Не буду с ними больше общаться!
Они ушли, стихли голоса, и я вышла из укрытия. Быстро откинув доску, открыла ворота.
Варя сидела на грязном чёрном полу, согнувшись, и рыдала в голос.
— Выходи, пока они не вернулись, — сказала я, с опаской оглядываясь.
Варя с трудом поднялась на ноги. Волосы в ужасном состоянии, одежда вся грязная, свитер порвался и был виден лифчик. Её исцарапали и на белой коже появлялись синяки. Порванные капроновые носки, а туфель не было.
Я осмотрелась. На соседнем гараже увидела, свисающий с крыши, учебник. Закинули её сумку и туфли повыше. И не снимали на видео. Правильно, никому не нужны свидетельства. И никто не будет смаковать эту ситуацию. Из чего я сделала вывод: Варя просто всех задолбала, и над ней устроили самосуд, без каких-либо извращённых наслаждений, какими у нас в интернате многие страдали.
Я поставила свою сумку на землю и по замку на соседнем гараже, по выступающим кирпичам полезла на крышу.
Варя внизу смеялась с нотками истерики, когда я проваливалась каблуками в разогретую на солнце битумную крышу. Нашла её туфли и учебники с сумкой.
— Лялька! Ты что ли?! Ты дура! Ты дура!!!
— Не дура, — отозвалась я.
— Это ведь я Паше Похомкину пожаловалась, что Ветер ко мне пристаёт. Я с Пашенькой гуляла, он для меня что угодно сделает!
— Илья не приставал к тебе! — разозлилась я.
— Нет, — она щурила на солнце один подбитый глаз. — Ублюдок! Никогда не приставал!
Я скинула её туфли и продолжила собирать ручки и тетрадки, которые выпали из её сумки.
— Ты не нужна ему. Ветер просто жалостливый, тебя больную пожалел. А ты любить не умеешь! Такая чморина, как ты, нормальному парню не нужна. Ну, что ты из себя представляешь?! Посмотри, ты же дебилка! Илья сильный, смелый, добрый, талантливый! Ему поддержка нужна, а не растение на горшке.
— А ты не подумала, что любовь бывает невзаимной, а ты одержимая.
Я скинула её сумку и стала аккуратно спускаться.
Варька ко мне близко не подходила. Надела свои туфли, сумку закинула на плечо. Всхлипывала иногда и смеялась.
— Вы не знаете, что такое любить. Но может и хорошо, что вы вместе. Нашли друг друга. С удовольствием посмотрю, как вы будете страдать! Даже если Пахомкин не угробит сейчас Ветрова, Витя Рекрутов позвонит в полицию. Так вам, собакам, и надо, — окрысилась она, когда я подняла свою сумку, не спуская с неё глаз. — Илью выкинут со школы, он больше не будет вести кружки. А тебя родаки увезут, так что вы всё равно вместе не будете.
— Ты не знаешь моего папу, — тихо ответила я. — Никуда он меня не повезёт. А с Ильёй вы подло. Неужели у этого Похомкина нет мозгов? Неужели не догадался, что ты им крутишь?
— Ублюдочная, ты хоть в курсе, кто такой Паша Пахомкин?! — она опять развязно рассмеялась и нервно всхлипнула. — Оленьки, что живёт напротив Ветра, муженёк бывший. Он Олю бил, ребёнка своего бил,
— Как ты можешь гулять с парнем, который бил жену и ребёнка?! — ужаснулась я.
— А я ему не жена, и детей у нас нет! Ветер и стуканул в полицию на Пахомкина. Папочка у тебя бандит? Не будешь ты со стукачом, ведь кто сидел, презирают таких правдорубов, как Ветров. Так что Ветер и Паша на ножах с тех самых пор, как Илья со своим обугленным папашей в общаге поселились.
— Какая ты злая! Человек после ожогов не оправился, а ты его так!
— Зато ты добрая! Желаю тебе так же обгореть, чтобы твоему Илюше ещё больнее было! — орала она, нагибаясь от своей ненависти вперёд. — Зачем меня освободила?
— Потому что меня в двенадцать лет старшие девчонки закрыли в котельной, и я там просидела десять часов в темноте и холоде, пока работники не нашли! Я знаю, как это страшно.
Варя отходила от меня, не зная, что сказать.
— Ты больная, — наконец-то выдала она. — Ты больная! И тебя сожрёт этот мир!!! Поскорее бы!
Она отвернулась и пошла, покачиваясь, между гаражей.
Я провожала её взглядом, пока она совсем не исчезла.
Мне никуда не хотелось идти. Я потерялась.
В сумке звонил телефон. Не сразу поняла это. Очнулась вроде и взяла аппарат. Номер незнакомый, но я ответила.
— Лялька! Это Егор Буравкин. Ты где, Мышонка?!
— У гаражей. Что с Ильёй?
— Ильюху повязали мутанты, менты в смысле. Он мне велел за тобой присмотреть.
— А с ним всё в порядке?
— Естественно. Ты Ветрова не знаешь? У него же папа был спортсменом, его голыми руками не возьмёшь. Что ты в гаражах забыла?
— С Варей Рязанцевой беседовала. Это Витя Рекрутов полицию вызвал, Илью со школы выгонят, и он больше не будет преподавать музыку.
Егор помолчал в трубку. Где-то на заднем плане слышались мужские голоса. Ругались.
— В школу иди — рявкнул Буравкин.
— А ты мне не приказывай! Ты мне никто! — резко ответила я и отключила звонок.
Папу набрала. На экран упали слёзы. Почему мир такой сложный?!
— Да, Мышонок, — жевал папа, ответил таким голосом, что его благодушие передалось мне, и я улыбнулась.
Не будет мой папа с Ветром по понятиям общаться.
— Папа…
— Богдана! Никаких истерик, ты обещала! Что ты обещала?!
— Никаких истерик!
— В руки себя взяла, у тебя может случиться припадок! Вспомнила бабушку и перестала паниковать!
Бабушка, папина мама была психологом. Мне, конечно, нужен был психиатр, но бабушка меня научила, как бороться с приступами неконтролируемой паники, которые присущи, таким как я. И когда в двенадцать лет меня закрыли в кочегарке, я не паниковала.
Но теперь не истерика у меня была, а обжигающее переживание.
— Папа я без приступа, — шмыгнула я носом, и полезла в свой пиджак искать платочек. — Папа моего мальчика Илью забрали в участок за драку. Но он не виноват, его девочка влюблённая подставила, можно сказать натравила своего взрослого парня, за это мои одноклассницы её избили.
— Мышонок, а ты зачем в школу ходишь?
— Получать опыт межличностных отношений.
— Получила? — хохотнул папа.
— Да, полноценные, — вздохнула я. — Папа, помоги, пожалуйста.
— Посмотрим. Иди к школе, сейчас мать за тобой отправлю, — он усмехнулся и тихо добавил перед тем, как отключить звонок. — Эх, школа!
Я медленно шла в школу. Солнце палило беспощадно. Странная у меня учёба выходила в общеобразовательной школе. Если они все так учатся, то не удивительно, что процент поступающих в институты очень низкий. А когда учиться, когда такая жизнь тяжёлая.
Мама приехала на папином чёрном Мерседесе. Вышла из машины. На ней под цвет машины обтягивающее тёплое платье, макияж и причёска. Всё же хорошо, что мама красивая, приятно посмотреть. И не только мне.
— Как тебе Мышонок такой цвет? — провела она пальчиком по капоту.
— Чёрный стройнит, — усмехнулась глядя на эффектную женщину. И решила, что с сегодняшнего дня начинаю рисовать. И мама будет первой, кого я нарисую.
Села в папину машину, и мы спокойно поехали домой.
— «Я люблю тебя», — отправила Ветру. Вряд ли у него за решёткой был телефон, но его выпустят обязательно.
Теперь всё было понятно, откуда у Ильи приводы в полицию. Дрался. Ну, и пусть, зато справедливо дрался. В нашем мире не принято оправдывать преступления, но бывали моменты, когда можно это сделать. Лучше чтобы этот Пахомкин убил Олю и своего ребёнка? А теперь даже не подходил близко… Зато Оля себе насильника всё равно нашла.
Мама неожиданно рассмеялась, напугав меня.
— Дошло! До меня дошло, что ты так пошутила остроумно. А говорили, что ты шутить никогда не станешь. Прогресс, Мышонок!
— Да? И как же? — улыбнулась я, не желая ей настроение портить своим унылым лицом.
— Чёрное стройнит! Хозяйка чёрного Мерседеса всегда будет выглядеть стройной!
Так, это юмор с подковыркой. Надо подумать.
****
Половина класса не пришла на занятия. Потёмкина и её компания влетела, потому что Рязанцеву мама отвезла в травмпункт. Но после больницы Варя собрала свою компанию, и фиксировать побои пришлось Полине. Буравкин пришёл, но Цветкова и его друзей не было. Под это дело пять человек решили вообще не ходить, хотя даже не знали, что произошло.
