Джуэл открывает дверь, и следую за ней внутрь. И на мгновение я чувствую проблеск надежды.
Может быть, в конце этого тоннеля есть свет.
ЛОРЕНЦО
Мне никогда не было так трудно выкинуть женщину из головы, как, похоже, изгнать Милу. За считанные дни она заставила меня вести себя так, как я никогда раньше не вел. Я был очень близок к тому, чтобы принять ее предложение в тот день в моем офисе. Если бы я не был так категорически против того, чтобы использовать ее явное отчаяние для собственного сексуального удовлетворения, я бы, возможно, так и сделал. Видя, как она стоит на коленях и смотрит на меня, как тепло ее рта обволакивает мой палец, я был близок к этому.
В каком-то смысле я знаю, что все еще эксплуатирую ее. Мила не кажется мне женщиной, которая торгует наркотиками, стриптизерша она или нет. Я представляю, что шаг к договоренности с Альфио Альтьере был облегчен ее работой в клубе, еще один шаг по пути, который она уже начала. Это нечто совершенно иное, и я видел нервозность в ее глазах вчера вечером, когда вручал ей товар.
Это еще один пункт в списке того, что я никогда бы не сделал в обычной жизни, наряду с рассмотрением первоначального предложения Милы и последующей дрочкой в моем кабинете после того, как она возбудила меня до предела. В обычной ситуации неуверенности на ее лице было бы достаточно, чтобы я отказался от работы с ней.
Наркоторговля на нижнем уровне в таких местах, как Бутон розы, вот где большая часть риска. Копы не будут беспокоиться о клубах более высокого класса, но в таких местах они охотно поймают кого-нибудь. Милу могут поймать, и, хотя регулярные пожертвования моей семьи в полицию Лос-Анджелеса должны гарантировать, что она быстро выпутается из неприятностей, всегда есть шанс, что кому-то придется упасть на меч, чтобы сохранить хрупкий баланс между нами и законом. Это значит, что каждый, кто работает на нас, должен понимать и риск, и последствия, в первую очередь то, что ему придется их принять, если его поймают, а не крысятничать.
Не уверен, что Мила понимала хоть что-то из этого. Я вообще не уверен, что она знает, с чего начать продажу наркотиков. И все же я передал ей товар, потому что знал, что ей нужна эта работа. Я увидел отчаяние на ее лице, подумал о том, как помог убить Альтьере и лишил ее страховочной сетки, и почувствовал, что обязан помочь.
Обычно я не сентиментален и не глуп, но сейчас мне кажется, что я был и тем, и другим. И у меня есть ощущение, что, когда Данте придет на нашу встречу, он будет того же мнения.
Данте входит с опозданием на несколько минут, проходит внутрь и садится по другую сторону стола.
— Извини, — быстро говорит он. — У Эммы была назначена встреча. Я не мог отпустить ее одну, я должен был убедиться, что все в порядке.
— К тебе приходил врач и осматривал ее, пока ты ждал, когда она очнется. — Я смотрю на него, слегка забавляясь. Когда-то мой брат был плейбоем до мозга костей, в его пентхаусе постоянно крутились женщины. Но все изменилось после того, как он встретил Эмму, свою татуировщицу. Такого развития событий никто из нас не ожидал, это уж точно.
Данте смотрит на меня.
— Я буду ходить на все ее приемы, — говорит он со злостью. — Пока ребенок не родится. И на все последующие приемы, связанные с ребенком. Так что мне понадобится твоя помощь, Лоренцо. Пока все не уляжется…
Странно, но я не чувствую того удовлетворения, которого ожидал. Я знал, что это произойдет. Данте был озабочен с тех пор, как узнал, что Эмма вернулась в Лос-Анджелес, в общем-то, еще раньше, и я знал, что ему понадобится моя помощь, тем более что Фонтана потребовал расширения нелегальной части нашего семейного бизнеса в обмен на помощь, которую он оказал Данте в возвращении Эммы. Но есть и кое-что еще, то, чего я не ожидал почувствовать и что мне не нравится. Странное чувство неудовлетворенности, правда. И я не могу понять, почему.
— Расширение идет хорошо. — Я откидываюсь в кресле, пытаясь выбросить Милу из головы. — На этой неделе у меня были встречи, и я начал распространять дополнительный продукт.
— Кому? — В голосе Данте слышится раздражение. Ему все это не нравится, и я это прекрасно понимаю. До того, как ему понадобилась помощь Фонтаны, чтобы вернуть Эмму, он как раз пытался вытащить нашу семью из всего этого. Отказался от наркотиков, от всего, что было связано с незаконными сделками. Он возмущен тем, что нас снова втянули в это, и я знаю, что он намерен возобновить свое отступление, как только это станет возможным, не навлекая на себя слишком сильного гнева Сицилии.
— Васкесу, в Бархатном канате. Часть товара пойдет через Неоновую розу. Калабрия, Черная шпилька. И я выделил немного товара для более мелких заведений. Несколько менее качественных клубов. Бутон розы.
Брови Данте сошлись.
— Ты знаешь владельца Бутона розы?
— Одна из девушек перекидывает для нас товар.
Выражение лица Данте говорит все, что нужно, и при этом он не произносит ни слова. Я не знаю владельца этого заведения, и Данте это знает. Он также знает, что мы обычно поступаем не так, и если я в чем-то и разбираюсь, так это в том, как мы обычно поступаем.
— Не хочешь объяснить, почему так получилось, Лоренцо? — Его голос обманчиво спокоен, но я знаю, что он ждет ответа. У него есть на него право, я не тот человек, который обычно что-то меняет, особенно не обсудив это с ним. Обычно мы работаем с владельцем бизнеса, которому доверяем, и он распределяет товар среди сотрудников, которым доверяет его перемещение.
Я испустил долгий вздох. Нет смысла врать или ходить вокруг да около. Мы вчетвером — я, два моих брата и сестра — всегда были близки. Данте узнает, если я попытаюсь что-то скрыть, и это только еще больше раздует ситуацию, как я чувствую, он и так собирается.
— У женщины, о которой идет речь, была договоренность с Альтьере. — Я поджимаю губы. — Не думаю, что мне нужно объяснять тебе, что это была за договоренность.
— Думаю, я догадываюсь, — мрачно говорит Данте. — И что?
— То, что мы его казнили, поставило ее в затруднительное положение.
Данте фыркнул.
— Уверен, она сможет
