Телефон оживает, и я, предположив, что это Кейт, отвечаю, не посмотрев на экран.
— Привет.
— Где ты сейчас? — тихо говорит он.
Не знаю, мое сердце упало, потому что это не Кейт или просто потому, что это Джесси. Я ничего не знаю. Я довольно хорошо начала жизнь, свободную от мужчин и обязательств, а теперь это отыграется на моей совести. Я твердо верю в карму, и в этом случае меня ждут большие неприятности.
— Дома.
Я снова лгу. Теперь это происходит само собой. Тереблю волосы — верный признак моего поведения в стиле Пиноккио.
— Ладно, — шепчет он и отключается.
Что? Итак, это оказалось легче, чем я предполагала. После того, как я не подчинилась приказу держаться за руку и бросила его на растерзание самому гейскому гею, я ожидала, что он разозлится. Что же, он получил то, что хотел. На этом все. Не знаю, почему я чувствую себя такой брошенной. Это то, чего я ожидала, и, на самом деле, не меньше, чем заслуживаю. Я сдалась под его настойчивостью, но теперь все кончено. Теперь я могу вернуть себя и свою жизнь. И если повезет, Сара никогда не узнает об этом легкомысленном поступке.
Легкомысленном? Он был далеко не легкомысленным.
Тем не менее, Джесси может продолжать свои серийные обольщения и перейти к следующей счастливой женщине, мне все равно. Уверена, Сара скоро все узнает, лишь бы не сейчас. После перенесенных ран статус презираемой женщины — последнее, что мне нужно.
Немного посидев и поразмыслив, неохотно встаю, чтобы поймать такси и отправиться домой. Так можно долго сидеть и жалеть себя. Мне нужно побыстрее забыть о сегодняшнем вечере. Нужно забыть об этом, стереть из памяти и намотать на ус. Он опасен. Я это знаю.
Когда я поворачиваюсь и смотрю вверх, в нескольких футах от меня, спокойно за мной наблюдая, стоит Джесси. Как, черт возьми, я смогу достичь любой из своих целей, если он будет преследовать меня? И где Сара?
Мы глядим друг на друга, неподвижно и молча. Он изучает меня с бесстрастным лицом.
А затем я начинаю рыдать. Не знаю почему, но я закрываю лицо руками и всхлипываю. Один лишь бог знает, что он может подумать. Но потом я чувствую, как его теплое тело обволакивает меня, и моя голова покоится у сгиба его шеи, я рефлекторно тянусь к нему, чтобы прижаться теснее. Мы долго молчим. Просто стоим в объятиях друг друга, не говоря ни слова, он массирует мне затылок широкой ладонью, крепко прижимая к своему телу. Только небольшая часть меня интересуется, где Сара, но я не зацикливаюсь на этом. Чувствую себя защищенной и в безопасности, и лишь слегка осознаю тот факт, что я должна бежать от этих объятий, а не стоять в них. Я должна относиться к ним с осторожностью, не принимать утешения, которое они мне дают. Почему я не могу убежать?
— И давно ты здесь стоишь? — спрашиваю я, когда рыдания наконец-то стихают.
— Достаточно долго, — бормочет он и сжимает меня еще крепче. — Что значит «ты грандиозно облажалась»? Молю бога, чтобы ты имела в виду не меня.
— Тебя.
Я не хожу вокруг да около. Это бессмысленно.
— Вот как? — Он выглядит удивленным и слегка раздраженным, но потом продолжает: — Поедешь со мной домой? — Чувствую, что он слегка напрягается.
Я только что сказала, что он — моя грандиозная лажа, а он приглашает меня к себе? А как же Сара? Они не живут вместе?
— Нет, — отвечаю. То, что я сделала, — уже достаточно плохо.
— Пожалуйста, Ава.
— Но зачем? — Мне нужно знать, чем я так сильно его привлекаю, потому что, если я проведу еще немного времени с этим мужчиной, у меня могут возникнуть еще большие неприятности. Я не могу позволять себе грязные интрижки с недоступными мужчинами немного постарше. Хотя мне еще предстоит выяснить, сколько именно ему лет. Что-то в этом мужчине предупреждает, что связываться с ним — опасно и плохо.
Он отстраняется, и его прекрасные брови сходятся на переносице.
— Так надо. Ты принадлежишь мне. — Он говорит таким, словно это самая естественная вещь на земле.
— А кому принадлежит Сара?
— Сара? — Теперь он выглядит окончательно растерянным. — А она здесь при чем?
— При том, что она — твоя девушка, — напоминаю ему. Он действительно не испытывает никакого уважения к бедной женщине.
Он таращится на меня.
— О, только не говори, что сбрасывала мои звонки и сбегала, потому что думала... — Он отпускает меня. — Ты думала, что мы с Сарой... — Он делает шаг назад. — Черт возьми, нет!
— Да! — восклицаю я. — Вы разве не вместе?
Ох, теперь я совсем запуталась. Женщина не смогла бы выразить свои притязания яснее, даже если бы пометила его. Кто же она тогда, черт возьми? О, теперь она мне действительно не нравится.
Он зарывается руками в волосы.
— Ава, с чего ты это взяла?
Он что, прикалывается?
— Дай-ка подумать, — сладко улыбаюсь я. — Может, из-за поцелуя в холле «Поместья». Или когда она искала тебя в спальне. Или, может, из-за ее холодного приема, — делаю глубокий вдох. — Или, возможно, дело в том, что я постоянно вижу ее рядом с тобой.
Не могу поверить. Я корила себя из-за нее — из-за женщины, которая мне неприятна. Какая пустая трата совести!
— Кто она такая? — в бешенстве спрашиваю я.
Он берет меня за руки.
— Ава, она очень дружелюбна.
— Дружелюбна? — усмехаюсь я. — Эта женщина не дружелюбна!
— Она — просто подруга, — говорит он успокаивающе. Я не хочу, чтобы меня успокаивали. Нет, мне хочется, чтобы кое у кого лопнули надутые красные губки! Она точно знала, что делала. Ей, очевидно, хочется быть больше, чем просто другом.
Он проводит ладонью по моей щеке.
— Теперь, когда мы прояснили положение Сары в моей жизни, можем перейти к твоему?
Что? Я отшатываюсь.
— Что ты имеешь в виду?
Его предыдущие замечания внезапно врезаются мне в сознание. Все его «ты моя», «я оставлю тебя при себе» и «ты можешь изменить свое решение».
Он ухмыляется.
— Я имею в виду тебя в моей постели и подо мной.
Он прижимает меня к груди, а я, обмякнув от облегчения, продолжаю вдыхать его запах. По мне, звучит неплохо.
Я только что добавила в свой список желаний горячую интрижку с мужчиной постарше и могу поставить напротив галочку. Никаких обязательств, никаких привязанностей. Это меня вполне устраивает.
Хотя сомневаюсь, что получу от этого мужчины что-либо из вышеперечисленного.
— В «Поместье»? — спрашиваю я. До него довольно далеко.
— Нет, у меня есть пентхаус, но я не могу переехать до завтра. Я снимаю квартиру в Гайд-парке. Ты едешь.
— Да.
Я не сомневаюсь, но понимаю, что это был не вопрос. И я также помню его предыдущие слова, особенно последние: «Ты принадлежишь мне».
Это его решение или мое?
Он вздыхает, стискивая мою голову и спину сильнее.
Да, действуй с предельной осторожностью, Ава.
***
Мы едем в тишине, если не считать приглушенных звуков песни «Teardrops» группы Massive Attack, доносящихся из стереосистемы его автомобиля. Как уместно после моего приступа рыданий. Большую часть пути я обдумываю решение отправиться в квартиру Джесси, а он все время вздыхает, словно намереваясь что-то сказать, но передумывает.
Он загоняет «астон-мартин» на закрытую парковку, и я выхожу.
Захлопнув дверцу ногой и взяв мои сумки, он берет меня за руку и ведет в здание.
— Квартира на первом этаже. Мы поднимемся по лестнице, так будет быстрее.
Он ведет меня через серую дверь пожарного выхода на лестничную клетку и вверх по ступеням.
Мы попадаем в узкий коридор. Словно в специализированной больнице.
Джесси отпирает единственную дверь в длинном бело-сером коридоре, впускает меня, и я немедленно оказываюсь в большом открытом пространстве. Все вокруг белое, с черной мебелью и черной кухней, монохромно до абсолютного максимума — настоящая мужская берлога. Она выглядит пустой, холодной и стерильной. Мне такое не нравится.
