не спрашивали, — цокает на него Дейдра.
— Суп. Отличное начало вечера, — улыбается Фарелл. На стол ставят огромную фарфоровую супницу, из которой вырывается пар. Месиво внутри больше похоже на блевотину.
— Простите, но я откажусь. Подожду основного блюда, — выдавливаю из себя.
— Энрика, ты должна попробовать. Это наш семейный рецепт, — настаивает Дейдра.
— Я не привыкла есть суп вечером. Издержки моей жизни в Америке. Я откажусь, — твёрдо говорю.
— Ах да, Америка. Американцы, вообще, не чтят традиций, — кривится Дейдра.
— Отнюдь. Они чтят свои традиции и очень благодарно относятся к ним. Зачастую довольно помпезно отмечают каждый праздник. Я любила день Благодарения, тогда можно было отхватить бесплатно еду, — отвечаю, пожимая плечами.
— Господи, бесплатно? То есть еду для бедных? — ужасается Дейдра, словно в мире есть только богатые. Это меня злит. Эта женщина, вообще, меня жутко бесит.
— Вау, для вас это открытие, правда? Но да, я жила довольно бедно и работала сутками напролёт, чтобы прокормить себя и своего дедушку. Поэтому от бесплатной еды я никогда не отказывалась. Да и сейчас я работаю официанткой в ресторане, — яростно цежу в ответ этой высокомерной даме.
— Какой ужас, милая. Ты перенесла такую психологическую травму. Мне очень жаль, но теперь ты будешь есть всё, что захочешь. Негоже в твоём положении работать прислугой. Они созданы для служения таким, как мы. Какой позор, если кто-то узнает о том, что ты подносишь еду. Когда ты переедешь к нам…
— Любимая, суп остывает, — перебивает её Фарелл.
Благодарно смотрю на него, и он умоляет меня взглядом потерпеть свою жену. Но как терпеть, если она открыто оскорбляет меня и людей, которые хотят заработать деньги?
Все, кроме меня и Слэйна, принимаются за суп. Становится тихо, и мне не по себе от этой обстановки. Я чувствую себя не в своей тарелке, особенно после высокомерной оценки моей работы. Стараюсь не смотреть на Слэйна, но вот Дейдра смотрит на него, и мне это совсем не нравится.
— Ты тоже отказываешься от супа? Ты не американец, Слэйн, — цокает она.
— Я уже ужинал, — отвечает спокойно он.
— Боже мой, никогда не понимала этой твоей привычки приходить сытым. Какой тогда был смысл приезжать к нам на ужин, если ты уже поел? — возмущается она.
— Провести время с вами.
— За ужином едят. И если ты не собираешься ужинать, то поезжай к своей семье, Слэйн.
Я шокировано приоткрываю рот от её требования. Как так можно? И ведь все молчат! Эта стерва выгоняет его лишь потому, что он не хочет есть. Он не может, чёрт возьми! Не может!
— То есть чтобы встретиться с семьёй, всегда нужен повод или ложка во рту? — подаю я голос.
— Энрика, дело в том, что Слэйн постоянно отказывается от еды, а это ведь деньги. Он тратит наше время и…
— Деньги, которые вы, в принципе, не считаете. Ну да, бедные деньги, как же так можно обращаться с ними, а то, что люди потом и кровью зарабатывают каждый евро, ерунда. И если человек не хочет есть дерьмо, он не обязан его есть, — фыркаю я.
— Энрика, прошу. — Фарелл накрывает мою руку своей.
— Ты не понимаешь, Энрика. Это семейные дела. Слэйн особенный мальчик.
— Если ты не заметила, я давно уже не мальчик. И лучше закрой рот. Займи его своим супом, тётя, — холодно говорит Слэйн.
Дейдра испепеляет его взглядом, а мне становится просто жаль его. Эта женщина невыносима.
— Я в своём доме. Приказывай в своём, Слэйн. В общем, Слэйн странный и его повадки тоже. Вот взять, к примеру, моего послушного сына…
— Который женился на шлюхе. Похвально, — всё же перебиваю её с желчью. Не могу я молчать.
Дейдра охает и прикрывает рот салфеткой. Слэйн поджимает губы, словно хочет расхохотаться при всех.
— Энрика, мы предпочитаем об этом не говорить, — произносит Киф.
— Прости, что упомянула о неприятной для вас теме. Но вот ты не считаешь странным, что за столом позволительно оскорблять свою семью? Меня учили иначе. Мои родители никогда не отказывали в хлебе и даже в компании другим людям. К сожалению, я не особо понимаю ваши элитные повадки, — язвительно отвечаю.
— Ничего, милая, когда я найму для тебя учителей, ты всё быстро поймёшь. Этикет в нашем мире — очень важная вещь, и когда ты обучишься, то…
— Если кому и нужно учиться вести себя, так это тебе. Заткни уже рот едой, — Слэйн немного повышает голос, и Дейдра под его взглядом съёживается. Мне это нравится. Очень нравится. Так ей и надо.
— Хм, погода хорошая, правда? — произносит Киф.
— Да, мне очень нравится лето, хотя я выросла в жаре, но меня всегда тянуло в прохладу. Хотя зимы в Дублине отвратительные, — кривлюсь я.
— Не такие уж и отвратительные, — вставляет Слэйн. — Мне эта зима запомнилась. Очень хорошо запомнилась.
Он красноречиво напоминает мне о прошлом, и я чувствую, как мои щёки горят от стыда.
— И чем же тебе запомнилась зима, если ты пропустил все праздники? — злобно огрызается Фарелл.
— Я не пропустил Рождество. Я был на нём ровно два часа и тридцать одну минуту. А запомнилась мне зима теплом и льдом. Этой зимой я был согрет, а потом ощутил, как же холодно бывает в одиночестве. Я нашёл спасение от него. — Слэйн не сводит с меня своих глаз, и мне приходится опустить взгляд. Я ёрзаю на стуле, а Киф прочищает горло.
— Правда? С каких пор тебя нужно спасать? — фыркает Дейдра.
— С тех пор как я родился, — отрезает Слэйн.
Вновь наступает гробовая тишина.
— Давайте закончим с супом и попросим подать основное блюдо, — произносит Фарелл и натянуто улыбается.
Пожимаю плечами, отпивая шампанское. Нам всем быстро меняют тарелки и выносят огромные блюда с запечённым поросёнком и картофелем. Боже мой, это отвратительно. Свинина ещё ничего, но видеть эти мёртвые, выпученные глаза и настоящего маленького поросёнка на блюде тошнотворно. Я не могу это есть. Я даже смотреть на это не могу.
— Мисс? — мне предлагают бедного животного, выпотрошенного прямо на столе.
— Только картофель, пожалуйста, — выдавливаю из себя.
— Энрика, ты и мясо не ешь? — возмущается Дейдра.
— Я вегетарианка с этого момента, — улыбаясь, отвечаю.
— Но мы же старались для тебя. Это невежливо.
— Милая, дай девочке немного освоиться. Я говорил тебе, что не стоит устраивать банкет, но ты не послушала. Ничего. Энрика, милая, какие у тебя планы на будущее? — быстро меняет тему Фарелл.
— Получить образование, — говорю я.
— У тебя нет образования? — уже визжит Дейдра.
— Нет. Никакого. Я школу едва закончила. Так уж вышло. Вообще, я ещё и сквернословлю, веду себя неподобающе и откровенно ненавижу богачей, — довольно отвечаю, наслаждаясь, как лицо Дейдры покрывается алыми пятнами.
— А что насчёт выбора профессии? Кем ты мечтаешь быть? — сразу же спасает ситуацию Фарелл.
— Живой.
После моего ответа повисает жуткое молчание. Опускаю взгляд к тарелке, и меня уже тошнит. Поросёнок просто изводит меня. Я пью шампанское, пока все пытаются есть. Дейдра испепеляет меня взглядом, словно обвиняя за то, что я не рассказала ей о том, что я нищее ничтожество. Сюрприз. Так оно и есть. Но я рада, что теперь не будет попыток свести меня с Кифом.
— Я никогда не слышал о такой профессии, которую ты выбрала, Энрика, — внезапно говорит Слэйн.
Поднимаю озадаченно голову.
— Живой. Это состояние организма, а не профессия.
— Если буду мёртвой, то какая разница, какую профессию я выбрала, — сухо отрезаю.
— И всё же, какая у тебя мечта? — допытывается Слэйн.
Чтобы ты заткнулся?
— Никакой.
— Как нет мечты? — удивляется Фарелл.
— Не знаю. Я не привыкла мечтать, потому что всегда знала, что это никак мне не поможет, и денег на этом уж точно не заработаю. Вопрос о деньгах у меня всегда стоял на первом месте.
— Но ведь сейчас ты не испытываешь нехватку в финансах. Ты можешь помечтать. Ты хочешь найти мужчину? Думала об этом?
И он
