Илья не появился. Написал мне поздно вечером, что с ним всё в порядке, и я собиралась к нему после уроков. Ни о каких факультетах, учёбе и поступлении я думать не могла.
Ветрова уволили, отправили на самостоятельное обучение. Его ждали только на дне рождения школы, где он будет петь, играть на пианино и танцевать со мной вальс.
В таком случае, я, что здесь забыла?
На уроке химии было необычно тихо. Учительница попросила не отдаляться от неё и все десять человек посадила ближе к себе. Выглядела счастливой. И хотя Буравкин Егор, который сел ко мне за парту, являлся отстающим, еле тянущим, остальные хорошисты и отличники были в уроке заинтересованы. Это не тридцать два беснующихся старшеклассника, которые скрылись за ящиками с реактивами и сидят в своих планшетах.
Егор белокурый, у него ресницы длинные, словно снегом припорошены. И глаза большие голубые. Сверлил меня взглядом, уронив голову на руку. Зачем он со мной сел, я не знала.
— Егор, можно посмотреть на доску, а не на Ляльку, — сказала учительница химии. Ботаны захихикали, я покраснела.
— Не могу глаз оторвать, такая девушка, — отозвался Егор.
Преподаватель не стала вступать в конфликт. Сегодня у неё праздник и спокойный урок, а Буравкин острый на язык, мог вступить в долговременную перепалку.
Он меня пнул по ноге под партой.
— Ты дура или прикидываешься? — прошептал он.
Я не ответила, записывала материал в тетрадь.
— Если твой батя моему другу Илюхе что-то сделает, ты эту школу не закончишь. Поняла?
Помолчал немного, развалился на стуле вальяжно, записал что-то и опять вернулся ко мне.
Попытался заглянуть в ворот блузки, подсел ближе.
— В общем так, о том что вчера произошло, ни слова не говори. Поняла?
— Буравкин! Выйди из класса!
— Не могу, прилип к стулу!
Химичка вроде что-то собиралась сказать, но дверь в класс открылась. Появилась завуч.
— Лялька, Буравкин, к директору!
— С вещами? — отозвался Егор.
Мы медленно стали собирать учебники в сумки. Не спеша пошли из класса. В дверном проёме, Егор отвесил мне шутовской реверанс и пропустил вперёд.
Хлопнула дверь класса за моей спиной, мы оказались в пустом коридоре. Завуч ушла вперёд и вскоре скрылась из вида.
— Данка, у тебя фигурка ничего такая, — шептал парень где-то над ухом. — Может, замутим сегодня раз Тёмы с Ветром нет.
И ухватил за попу под короткой юбкой. Я так испугалась, так сильно переживала этот жест, что за пару секунд казалось, волосы дыбом встали, ощутила страх, потом умерла от ужаса, воскресла, чтобы дать отпор.
И этот спектр эмоций вылился в приступ. Они у меня бывали разные. Истерику я умела сдерживать, а вот порывы агрессии пока не научилась. Точнее в голове всплывали папины слова, чтобы я драк избегала. Я бы не пошла толпой одну девчонку бить, могла простить Варе Рязанцевой пощёчину, потому что… Варя просто не в курсе, какая я… Больная!
Я сумкой ударила Буравкина по лицу. Ещё раз и ещё. Сумка брендовая из толстой кожи, жёсткая. Между прочим выбирала специально такую, чтобы, если заехать обидчику, мало не показалось. Маме не понравилось, зато практичная. Двигалась я очень быстро, поэтому парень с матерщиной попятился назад. Руки длинные выставил, но я в них не далась, вытащила мигом из кармана сумки шокер, который папа подарил мне вчера вечером после драки в школе. И хотела Буравкина уложить прямо в пустом коридоре. Но он перехватил мою руку.
— Успокойся! — испуганно посмотрел на меня.
Сжав зубы, я подалась к нему в объятия, присев. А потом резко выпрямилась, макушкой головы с силой ударила его по нижней челюсти. Егор завыл от боли, откинул меня в сторону и шарахнулся метров на пять.
— Он твой друг?! А я его девушка! Как так можно?!
Тут главное, чтобы приступ агрессии не перешёл в истерику. Я стала дышать, вначале быстро, делая глубокие вдохи, потом успокоилась, положила руку на живот, делала вдохи медленные через нос, выдыхала через рот.
Хорошо стало. Я в порядке.
Подняла шокер, сумочку и поспешила сбежать от перепуганного пацана.
— Данка! Дана, извини!
— Не подходи никогда ко мне, — спокойно ответила я, продолжая дышать по бабушкиной методике.
Мы пришли к кабинету директора. У двери стояли старшеклассники.
— Что, убогая, Потёмку грохнули, теперь твоя очередь? — прошептала какая-то десятиклассница.
Я остановилась, вопросительно глянула на неё.
Ниже меня ростом, в спортивном костюме. Смотрела совершенно диким зверем.
— За Полину вы ещё получите, — пообещал Буравкин. — И ты, Чмоша, и подруги твои. Зря вы за Рязанцевой пошли.
У Лермонтова Печорин высказался: «Зло порождает зло»
Актуальненько. Жестокость одной девчонки запустила реакцию злости на остальных.
Илья Ветров однажды спас Полину Потёмкину, вытащив из реки, когда лёд под девочкой проломился. Им было по восемь лет. Поля никогда не забывала это, она бы не прошла мимо того, что Ветра били ни за что. Ей захотелось наказать виновницу, с которой отношения портились с каждым днём. Варя, которая болела одержимой влюблённостью к Илье, готова была убить его за то, что он не оказывал знаки внимания. Получив от одноклассниц, Рязанцева собрала свою компанию и наказала Тёму. Буравкин за свою девушку будет мстить. Это не обсуждалось. Он затихал, словно хищник, перед тем, как собирался сделать прыжок.
А у этой Чмоши найдутся свои знакомые, которые побьют Егора.
И так по ленте Мёбиуса, пока её не разорвёт следственный комитет.
Я знаю эту систему изнутри. Через некоторое время всё забудется, но те, у кого хорошая память, навсегда запомнят, где свои, а где чужие.
С Буравкиным вошли в кабинет директора и встали перед столом. В кабинете было ещё пять взрослых людей. Сидели на стульях вдоль стены.
Одна женщина, точно мама Вари Рязанцевой, очень похожа! Она сжала накрашенные губы.
Вити Рекрутова не было в классе. Егор с друзьями избили его за то, что вызвал полицию. И отец Вити, дядя Петя сидел в компании родителей. В красивом дорогом костюме серого цвета и белой рубахе. Единственный мужчина в этом кабинете.
— В этот раз ты не отвяжешься! Я засажу тебя и твоего мразь-папашу! — злобно прошептал Пётр Рекрутов.
— Без угроз, пожалуйста, — попросила директриса. И натянула широкую улыбку, подошла ко мне. — Даночка - девочка очень хорошая, она не станет нас обманывать. Расскажи, Дана, с чего началась массовая драка?
Я посмотрела на присутствующих взрослых и приметила женщину. Хотя она была не в форме, выделялась строгими чертами лица, пристальным вострым взглядом. Это следователь. И моё предчувствие заявило, что нужно выкручиваться, хотя людям с моим диагнозом такие вещи не свойственны, но папа же старался.
— Нет, я не стану обманывать, — подтвердила я, физически почувствовав, как напрягся Буравкин рядом. Опасался, что я скажу, как Потёмкина первая начала массовую драку… Именно это и хотели услышать все присутствующие взрослые. Потому что разборки совершеннолетних пацанов за пределами школы, директора мало интересовали.
— Даночка не умеет врать. Она нам поможет, — кивнула взрослым директриса.
Подло вот так пользоваться больными людьми. Опять за Кристину стало обидно. Даже если бы у неё был папа, который сто раз сказал что такое хорошо и что такое плохо, моя несчастная дебилка-Кристинка всем бы улыбнулась и выдала правду, а потом бы её всей школой пинали за стукачество, и она, конечно же, всем всё простила на следующий день.
Я посмотрела на женщину с блокнотом, она точно была представителем исполнительной власти и громко объявила, то что папа “прописал”:
— Вряд ли, я вам помогу. По уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации, Статья 191, проведение допроса и взятия показаний с участием несовершеннолетнего возможно только в присутствии родителей или законных представителей. И задерживать вы меня не имеет права.
Выпалив это, развернулась и ушла из кабинета… Из этой школы. Может даже навсегда.
