мистером Кампано всерьез, а не с иронией или сарказмом.
— Они у тебя? — Тихо спрашиваю я, и Лоренцо кивает.
— Двадцать процентов, — повторяет он. — Это большая доля, надеюсь, вы понимаете. От прибыли, напомню, а не от общего объема продаж. И я уже выдал вам аванс. Это будет вычтено из вашей первой партии продаж.
— Я понимаю. — Мой голос слегка дрожит, и я надеюсь, что он этого не слышит, но я уверена, что он должен был услышать. Он не похож на человека, который сильно отвлекается.
— Вот как это работает. — Лоренцо смотрит на меня сверху вниз, его осанка жесткая и деловая. — Вы будете перекидывать товар так быстро, как сможете, но при этом старайтесь не допускать неосторожности. Если вас поймают, я сделаю для вас все возможное, но гарантий нет. Как только вы закончите продавать то, что я дам вам сегодня вечером, вы принесете мне всю сумму, и я выплачу вам часть прибыли. Даже не думайте меня обманывать, — добавляет он, и его голос приобретает резкие, предупреждающие нотки. — Я знаю, сколько стоят эти таблетки, и знаю, сколько вы должны принести мне, когда продадите их все. Если там не хватит, будут последствия.
Я чувствую, как что-то туго сжимается у меня в животе, когда он отдает их, и странное чувство обиды проникает в меня. Альфио имел почти всю власть надо мной во время нашего соглашения, но были моменты, когда я осознавала, что и у меня есть немного, самая малость, та власть, которая есть у женщины, когда мужчина хочет ее. Власть, которую я ощущаю на сцене, здесь, в клубе. Это хрупкая и нежная сила, которую такой мужчина, как Альфио, может разрушить в одно мгновение, но здесь, в этот момент, у меня нет никакой силы.
Все в руках Лоренцо. То немногое, что я могла бы иметь, если бы мы заключили тот же договор, что и раньше, в этой сделке отсутствует. И когда он смотрит на меня сверху вниз, я понимаю, что меня это возмущает.
Я засовываю упаковку с таблетками в карман платья, чувствуя, как страх смешивается с возмущением, сворачиваясь в тяжелый комок в животе. Я поднимаю на него глаза и кокетливо моргаю, заставляя себя мило улыбнуться.
— Мы можешь вернуться в дом, — пробормотала я, делая шаг к нему. — Вернемся в одну из приватных комнат, для танца. Если вам нужно сказать мне что-то еще, вы можете сделать это там.
— Вы хотите сказать, что хозяин не прослушивает эти комнаты? — Лоренцо неодобрительно щелкнул языком. — Очень наивно с вашей стороны, мисс Илени.
Но я слышу, как его голос густеет, темнеет, всего на мгновение. Его взгляд остается прикованным к моему, но я вижу, как он вспоминает, как я выглядела в розовом лифчике и стрингах, склонившись над ним в неоновой темноте клуба. Я вижу, как он пытается отогнать от себя мысли о том, каково это, остаться со мной наедине, оказаться в комнате, где я могу позволить его рукам блуждать.
Он делает шаг назад.
— Какой бы заманчивой ни была эта идея, я вынужден отказаться, мисс Илени. Мне нужно кое-куда зайти.
По формальной жесткости его голоса невозможно понять, лжет он или говорит правду. В любом случае это неважно, он отказал мне, и я знаю, что это к лучшему. Из нас двоих он ведет себя более разумно, и мои щеки немного горят от этой мысли. Я никогда не была глупой из-за мужчины. Сейчас не время начинать.
— Вот. — Лоренцо лезет в карман и протягивает что-то еще. Я не сразу понимаю, что это одноразовый мобильный телефон. — Для связи. Позвони мне с него, когда будешь готова принести мне деньги. Лучше не иметь записи наших разговоров, которые можно отследить.
— Конечно. — Я забираю у него телефон, и моя рука касается его, совсем ненадолго. От этого прикосновения по моей руке пробегает тепло, и я стискиваю зубы, расстроенная тем, как легко он заставляет меня реагировать.
Я никогда не знала никого, кто мог бы заставить мое сердце биться быстрее, а кожу пылать от одного лишь прикосновения. Я снова чувствую негодование при мысли о том, что из всех на свете это мог быть именно он. Этот человек, который имеет надо мной такую власть, который отказал мне и предложил что-то более опасное, несомненно, чувствуя, что я не смогу отказаться.
Этот человек — худший из всех, кого я могла бы представить в моей постели. Особенно сейчас.
Лоренцо кивает.
— До связи. — Он отворачивается, не говоря больше ни слова, оставляя меня стоять на месте, пока он удаляется.
И не на секунду позже, как он едва успел скрыться за другой стороной здания, как дверь распахнулась, и оттуда выскочила Джуэл.
— Мила! — Она произносит мое имя так, будто искала меня. — Дик спросил меня, где ты. Он сказал, что видел, как ты танцевала один танец, а потом исчезла. Я говорила же тебе, что он ищет, на кого бы разозлиться сегодня вечером.
— Я вернусь, не волнуйся, — говорю я ей рассеянно. Я вижу растерянное выражение ее лица и сую руку в карман платья, нащупывая пальцами упаковку с таблетками. — Джуэл…
— Что? — Она кладет руку на бедро, закрывая за собой дверь, и снова смотрит на выражение моего лица. — Ты в порядке? Ты была не в себе всю ночь, малышка. Что происходит?
Я думаю, сказать ей или нет. Но я должна начать продвигать эти таблетки через клуб, а я никогда раньше не продавала наркотики. Я точно знаю, что Джуэл продает травку из своей квартиры, и время от времени я задумываюсь, не толкает ли она и более тяжелые вещи.
Я понятия не имею, как даже затронуть эту тему. Поэтому я оттягиваю уголок пакета из кармана, чтобы она могла увидеть содержимое. Ее глаза расширяются.
— Я никогда не делала этого раньше, — тихо говорю я ей. — Поэтому, если ты дашь мне совет, я поделюсь с тобой частью прибыли за первый раунд. Только первой партии, — быстро добавляю я. — Я не могу позволить себе продолжать в том же духе. Но если ты поможешь…
Это риск. Она может рассказать кому-нибудь, доставить мне неприятности, потребовать, чтобы я продолжала втягивать ее в сделки в обмен на ее молчание. Но я ставлю на то, что моя дружба с Джуэл будет достаточно крепкой, чтобы она этого не сделала, и, судя по выражению ее лица, думаю, что я права.
— Вот дерьмо. — Она хихикает. — Ну ладно. Слушай меня, и я объясню, что делать.
Я облегченно выдыхаю, когда
