что за этим кроется. Как назло, один другого хуже. В то, что Кай смягчится на мой счёт, я не верю ни на миг.
Такой, как он, ни за что не откажется…
Молчу. Настороженно слежу за тем, как мужчина, временно позабыв о моём существовании, активирует подсветку над барной зоной, а затем закатывает рукава рубашки и моет руки. Долго. Сосредоточенно. С такими упорством и тщательностью, будто они в самом деле по локоть в крови.
– Так и будешь там стоять? – всё-таки вспоминает обо мне и довольно скоро. – Может, и спать тоже там будешь? – бросает с ленивой издёвкой, отворачиваясь спиной.
Снова молчу. Неохотно, но с места сдвигаюсь, выбрав для себя зону отдыха, где располагается широкий низкий кожаный диван полукругом. Присаживаюсь на самый край, продолжая наблюдать за ним. Он открывает холодильник, достаёт оттуда свежие огурцы, яблоки и сельдерей, которые поочерёдно бросает в блендер.
С моих губ почти срывается нервный смешок.
Я спасла его жизнь, а он вторгся в мой дом. Разрушил. Сам дом. Меня. Всех нас. Угрожал моему отцу и мне, перевернул наши жизни, почти сломал, разбил и уничтожил, оставив после себя полнейший бардак, который мне разгребать и разгребать пока ещё неведомым способом. А теперь, как ни в чём не бывало, делает себе грёбанный смузи?!
С водкой…
Полбутылки оной враз выливает, включив блендер, превращающий все упомянутые ингредиенты в зелёную жижу.
Смеяться уже не хочется. Даже если это подкатывающая истерика. Слёз тоже нет. Хотя в глаза словно сухой стеклянной пыли насыпали, настолько больно смотреть. Я продолжаю просто сидеть немой статуей. Ровно до момента, пока не слышу:
– Ты знала, кто я такой, до этого вечера?
Серьёзно?!
– А должна была?
Стоило бы просто и правдиво сказать “Нет”, однако слишком уж интересно становится, какие теории водятся в его тёмной и извращённой голове по поводу происходящего, а не только в моей. Ведь от этого напрямую зависит будущее. Не только моё.
Встречный вопрос Каю совсем не нравится. Он брезгливо морщится, выливая из блендера всё его содержимое в высокий стеклянный стакан, после чего идёт ко мне, прихватив с собой табурет. Устанавливает его прямо передо мной. Усаживается напротив. Сверлит мрачным нечитаемым взором, явно про себя обвиняя меня во всех грехах этого мира.
– Тебя подослал твой отец? – перефразирует свой вопрос.
– Чтобы ты стал добрее? – язвлю в очередной раз.
Мужчина на это лишь вопросительно выгибает бровь, продолжая сверлить ментальную дыру ненависти в моей голове.
– Если бы это было в самом деле так, то очевидно напрасно. Добрее, как мы все успели заметить, ты не стал, – пытаюсь остановить льющееся из себя наружу дерьмо, но не выходит.
На чужих губах расцветает небрежная ухмылка.
– Ну, почему же, – отзывается флегматично Кай. – Как раз благодаря тебе все живы, – салютует мне стаканом, вроде как в качестве поздравления за озвученные заслуги, после чего отпивает первый глоток, вместе с тем не переставая пялиться исключительно на меня. – Пока что, – добавляет всё также небрежно.
На этот раз нервный смешок сдержать мне не удаётся.
– Пока что? – переспрашиваю.
Теперь он молчит. Подозреваю, намеренно. Мучает меня этим затянувшимся неведением. И совсем не спешит допивать гадость в своём стакане. Растягивает каждый последующий глоток. Могла бы поклясться, наслаждается каждым из них сполна, пока я раз за разом перематываю в своей памяти его последние слова, истошно мечтая вытянуть из него больше и одновременно с тем пересесть куда-нибудь подальше, а ещё лучше вообще свалить из этого места.
В конце концов, банально не выдерживаю.
– А давай просто договоримся? – предлагаю, хотя и ничего нового, едва игра в безмолвные гляделки заканчивается, он допивает зелёную жижу и встаёт с табурета, возвращаясь на кухню.
Не реагирует. Стакан убирает в посудомойку.
А у меня нервы и так на пределе!
– Чего ты хочешь? – подскакиваю на ноги. – Просто скажи, что мне сделать, чтобы это всё закончилось! – бросаю в отчаянии.
Выходит куда громче, нежели рассчитываю. Зато результативно. Мой крик словно бьёт по его разуму, слишком заметно отражается на мужском лице неприятное болезненное чувство. А как только Кай справляется с ним, заново поравнявшись со мной, подхватывает под локоть, ведёт за собой вглубь жилища.
В спальню.
Там…
Эва
Бардак. Из мебели – всё та же массивная низкая кровать, как я помню, и кресло с высокой спинкой, только сегодняшней ночью оно сдвинуто и другую сторону, ближе к окну. Куда больше предметов интерьера в примыкающей ванной – они-то и составляют весь беспорядок. Содержимое шкафчиков и полочек сметено и разбросано повсюду, в обоих комнатах, по полу. Преимущественно: баночки с таблетками и ампулы с обезболивающим, полотенца с запёкшимися на них багровыми пятнами, использованные за раз салфетки и повязки.
И если я замираю, оглядывая всё это безобразие, застыв посреди спальни, то Кай банально игнорирует, проходит дальше, расстёгивая на ходу рубашку. А стоит верхней части его одежды соскользнуть с плеч и плюхнуться на пол, как я забываю об окружающем.
Что я там про бардак говорила?..
– Тебе в больницу надо!
Рана, когда-то залатанная Имаи-саном, выглядит жутко, прежде держащаяся на одном честном слове повязка насквозь пропитана кровью и отваливается почти сразу вслед за рубашкой, стоит мужчине чуть пошевелиться. Не только сами швы в ужасном состоянии. Большую часть торса украшают многочисленные гематомы, синяки и кровоподтёки, словно мужчину несколько часов подряд избивали с особой жестокостью.
Как он вообще на ногах держится?..
Держится.
И не только.
– Швы разошлись, – отмахивается он от моего вопля.
Останавливается на границе ванной, задумчиво разглядывает жалкие остатки уцелевшего за раскрытыми настежь дверцами. Где-то здесь решается и моя недавняя дилемма. Из прихваченного мужчиной и спрятанного прежде в карман – мазь от синяков. Судя по всему, ей-то он и собирается воспользоваться, притом по самому что ни на есть прямому назначению, а не всему тому, что моя многострадальная фантазия успевает мне подсунуть в качестве возможного ближайшего будущего с моим участием. Второй выбор Кая падает на банку с дезинфицирующим раствором и валяющийся в раковине пинцет с хирургическим скальпелем, которые он щедро поливает резко пахнущей жижей, пока я стою и размышляю на тему того, наслаждаться ли тем, как он сдохнет от заражения среди всего этого безобразия, занимаясь самолечением, или же всё-таки помочь.
Однажды уже помогла…
Самой себе проблем нажила.
Если его не станет, одной серьёзной проблемой меньше.
Ведь так?
Вот только менее больно смотреть на него не становилось.
Что сказать, дура я…
– Давай помогу, – вздыхаю, в продолжение своих мыслей, сокращая
