Рустам присаживается на корточки рядом с ним.
— Ты с кем разбирал, Шмелëв? С тренером? А сегодня с чемпионом разбирать будешь, усëк? — высокомерно.
— Чемпиона делает тренер, — упрямо нарывается Ромка.
Да, за Бессо мы будем жрать любого!
— Вот и посмотрю, что из вас Бессо сделал.
Уходит.
— Мда… — вздыхает Ромка. — А я мелкий по нему фанател… У меня даже постеры были, помнишь?
— А помнишь, подрались? — устало смеюсь я. — Ты за него топил, а я за Марьянова?
— Ага…
Угораем.
— Мля… Как до бассика доползти, — ноют пацаны.
— По-пластунски! — стебусь я.
Встаю на ноги. Глаза щиплет от пота. Шорты хоть отжимай. Кожа вся липкая. Кедам хана.
Снимаю их.
— Пойдём обувь в машинку закинем, пока не заняли, — пинаю слегка Ромку.
Подаю ему руку. Кряхтя встаёт. Плетемся…
— Алëна-то где? — оглядывается он, как только отходим от парней.
— Обещала уехать до вечера.
— Лучше бы не возвращалась…
— Почему?
— Потому что бомбит его не по-детски, Мар. И дрочит он нас сейчас только потому, что тебя с Алёной сманиторил. И сцепитесь вы по-любому.
— Да и похер.
— Мне не похер. У меня друга покалечить могут. Поэтому, пусть лучше не приезжает. Всем спокойнее.
— Пусть здесь будет. Никто ему не мешает еë в городе найти, верно? Но в городе меня нет.
— А что там за история?
— Я не знаю. Но мне она не нравится. И Бесу эта история не нравится… А Бес суров, но справедлив. И зря никуда не лезет.
После холодного душа, уже в комнате набираю еë, телефон отключён. Маюсь из угла в угол. Методично бью кулаком в стену. Ромка следит за мной взглядом.
— Не мельтеши.
— Сигарету дай.
Кидает в меня пачкой. Сваливаем за корпус. Отходим метров двадцать в лес, садимся верхом на заваленное дерево.
— Что делать будем? — философски размышляет Шмель.
— Тренироваться.
— Может, Бесу позвоним?
— Ага, — фыркаю, — Чего скажем: папка, нас дядька злой обижает?
Ржем…
— Капец, они с Бесом разные.
Отец Беса создал нашу школу. Мы с ним лично не знакомы. Давно от дел отошёл, там со здоровьем что-то.
— Шесть братьев их, Бессо говорил. Четверо усыновлённых.
— Интересно, кто из них усыновлён?
— В их семье это закрытая тема. Типа все родные.
— Прикольно. Мои родоки одного меня не вывозят, а тут шестеро. Он и с Яшей, наверное, поэтому носится. Если бы не Бес, полетел бы этот распиздяй не пойми куда.
— Ээ! Чего там опять про «Яшу» за глаза?? — выходит Ванька из-за деревьев.
— Распиздяй ты, говорю, — выдыхает в его сторону дым Ромка. — Скуриваешь вот нас, сбухиваешь. Гопота…
— Ааа… Это — да!
Кидаю в него пачку. Достаёт сигарету, прикуривает. Огонь не желает попадать на кончик сигареты.
Вытягивает руку, пальцы трясутся. Тоже вытягиваем. У всех так.
— Завтра сдохнем.
— Это он спецом, чтобы у тебя на Максимовну сил не осталось, — улыбается Яша. — Колыбельная такая.
— Где она?.. — пишу ей сообщение.
— Пока не с ним, чего париться?
— А он где?
— Не знаю…
Тушу сигарету.
— Пойду прогуляюсь, — поднимаюсь я.
— Терминатор! — качают головой пацаны, ложась спиной на ствол.
Я терминатор, да. Меня нагрузкой хрен положишь.
Глава 27. Не усугублять
— Здесь яблоки, бананы, йогурты, батончики протеиновые… Выздоравливай. Ты нам очень нужен, Бессо.
Бес без настроения, молчалив, бледен…
— Тебе не нужно возвращаться на базу, Алёнка.
— Артём после кросса с серьёзной травмой, — опускаю взгляд. — Завтра курс инъекций у старших начинается.
— Там Люба.
— Люба обычная медсестра, Бессо. Она может таблетку дать, давление измерить и к врачу отправить. А Артему нужна реабилитация — массаж, инъекции, ортезы.
— Я сниму Артёма со сборов.
— Он будет просто в восторге! Супер мотивация! Парень имеет все шансы победить в своей категории. Я проколю его регенератором, поставлю ортез. Он сможет! А всех остальных тоже снимешь? Тарханова, например?
— Тарханов — это косяк, — недовольный вздох.
— Да. Это мой косяк, — накрывает меня. — Я же теперь монашка до скончания веков, правильно? Любое моë общение с мужчиной — подстава. Так? Потому что наш чемпион — это честь школы и твоей семьи. И ему позволено то, за что любой другой сядет.
— Стоп-стоп… Нет. Я не это имел в виду! Конечно, ты имеешь право на общение и отношения. И я не чемпионство его спасал! — заводится Бес.
— Ладно. Извини.
— Я чувствую себя беспомощным! — злится. — Находясь здесь, я не могу тебе гарантировать того, что обещал. И только поэтому прошу тебя…
— Я знаю. Но я всë равно поеду. Я не могу так больше. Мы оба пленники с тобой его неадеквата. Так нельзя жить!
— Что я мог сделать, Алëн? Нет, наверное, что-то мог… — трет он лицо.
— Да ничего ты не мог! Прекрати винить себя. Не ты виноват. И не я. Тогда нужно было так. Я тебя понимаю. Но сейчас — всë!
— Я поговорю с Рустамом. Я поговорю с Маратом. С пацанами поговорю. Я готов говорить с кем угодно, черт возьми! Но я не могу присутствовать и гарантировать… Позови врача, пожалуйста. Может, можно, бандаж какой-то надеть?
Приподнимается на локтях.
— А вот этого не надо! — давлю на плечи, укладывая обратно. — У тебя полостная была. Не вздумай вставать раньше времени. Всë будет нормально. Я не буду его провоцировать. Но и план тренировок из-за него срывать мы не будем.
И да — ему хочется сказать, ты имеешь право на отношения. Но не в среде! Не на виду у Рустама! Потеряйся и всем станет легче жить!
Но он никогда не скажет. Бессо болезненно справедлив в ущерб себе.
Да мне и на надо говорить. Я лучше него это знаю и понимаю. Что в среде — это моветон! А на виду — подстава! Но вот беда — Тарханову наши понималки по барабану!
А если я сейчас откровенно дам заднюю, то вообще не предсказуемо, как взбрыкнет Марат и что вычудит. Да я и не могу…
Сижу, виновато смотрю на Бессо. Ему и так хреново, а тут я ещё вынесла на эмоциях. Сжимаю его руку.
— Просто выздоравливай. Без тебя нашей школы нет. Ты наш «папа», — улыбаюсь ему.
Сжимает руку в ответ.
В конце концов, мне надо уметь самой заботиться о себе.
— По акциям «папа» теперь Рустам, — ухмыляется недовольно. — Он выкупил долю одного из братьев. Но если мы возьмём первые места на этих соревнованиях, то у меня будет сумма, чтобы выкупить долю старшего брата. И мы будем в равных правах.
— Вот! А ты говоришь, Артёма снять. Нельзя никого снимать. А новый мальчик из Европы в эти сборы не попадает?
— В следующем сезоне только. Но там неплохая подготовка. Думаю, выйдет со всеми на татами. Надо его заявлять.
— Я подготовлю документы.
— Звони мне почаще. Если что-то вдруг срочное у Тарханова ключи от моей тачки. Но просто так пусть без страховки не гоняет.
Прощаемся.
В магазине покупаю творог и клубнику. Заезжаю домой, в съёмную студию, чтобы перекусить. Поливаю цветы. Звоню Любе, выясняю, как там обстановка. Пока болтаем, взбиваю омлет.
— Черт… Молока перелила.
Решаю, добавить муки и сделать блинчики. Фарширую их творогом и ягодой. Ловлю себя на мысли, что готовлю для Марата.
Съев один, остальные складываю в контейнер.
И можно ещё конечно побыть дома. Но тревога скребет так, что мне практически больно находиться вне базы. Потому что я тоже ничего не контролирую. Представляю каково Бессо!
Снимаю любимые шорты. В таких нельзя ходить при Рустаме. Он будет беситься. Надеваю длинный льняной сарафан. С собой беру брюки.
Вызываю такси. Забираю пакеты в аптеке.
Возвращаюсь уже по темноте. Издали вижу, что у бассейна тусовка. Фонари, музыка. Оглядываюсь, услышав шаги сзади.
Подхватив за талию, меня утягивают с дорожки в сторону. Не успеваю даже пикнуть, ладонь закрывает мой рот.
— Ччч… Привет.
— Тарханов! Напугал.
