До Марьинки ехать еще целый час. Трахаться в машине я не собираюсь. А значит, можем поговорить.
– Насть, – веду пальцем по ушку. – А почему на тебя зять наехал? Я уже вмешаться хотел…
– Да ну его, – морщит она идеальный нос. – Это долгая история, Сашечка…
– А я никуда не тороплюсь, – мягко укладываю ее голову к себе на плечо. – Если там денежный вопрос или какая-то ерунда, давай уладим. Нет смысла ссориться с близкими.
– Они не любят меня. Разлюбили. Я сама виновата.
26. Старая история
Настя
Мне бы забыть эту историю. Промолчать. Но я начинаю говорить прежде, чем успеваю подумать. Как на духу рассказываю Саше про Яну. Школьная подруга сестры. Вся такая бедная и несчастная. И подлая тоже. Я прекрасно помню то время, когда она оставляла детей у нас и куда-то уезжала. А мужу врала, что даже за калитку не выходила. Он, конечно, подозревал. Вот только доказать ничего не мог. А потом стал спрашивать меня. Простые вопросы. Когда приехала? С кем общалась? Кто еще был? Ни тогда, ни сейчас я не видела в этом ничего предосудительного. Врать я не люблю и не умею, но и в замочную скважину точно не подглядываю! Единственное, в свои пятнадцать я не понимала главного. Не видела третью сторону в этом треугольнике. И не догадывалась о романе брата и Яны. Использовал ли меня в темную Янин муж, или я сама не удосужилась задать пару вопросов, сейчас уже сказать трудно. Но к моменту, когда Яна решила уйти к моему брату, я уже плотно сидела на жаловании ее мужа. Считала и до сих пор считаю адюльтер великой подлостью.
– Я так понял, деньги тоже сыграли важную роль? – глухо роняет Саша. Слушает меня внимательно. Держит мою руку в своих. От теплых ладоней любимого становится легче. Даже силы прибавляются.
– Да, – киваю совершенно искренне. – Они пришлись кстати.
– На что потратила? – усмехается Димиров. Им пока движет чистое любопытство. Но я безотчетно вздрагиваю от вопроса, который мои родные не удосужились задать.
– Откупилась от Эрика Тавлеева. Знаешь эту семейку?
– Ну в принципе, да, – кивает Саша. Кто же не знает в Филипповке главного бандюгана. Сынок вырос таким же. – Что за дела? – требовательно интересуется мой любовник. Уходит куда-то прочь ленивая расслабленность. Даже в глазах мелькает звериная настороженность, прогоняя прочь негу и сытость.
Вздыхаю поглубже. Господи, дай мне силы!
И столкнувшись с внимательным взглядом Димирова, мгновенно сникаю. Понимаю, что вышла на тонкий лед.
– Ну-ну, малыш, – ласково гладит мои пальцы Саша. – Чтобы ты сейчас мне ни сообщила, на наши отношения это не повлияет.
– Да… хорошо, – киваю, спотыкаясь на каждом слове. Коротко и сухо пересказываю историю с курткой. Конечно, попала я тогда знатно. И до сих пор благодарна Архипу, что мне помог. Больше никого не нашлось. Только он и Катя моя.
– Странная история, – вздыхает Саша. – Очень странная.
– Почему? – поднимаю заплаканные глаза на своего мужчину. И кроме каменной маски на лице не вижу ничего. Куда делся мой веселый и добрый любовник? Сердце замирает в ужасе. И каждый удар, как метроном, отсчитывает оставшиеся секунды. Сейчас прогонит меня. Скажет, что ошибся…
– Иди сюда, – притягивает меня к себе Саша. Реву, утыкаясь носом в черный свитер Димирова. – Тебе обидно, что семья встала на сторону чужого человека, а не помогла тебе? – мягко спрашивает он, зарываясь пальцами в мои волосы.
– Да, мне казалось, что у мамы и папы в приоритете должна быть собственная дочка, – всхлипываю тихо.
– Дурацкая история, – морщится Саша. И будто что-то взвешивает мысленно.
– Нехорошая, – соглашаюсь я. – Меня не красит.
– Да причем тут ты? – рыкает он в сердцах. – Мне интересно, почему Катя не сказала мне сразу?
– А что бы это дало? – усмехаюсь печально. – Я по-любому виновата. Не уследила. Так зачиталась, что даже не заметила никого. Мне даже подозревать некого…
– Не в этом дело, – жестко пресекает Саша. – Я Вадьку Тавлеева с детства знаю. Мы в школе знаешь как дружили! Он меня на три года старше. В одном дворе выросли.
– А Катя знала?
– Ну конечно!
– Может, она сама с Эриком все уладила.
– Не знаю. Но я разберусь. Мне нужна точная сумма за куртку.
Называю, запинаясь.
– И штраф десять тысяч, – шепчу тихо-тихо.
– Прекрасно! – в голосе Саши слышится открытый сарказм.
– Может, Катя сама с Эриком все уладила? – снова лепечу, надеясь на лучшее.
– Она бы трубила об этом на каждом углу, понимаешь? Мне бы обязательно сообщила. А я эту историю узнал только сейчас от тебя. Но я разберусь, малыш. Перетру с Вадькой. Тот живо мне всю информацию сольет…
– Может, не надо? – прошу жалостливо. Мне бы сейчас зарыться головой в песок или упасть в лисью нору.
– Ты теперь под моей защитой, малыш, – скупо роняет Димиров. От него сейчас веет силой и опасностью. И решительной холодностью. Ясное дело, зверь проснулся и вышел на охоту.
Смаргивая слезы, гляжу в окно. Тачка катится уже по нашему поселку. Въезжает в распахнутые ворота и тормозит около крыльца.
«Забей, – говорю себе мысленно. – Было и прошло. Главное, Саша рядом. И он любит тебя!»
– Пойдем, малыш, – хлопает меня по руке Саша. И не выпуская мою ладошку из своей лапищи, распахивает дверцу. Помогая выйти, целует в висок. При всех обнимает за плечи. Каждым движением дает понять, как изменился мой статус в этом доме.
Сашина ладонь давит тяжелым грузом, а вроде бы благожелательные взгляды сотрудников прожигают дыру в душе. Кто я теперь в их глазах? Содержанка? Охотница за чужими бабками? Или дурочка, которую хозяин употребил?
Никто не подумает хорошо. Никто не порадуется за двоих людей, которым хватило сил объясниться.
Каждый решит… Да какая разница, кто что решит? Мы вместе и это главное. Вот только как наши отношения воспримет Катя?
Полутемный холл сразу загорается огнями, стоит нам только подняться по ступенькам. Саша помогает мне снять пальто. Обняв, целует куда-то в шею. А я стою ни жива ни мертва, замечая вынырнувшую из-за угла экономку.
– Что желаете, Александр Георгиевич? – улыбается она сладко-сладко. – А ты, Настенька?
– Накрой стол в зимнем саду, – велит Димиров. – Что-нибудь легкое… морепродукты подойдут.
– А-а? – открывает рот экономка. Но Саша уже не обращает на нее внимания.
– Давай поплаваем? – предлагает он, ведя меня к лифту.
– У меня нет купальника, – бросаю растерянно. За три месяца я так и не удосужилась купить.
– А он и не нужен, – хищно усмехается Сашечка. – Никто не посмеет войти.
«Действительно, не посмеет», – думаю я, плавая в расположенном в зимнем саду бассейне. Он больше похож на озеро, около которого стоят шезлонги, а дальше – деревья в массивных каменных кадках. Чуть поодаль в мраморных чашах высажены цветы. Вся территория надежно укрыта от посторонних глаз раздвижными панелями, украшенными барельефами. Ощущение нереальное. А еще застекленный купол над головой.
– О чем задумалась, девочка? – спрашивает Саша, возвращаясь с подносом, полным еды. Из всей одежды на нем только белое полотенце на бедрах.
Подплыв к бортику, завороженно смотрю на самого красивого мужчину в мире. Сердце замирает, стоит только представить его рядом. Низ живота опаляет желанием, а соски непривычно ноют.
– Ты голодна? – улыбается мне Димиров. Протягивает руку, помогая вылезти.
– Очень. – Таю под жадным взглядом и тяну мужчину к себе.
– Могу тебе помочь? – спрашивает он хрипло. Все мои эмоции считывает моментально.
– Если не ты, то кто? – воркую нежно.
– Только я, – довольно улыбается Саша и в тот же момент оказывается рядом в бассейне. Охаю от мощного натиска. Плитка холодит спину, но я не чувствую холода. Скорее, жар от впечатавшегося в меня тела Димирова. – Только я, – рычит он, врываясь внутрь.
Ноги инстинктивно обвивают мускулистый торс, а руками из последних сил хватаюсь за бортик. С каждым толчком улетаю куда-то ввысь. Скулю, умоляю не останавливаться. И обмякаю с последним выпадом. Повиснув на любимом, кладу голову на широкое плечо. Кайфую от каждого прикосновения. Вот крепкие руки Димирова подхватывают меня под попу и несут прочь из воды. Уложив на застеленный шезлонг, Саша укрывает меня еще одним полотенцем.
