Он берет мою руку и крепко её сжимает. Он напряжен. Сначала я смотрю на него, затем оглядываюсь вокруг. Мне необходимо какое-то время, чтобы понять, что мы находимся в спальне.
- Как я сюда попала? - слабо спрашиваю я.
- Я нес тебя на руках, - говорит он. - Я так волновался.
- За меня? - я натянуто улыбаюсь.
Я чувствую слабость, вероятно, из-за обезвоживания, голода и моей последней авантюры.
- Эй, я сильнее, чем ты думаешь.
- Ты была без сознания два дня, - говорит он мне.
Тогда я замечаю его красные глаза. Щетину на лице. Мятую рубашку.
Он выглядит ужасно. Хуже, чем я когда-либо видела его. Он выглядит так, будто побывал в аду и вернулся обратно.
- Лилли...то, что случилось...это моя вина. Я был неосторожен, причинив тем самым тебе боль. Я не могу простить себя за это.
Из всего, за что он мог бы покаяться, он выбрал это?
- Я не отходил от тебя, - говорит он мне. - Мануэла и все остальные находятся в соседней комнате. Они волновались за тебя.
- Скажи им...что я в порядке, - я начинаю подниматься. - Просто немного голодна.
- Нет.
Стоунхарт хватает меня за плечи и опускает обратно.
- Не двигайся. Только скажи, что тебе нужно, и я всё принесу.
Он заботится обо мне. Снова. Где-то глубоко внутри меня зарождается надежда на то, что всё это он делает искренне, от чистого сердца.
Я откидываюсь назад. Есть некий комфорт в том, что за тобой присматривает способный человек. Джереми. Не Роза, не Стоунхарт, а Джереми.
Также я считаю его беспокойство милым. Я понятия не имею, как вообще такое можно подделать. Если он действительно не отходил от меня...
- Где ты был, когда я пришла в себя? - внезапно спрашиваю я.
- Разговаривал по телефону. Снаружи. Я собирался вызвать вертолет, чтобы отвезти тебя в больницу. Хорошо, что ты пришла в себя. Мануэла проверяла тебя. Островитяне имеют больше опыта с водой, чем кто-либо другой. Они должны. Их жизнь вращается вокруг этого. Когда я рассказал ей, что случилось, она осмотрела тебя и заверила меня, что с тобой всё будет в порядке. Один лишь бог знает, что с тобой случилось под водой. То ли ты ударилась головой, то ли у тебя сотрясение. Не было никаких видимых признаков повреждений, но все же...
Он замолкает, но у него играют желваки.
- Но что? - спрашиваю я тихо.
- Но я не хотел рисковать, - признается он.
По выражению его лица и тону я знаю, что не это он хотел сказать изначально.
- Я не знал, как ты отреагируешь, когда очнешься на больничной койке. Это последнее, чему я бы хотел подвергнуть тебя.
Потому что больничная койка находится за гранью твоего контроля, думаю я. Но я ничего не говорю.
- Мануэла настаивала на том, что ты будешь в порядке. Но час за часом выводил меня из себя. Если бы к девяти часам вечера тебе не стало бы лучше, я вызвал бы вертолет.
- Сколько сейчас времени?
Стоунхарт наклоняется и целует меня в лоб.
- 19:20. Ты знаешь, как держать мужчину на грани.
- Да.
Я смотрю в потолок и думаю над всем тем, что он мне сказал. Еще полчаса, и меня доставили бы во Флориду.
Хорошо, что я пришла в себя, не так ли? Не знаю. По правде говоря, проснуться в больничной палате было бы крайне травмирующим. Я бы понятия не имела, как себя вести. Что бы я делала, в моем нынешнем состоянии, если бы оказалась в окружении врачей, медсестер и других людей? Что бы они подумали об ошейнике? Что бы мне было позволено говорить? Брошь была бы включена?
Может быть это и к лучшему, что я пришла в себя сейчас. Таким образом, нет никакой неопределенности. Таким образом, я могу придерживаться моего изначального плана, не поддаваясь искушению новых возможностей.
- Есть кое-что, чего я ждал, чтобы сделать, - говорит Стоунхарт, врываясь в мои мысли. - Я принял решение, когда нес тебя.
- Да?
Я смотрю на него и вижу в его взгляде искренность. Мое сердце начинает трепетать.
- Какое?
- Одну секунду, - Стоунхарт бросает взгляд через плечо. - У тебя гости.
Я поднимаю голову и вижу Лучиану, выглядывающую из-за двери.
- Скажи своей семье, что она хочет видеть их.
Лучиана кивает и убегает. Спустя какое-то время я окружена семьей, на их лицах читается и облегчение, и озабоченность одновременно.
Мануэла дает мне выпить что-то холодное и помогает поднести чашку к губам. Затем она ругает детей, что они ведут себя слишком громко. Я не понимаю слов, но сужу по их реакции.
Я прошу Стоунхарта сказать, что они мне не мешают. Он делает, как я говорю, но спустя несколько минут Мануэла выводит всех и оставляет нас со Стоунхартом наедине.
- Ты их новый фаворит, - бормочет он, когда дверь закрывается. - Ты превзошла даже меня.
- Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет это сделать, - говорю я. - Они обязаны тебе жизнью.
- Хм, - он смотрит на дверь. - Я не хочу, чтобы нам мешали.
Он поворачивается ко мне лицом. У него серьезное, почти мрачное выражение лица. Я никогда не видела Стоунхарта напряженным, до сегодняшнего дня. Он выглядит уставшим.
Это заставляет осознать, что где-то в глубине души он просто человек. Он может быть бессердечным и холодным, без всякого сострадания...но все эти ошибки исходят от куда-то. Есть причина, заставляющая его делать то, что он делает.
Стоунхарт - сложный человек. Никто не будет отрицать этого. Черт, даже люди едва его знающие, согласятся со мной. Но я видела его с разных сторон. Я видела его холодным. Я видела его злым. Я видела его властным, переменчивым и непредсказуемым.
Также я видела его милым. Я видела, что он может быть добрым. Этого недостаточно, чтобы забыть всё то, что он сделал. Однако отрадно знать, что он не безнадежен. Что личность, которую он воздвиг, не поглотила его.
- Лилли, - он произносит мое имя с нежностью.
Настоящий любовник. Его голос, который всегда имел такую власть, воздействует на меня самым примитивным способом. Проникает в душу и трогает до слез, особенно, когда мое имя слетает с его губ.
- Да? - шепчу я.
Я в ожидании того, что последует дальше. Я понятия не имею, что это может быть, но интуиция подсказывает мне, что ничего плохого.
- Когда ты была без сознания, - начинает он, медленно шагая ко мне. - Я не мог спать. Я не ел. Мои мысли вращались исключительно вокруг тебя. И я чувствовал непреодолимое чувство вины. Я сделал это, говорил я себе. Я один виноват в этом.
Я качаю головой.
- Это не так. Я не виню тебя! Это был несчастный случай. Я поскользнулась и упала. Кроме того...
Я сглатываю, когда вспоминаю, как его руки поймали меня под водой.
- Ты спас меня.
- Если бы не я, тебя не нужно было бы спасать.
Ему больно, и он сердится. Впервые он сердится не на меня, а на себя.
