я могла упрекнуть своего начальника во многом, кроме одного — жадности. Он никогда не жадничал, был со мной щедрым.
* * *
Обычная рутина успокаивала. Правда, сегодня мне дольше, чем обычно, приходилось наводить порядок на рабочем столе и в бумагах Громова. Вот это, например, еще только стоило разобрать и оцифровать — заметки по текущему проекту с китайцами, оставленные Громовым на обратной стороне тезисного доклада к презентации, подготовленной мной. Закорючный, бисерный почерк Громова я уже знала, как свой, плюс знала, как он разбрасывал заметки. Поэтому без труда разбиралась в этом, кажущемся на первый взгляд, хаосе.
Даже испытала какое-то удовольствие, погрузившись в его творческий, но такой прекрасный бардак.
* * *
Громов появился к обеду, приветствовал меня небрежным кивком. Руки засунуты глубоко в карманы просторных летних брюк.
— Ничего не надо, работай, — добавил, отказавшись от привычного напитка.
Как пожелаете…
Пора разобрать и бумаги на столе. Отдельно лежала папка по китайцам. Я не поверила своим глазам, заметив лист с пометкой “Согласовано” и тремя подписями: Мерзликин, Дубинин, Громов.
Схватив папку, я вбежала в кабинет Громова без стука.
— Это же наш проект с китайцами! Его подписали? Почему не сказали?
Громов не ожидал моего появления. Обычно я не врывалась без стука. Он быстро спрятал руки под стол. Вернее, попытался, но не успел. Я ахнула.
Папка вывалилась из рук на пол.
— Это… Это что такое?
— Проект. Подними. Я вчера еще раз встретился с директорами. Мы все подписали. Работаем.
Я быстро подняла папку, опустила на стол и забежала за стол начальника.
— Я не про это. С руками? Что с руками?! — потребовала.
— Ничего.
— Охренеть как нечего. Эти опухшие колотушки даже руками назвать сложно. Покажите немедленно!
— Не покажу, — ухмыльнулся Громов, зажав кисти рук между бедер. — И что?
— Вот черт…
Я покачнулась на каблуках и оперлась задницей о стол Громова.
Просто, чтобы не упасть.
Потому что до меня резко дошло.
Ширликов не сам захотел вернуть деньги. Класть ему было на мои отзывы-жалобы на всех порталах об этой клинике…
Тут другое.
Из него выколотили это желание.
И, судя по опухшим рукам Громова со стесанными костяшками, выбивал он это сам.
Методично. Упорно. Долго…
Виола
Сам! Сам все сделал, не спихнул поручением на других.
Волна крупной дрожи пробежала по моему телу.
Я была восхищена и дезориентирована. И… поняв, что это сделал Громов, сразу же начала переживать за него.
— О боже. Зачем…
— Что? — огрызнулся Громов.
— То! Сами знаете. Это вы Ширликова поколотили!
Я настойчиво вытянула руку начальника.
— Больно, наверное? Ужас…
Я чуть не разревелась, жалея руки начальника — у него такие красивые пальцы! Сейчас костяшки безобразно опухли и наверняка болели ужасно.
— Вы… Вы псих!
Никто никогда не делал так много для меня, как Громов.
Никто не выводил меня из себя так, как умел делать он.
— Это плохо! — шепнула я, пребывая в раздрае.
— Все же хорошо.
— А если… Если он заявление на вас напишет, то что?
— Посадят.
— И вы так легко об этом говорите?!
— Ага. Деньги от меня ты брать не хотела. Я вернул тебе — твои. Все. Закрыли тему. Возвращаемся к работе.
— Нет, вы точно псих. Псих, боже. А если… Если реально он на вас заявление напишет? Он же как мясо… Потрепанное, его как будто по земле тащили.
— Он сам упал. Неуклюжий. Не угнался за байком. Я, что, виноват? — беспечно спросил босс.
— Боже! — я закрыла ладонями лицо.
Представила, как Громов протащил Ширликова за байком. Там много и не надо. Всего десять-двадцать метров ужаса по асфальту…
— Что ты разохалась? — Громов откинулся в кресле. — Переживаешь, что меня посадят? На твоем месте я бы о другом переживал.
— О чем?
— О том, как ты сидишь и где… Думаешь, у меня есть приличные мысли на этот счет? — облизнулся. — В особенности, когда я вижу вот это… — провел пальцем по обнаженной коже в разрезе на талии. — Так и хочется тебя куснуть за бочок.
У меня не должны были бежать мурашки от прикосновений мужчины, который мог так жестоко избить другого и еще ухмыляться, смакуя. Но они, предатели, еще как побежали и затанцевали от восторга.
Я встала, не желая провоцировать Громова и… себя.
— А что, если посадят? Ну, все-таки…
— Сухари сушить тебе придется. На зону ко мне таскаться. Свиданки у нас будут. Я же тебя не уволил и не отпускаю. Будешь ко мне на свиданки приезжать, ммм? — стрельнул взглядом на меня так соблазнительно и горячо.
Моя дурная фантазия мигом нарисовала эти свидания в местах не столь отдаленных и раскрасила их пошлым… Вот неугомонная!
— Передачки вам носить?
— Ага. А еще быть моим голосом, глазами, ушами и руками… И ох, бляя… — протянул. — Как бы мне понадобились твои умелые ручонки в одном непростом вопросе прямо сейчас! — кивнул подбородком на свою вздыбленную ширинку.
— Боже, вы невыносимы!
Громов промолчал, продолжая на меня пялиться своим жутко маньячным, голодным взглядом. И я, приличная девушка, не могла не завестись от его взгляда.
Поняла, что он меня хочет… Безумно! Никакие его слова сейчас не имели вес.
Он меня хотел.
— А как же… Как же… “Мы немножко потрахались. Проехали и забыли…”
Громов посмотрел по сторонам. В коридоре уже сновали сотрудники. Он поманил меня к себе пальцем. Я, как загипнотизированная, приблизилась.
Гром шепнул на ухо, едва коснувшись его губами.
— Еще вчера у меня был план.
— План, значит?
— Был план, да. Но что-то пошло не так, и план пошел по пизде. И ты мне хоть пятьдесят китаянок закажи, одну тебя они не заменят. Только ты, порно-зайка, заставляешь мои чресла гореть костром до самых небес. И как бы ты не была против, свою зайку я в обиду не дам.
— Сами обижать будете?
— Когда я тебя обижал? — беспечно поинтересовался Громов. — Пошутил неудачно? В остальном я предельно серьезен.
Громов повел носом по моей шее, шумно втянул воздух.
— Духи еще эти… блять… Хочу. Бесишь, как хочу…
Я задрожала, забывшись.
Громов оттолкнулся первым.
— Теперь все, пошла работать. Не отвлекай. И задом виляй меньше, — добавил.
Я сделала несколько шагов. Чувствовала себя безобразно пьяной и не могла не спросить, позлив начальника еще немного.
— Вилять это как? Вот так? — двинула бедрами. — Или так? — снова вильнула.
Громов сцепил челюсти, посмотрел на меня полыхающим взглядом.
— Иди отсюда. И лучше тебе до конца рабочего дня со своего кресла не вставать и не крутить этим задом перед моим носом. Не то
