— Это… — бабушка оглядела кровать. — Я вижу, Опал и твоя мать уже говорили с тобой.
— Да. — Голос Мэгги звучал высоко и напряженно.
— Думаю, ты слышала, Магнолия, что женщины нашей семьи склонны к «пылкой страсти». Она глядела в сторону. — Мы любим только однажды, но любим всем существом, даже, может быть, более того. Мужчина… мужчина иногда оказывается не в состоянии понять всю глубину нашей привязанности. — Она перевела взгляд на Мэгги. — Я вспоминаю, когда впервые увидела твоего дедушку. Я как раз подавала пончики нашим дорогим солдатам. Он был с Севера…
— Янки, бабушка? — не удержалась Мэгги.
— Это сейчас не важно. — Она улыбнулась: — Мы поженились в субботу, а в понедельник он ушел в море. — Она вздохнула. — Ты не можешь этого видеть на черно-белой фотографии бракосочетания, но у него были прекрасные голубые глаза.
Янки с голубыми глазами — фамильное пристрастие!
— Я писала ему, но его письма перестали приходить, и я не знаю даже, известно ли ему о твоей матери. Вот так. — Перл порылась в кошельке и вынула коробочку. Обыкновенные презервативы. — Это для тебя… Так или иначе, нам, женщинам Джефферсон, суждено рожать детей от нашей единственной, настоящей любви. Твоя задача, Магнолия, в том, чтобы родить ребенка только тогда, когда ты будешь уверена, что его отец будет рядом, чтобы помочь воспитать дитя.
— Спасибо, — ответила Мэгги, едва справляясь с голосом и стараясь прикрыть большую часть экзотического подношения Опал.
— Я купила их в Атланте, чтобы поберечь твою репутацию, — объявила Перл и, коротко кивнув, вышла из комнаты.
Ее бабушка ради этой покупки съездила в Атланту! Мэгги была потрясена. С трудом поборов волнение, она закончила приготовления к свиданию с голубоглазым янки.
Все три Сокровища открыли дверь, когда Кайл подъехал к их дому. В первый момент он подумал, что они намерены воспрепятствовать свиданию.
— Добрый вечер, мистер Стюарт.
— Добрый вечер, миссис Джефферсон… мисс Джефферсон… мисс Опал.
Та хихикнула:
— Ах, мистер Стюарт, вы выглядите так красиво в этом голубом свитере. Клянусь, мое сердце прямо замирает.
— Звучит так, словно вам пора принять лекарство от давления, тетя Опал, — пробормотала мать Мэгги.
Послышались торопливые шаги, и все трое обернулись взглянуть, как Мэгги несется вниз по лестнице.
Но на полпути она увидела их, и сразу ее шаг изменился: с оставшихся ступеней она спускалась очень благопристойно.
Губы Кайла сразу пересохли. Он ждал эту единственную женщину… нет, ей нужно вернуться наверх и срочно сменить свою тонкую черную юбку… Он оглянулся на старших женщин: не заметил ли кто из них, как подействовал на него вид ее ног?
И покрылся испариной, убежденный, что эти три женщины могли прочесть его мысли.
Мэгги была уже рядом, пахнущая свежестью, но с видом разгоряченным и беспокойным. Она порозовела, улыбнулась ему, потом Сокровищам.
— Магнолия, выключи, пожалуйста, свет на крыльце, когда вернешься домой. — Перл, пока говорила, смотрела прямо в глаза Кайлу.
Послание было принято:
— Я не слишком поздно ее отпущу.
— О, не надо портить ваш вечер, — сказала Опал. — Я наверняка буду уже спать, когда ты вернешься, Мэгги.
— Мы ложимся засветло, — присоединилась Руби, тоже глядя на Кайла.
Мэгги перебросила сумочку через плечо и взяла его под руку:
— Идем?
Кайл, чувствуя себя похитителем юной девственницы, открыл перед ней дверь.
— Вам каждый раз устраивают такие проводы перед свиданием? — спросил Кайл на улице.
— Когда я училась в школе, было еще хуже: они допрашивали каждого мальчика, осмелившегося пригласить меня куда-нибудь. Поэтому отваживались не многие.
Засмеявшись, он распахнул перед ней дверцу машины:
— Меня уже допросили.
— Так вам и надо.
— Я не против, — ответил он и тронул машину. — Понятно, что они так поступают, заботясь о вас.
— А я забочусь о них. В противном случае я не вернулась бы домой.
Должно быть, для нее было немалым разочарованием вернуться к такому замкнутому образу жизни после того, как она пожила самостоятельно, подумал Кайл.
— Вы удивительная женщина, Мэгги.
— Потому что забочусь о своей семье? А какой женщиной я была бы, если бы этого не делала?
— Удивительно, как вы заботитесь о них, предпочитая выпрыгнуть из окна, чем оказать открытое неповиновение бабушке. Ну, надеюсь, они не доставят вам слишком много хлопот из-за того, что вы вышли со мной. Потому что сегодня вечером эти хлопоты намерен доставить вам я.
Мэгги засмеялась. Когда он вопросительно взглянул на нее, она засмеялась еще сильнее:
— В этом они вас опередили.
Они поднялись на служебном лифте в пентхаус, и Мэгги было очень приятно, что Кайл волнуется. Он открыл дверь со словами:
— Вот мой дом.
— Славно, — отозвалась она, оглядываясь. — В вашем стиле.
Пентхаус выглядел современно, обставлен был по-мужски скупо и заполнен электроникой. Кое-какие усилия он все-таки приложил: там уже не было баскетбольного кольца и неоновой пивной вывески. Но самое лучшее, что могла бы сказать Мэгги, так это то, что, за исключением вазы с букетом цветов, этого места не касались женские руки.
— Это, может быть, не ваш стиль. — В его голосе слышалась трогательная неуверенность.
Мэгги швырнула свою объемистую сумку на кожаный диван:
— Это именно то, что я ожидала увидеть.
Он улыбнулся, блеснули белые зубы.
Обезоруженная мощным желанием, Мэгги увидела в его глазах отражение собственной страсти. Влечение, всегда существовавшее между ними, сейчас вспыхнуло с новой силой.
Мэгги шла через комнату и не намерена была останавливаться до тех пор, пока не окажется в объятиях Кайла. К черту обед!
Не спеши, тигр!
Он притормозил свои фантазии. Она просто шла через комнату, а он готов был схватить ее в объятья и утащить в свою берлогу.
Впереди достаточно времени. Он обещал ей обед, так что такой ее взгляд мог быть просто результатом голода.
Кайл отвел глаза и сделал жест в сторону бара:
— Бокал вина?
Она заморгала, и он не понял, слышала ли она его. Или он говорил неотчетливо? В голове у него был полный сумбур.
— Вина? — повторил он, старательно произнося слово.
— Да. — Она устроилась на стуле возле бара.
Проглотив комок в горле, он занялся кухней на другой стороне стойки, так и не коснувшись ее. Доставая бутылку из холодильника, он стукнул ее о край дверцы. То же произошло с бокалами, которые звякнули, когда он переставлял их с деревянного подноса. Ему явно следовало взять себя в руки.
