комнаты Федя делает под звонкий смех малышки. Он и сам готов смеяться в голос. Все внимание отдано девочке, ее глазам, губам, водопаду темных, цвета молочного шоколада, волос.
Уже в ванной Белый слегка хмурится. Ищет подтверждения тому, что малышке если не больно, то дискомфортно. Он ведь совсем не мелкий. Уж чем-чем, а природа габаритами его не обделила.
Всматривается, пытается прочитать эмоции по лицу.
– Я в порядке, – шепчет малышка, улыбаясь, радуя Белого ямочками на щеках.
Он верит ей. Пожалуй, его девочка одна из немногих во всем мире, кому Федя безоговорочно верит.
– Ну если в порядке, то..., – Федя намеренно не договаривает. Включает воду, собираясь помочь малышке принять душ.
Белый видит, что Надия смутилась еще больше, слегка румяные щеки выдают девочку. А вот взгляд говорит о любопытстве, указывает на интерес. Карие глазки скользят по телу Феди, пробуждая мгновенный отклик.
– Ой..., – шепчет девочка, а Белый усмехается.
Тянет руки к стройным бедрам, накрывает ладонями упругие ягодицы, легко сжимает.
Между их телами льются теплые струи воды. Белый знает, что долго нельзя торчать в ванной. Потому купание завершается за считанные минуты. А после Федя легко подхватывает девочку на руки и несет обратно в спальню.
Тонкие ладони, нежные поцелуи, его имя
