Собираю страницы неспешно. Внутри приглушенная боль. Не ожидал от отца. Я всегда мечтал, чтобы он мною гордился, но он только и делал, что тыкал в мои ошибки и слабости. Всегда находил, к чему придраться.
Ну и зачем вот так-то?
Какие-то выписки. Какие-то направления, а тут какие-то данные из регистров…. Листаю злосчастные бумаги, уже не получается оторвать взгляд. Я не силён в медицинских документах, но вот это точно вырезка из карты пациента. Где чёрным по белому написано «результат прерывания беременности». Дата… за полгода до нашего знакомства.
Тяжело втягиваю живительный кислород в легкие и листаю дальше, даже не дыша. Еще одна бумага…
Вот здесь написаны размеры плода. Ещё одна беременность. Срок: четыре недели. Назначение: медикаментозный аборт. Ещё выписки, согласия. Обращения к врачу, различные жалобы. Нерегулярность цикла…
Смотрю на все это и понимаю одно. Не мог отец это подстроить. У него бы не хватило ни связей, ни мотивации. Я бы такое ему никогда не простил.
Как?! Как такое возможно... вот здесь ещё несколько страниц. Какие-то анализы. Ещё листок. По гименопластике. И степлером прихвачена ещё пара листков. Везде копии.
Внутри стало как-то тесно и горько. Но ведь не стану в это верить…
Когда мы стали жить интимной жизнью, Влада пошла к врачу. Сказала, нормально все. А я переживал, конечно. Она вообще все обрисовывала очень туманно. Надо. По-женски. Ну надо так надо.
Я долго боролся с закравшимися в голову сомнениями. Секунды ползли, растягивая минуты, время будто замерло. А потом…
Я не сдержал свое слово. Нет. Не смог. Я все же позволил сомнениям взять верх. Я не дал своей девочке право слова, возможность оправдаться. Наверное, это сродни предательству. Но ядовитая речь отца затронула во мне что-то очень неустойчивое и хрупкое, надломив. И вырвала с корнем.
Сидя на полу у камина, подтянув к себе полусогнутую ногу и ненавидя себя за слабость и трусость, я набрал номер своего человека.
— Демид Андреевич, слушаю.
— Олег. Я в офис подъеду через полчаса, — бросаю беглый взгляд на Ролекс. — Ну через час максимум. Пулей ко мне.
— Но! Как?! Вы же сказали срочняк по директору Омеги подноготную всю поднять!
— Олег. Без разговоров. Конфиденциально. И очень быстро. В задницу этого директора Омеги!
— Понял вас, Демид Андреевич. Выезжаю…
И лишь потом, когда я держал в руках те же данные, что были и у отца, где совпадало все, я чувствовал, что мир мой уже рухнул. И дал не просто трещину. Внутри открылась чёрная бездонная дыра.
— Олег, мне нужно, чтобы ты не просто это мне принёс, — поджимаю губы и отодвигаю от себя бумаги. — Мне нужно, чтобы ты вычислил, кто залил эти данные. Потому что они не могут быть правдой.
— Демид Андреевич, тут ошибки быть не может. Я поднял закрытые регистры. Разные клиники. Тут выписки из карт. Данные из электронных архивов…
— Ну и что ты мне пихаешь? Я такие регистры в икселе сам за пять минут смострячу!
— Демид Андр…
— Иди, Олег. Это все подстава. Иди. Подключай всех, кого надо.
Но результат не изменился. Мой человек выяснил то же, что и ищейка отца. А Олег человек свой, проверенный. И он очень дорожит своим местом. Поэтому…
— Я ещё навёл справки. Об этой клинике. Там у них очень дорого. Якобы повышенная конфиденциальность. Короче…
— Перепроверить. Где-то должна быть ошибка.
Олег лишь покачал головой. Заявив, что вытащили все, что могли.
— Документы реальны. По левой заливке нет данных, в систему никто не проникал, ничего не корректировал, изменения не вносились. И я поднял по своим каналам. Туда доступа у простых смертных нет.
— С бессмертными пообщайся.
— Ну оригиналы ж, Демид Андреевич… С каких пор вы сомневаетесь в моей профпригодности…
— Я понял. Иди, Олег.
— Демид Ан…
— Олег. Иди.
Слышать оправдания не хотелось. Я умею вычёркивать из жизни. Я умею закрывать глаза на неудачи. Запирать разочарование глубоко внутри. Но здесь почему-то не сдержался.
Аккуратно придвинув ближе к Владе пачку денег, которых она так жаждала, я все же спросил, хочет ли она что-то добавить. Или рассказать мне что-нибудь. Но она не захотела. Слово «аборт» произносить было отвратительно. Даже тогда не верилось, что все это случилось с нами. Встреча вышла скомканной, нервной, слишком быстрой.
А еще хуже было от осознания, что я сравнял отца с грязью. Никогда я больше с ним не поговорю. Даже извиниться не смогу. Словно грех взял на душу. Будто сам руку приложил. Потому что это я виновен в его смерти. И в том, что мать прикована… тоже… Отец за руль сел. Из-за нашей ссоры перенервничал и с управлением не справился. А я в тот вечер вообще ни о чем не думал. Просто мозг отключился, а возможные последствия стали чем-то туманным. Я считал отца эгоистом. А получается… эгоист я сам. А отец наверное как лучше хотел. Вышло так себе конечно. Но как мог. Какой я сын после этого. Никакой.
И как выяснилось, отец я тоже хреновый.
Глава 19
Наши дни…
Она снова появилась. Здесь. В моей жизни. И как будто вновь все идет наперекосяк.
— Так из-за чего поссорились? Что-то серьёзное?
Выплываю мыслями из тех дней. Вновь фокусирую взгляд на её лице. Прекрасна. Как и раньше. Такая красивая, что я даже смотреть на нее не мог без мысли, что вся эта красота и нежность только для меня.
Когда она ушла, мне ничего не хотелось. Но надо было жить дальше. Мать лечить… Отца с почестями… Страдать не было времени.
А посторонним мыслям в моей жизни не осталось места. А еще бессознательно мне казалось, что отношения с Ритой частично смогут искупить мою непотопляемую вину перед отцом. Глупо, возможно. Но как есть.
— Да нет, не очень. У тебя глаза красные. Если надо — ванная по коридору направо.
— Да, я… сейчас вернусь. Ты пригляди за Мишкой.
— Могла бы и не просить.
ВЛАДИСЛАВА
Оставшееся до отъезда время я провела, отсчитывая каждую минуту. Я оказалась не готова к такому повороту событий. Слишком неожиданно и больно. А внутри будто что-то надломилось. Так захотелось поддержать эту женщину… как-то утешить… но… кто я такая? Я ей вообще никто.
Но и это был ещё не последний удар. Перед отъездом я случайно услышала слова Лидии Николаевны, сказанные тихим взволнованным голосом сыну.
— Демид. Это она, правда? Это та самая Влада?
Полнейший шок. Она что-то знает о… о нас с Демидом?
— Мам. Я не буду обсуждать. Это совершенно неуместно.
— Мне она показалась очень милой и славной девушкой… — осторожно замечает Лидия Николаевна.
— Все. Закрыли тему, — Демид безжалостно обрывает мать.
— Но вы же ещё приедете? Привезёте малыша?
— Не обещаю, что скоро, это не только от меня зависит. У ребёнка есть мать, которая решает, что для него лучше.
— Да, конечно. Я понимаю. И вижу, что ты рад. Твой взгляд смягчается, когда ты на Мишеньку смотришь.
— Мам… — тихий предупредительный возглас не останавливает женщину.
— Хочешь совет?
— Нет.
— Если желаешь, чтобы твоя заинтересованность ею не была слишком заметна, засматривайся не так часто.
— Необязательно это вслух произносить.
Мне пришлось срочно ретироваться, чтобы не быть замеченной. Но разговор меня потряс.
Быть не может… он если и смотрит на меня, то только с неудовольствием и раздражением. Да и вообще. У нас с ним все закончилось давно уже. По его инициативе.
На выходе Лидия Николаевна обратилась ко мне с фразой:
— Если вы захотите… или просто… мимо будете проезжать… — ну да конечно, я обычно мимо именно таких мест и проезжаю: закрытых коттеджных посёлков. Все это понимают. — Я всегда буду вам рада. Может быть, захотите приехать с гости… В любое время…
На её лице написана нерешительность. А у меня до сих пор ноет сердце. Она пытается ненавязчиво пригласить, но у меня нет причин соглашаться…
