Нет, точно не сейчас.
Для его детей я пока - воровка, которая крадет у них внимание отца. И, честно говоря, я понятия не имею, как это исправить.
- Лёша, Лёш.
- Да, радость моя?
- А расскажи мне про своих деток.
- С удовольствием, - Лёша расплывается в улыбке. - Лида... Знаешь, почему мы её так назвали? Когда она родилась... Это было в новогодние каникулы... Я смотрел по телевизору "Операция "Ы", и там как раз была сцена, где Шурик читает стихотворение про "хорошую девочку Лиду". Я, конечно, нервничал, ждал, и тут звонок. И в голове, как щелкнуло - ну все, Лидка родилась.
Я слушаю его, затаив дыхание. Он говорит о детях так воодушевленно и много, столько моментов вспоминая из их жизни, что я не могу не восхититься силой его любви к ним. Но ещё больше поражает меня собственное едкое, болезненное ощущение ревности - как будто колючий клубок злости опутывает мое сердце. Жизнь Алексея никогда не будет заполнена мной. И этим, если захочет, всегда сможет воспользоваться его бывшая жена, которая подарила ему его счастье.
Глава 11
В субботу я заезжаю за мамой, и мы едем к брату и его семье. Убираем траву, красим ограду и лавочку. Все это молча, без воспоминаний и скорби на двоих. Мы в мыслях слишком далеко друг от друга, чтобы делиться болью. Когда они погибли, мама не плакала. Не плачет она и теперь.
Уже собираемся домой, когда мама неожиданно спрашивает:
- Как твои новые отношения?
- Хорошо. Он признался в любви.
- Значит, не трус.
- Не трус, - соглашаюсь я. - А ещё обещал сделать у меня ремонт.
- Если сделает добротно, пусть и мне с ремонтом поможет.
Пряча улыбку, искоса смотрю на маму.
Это хорошо, что ей интересна моя жизнь. Наверное впервые за пятнадцать лет.
Вечером приходит Лёша. Открывает дверь своими ключами, а я с непривычки пугаюсь и только потом вспоминаю, что этот мужчина, стоящий на пороге и прячущий связку ключей в карман пиджака, свободно может войти в мой дом по моему же решению.
- Как дела? - спрашиваю я, останавливаясь в коридоре. - Ты с работы?
- Да, - Алексей вешает пиджак на плечики, которые я оставила на вешалке специально для него, кладет кожаную папку на обувницу. - Кое-какие проблемы появились. Надо было решать.
- Решил? - я тянусь к своему хорошему.
- В понедельник будет видно, - он ловит меня в объятья и целует. - Соскучилась?
- Угу.
И вечер прекрасен, и мне тепло и уютно, но тут звонит Лёшин мобильный.
- Привет, дочь. Как дела? Да, видел. Хорошие фотки получились. Правда? - Алексей улыбается и отворачивается от меня. - Я рад. Что делаете? Молодцы. Что? Нет. Нет, сегодня не могу. И завтра. Мы же договорились на следующей неделе. Я тоже скучаю. А что... Лида, ты же знаешь, у мамы свои дела, у меня - свои. В футбол приеду поиграть на неделе. А в кино сходим в субботу. Я...
Он поднимается с дивана, вздохнув, идет на кухню.
- Солнышко, я понимаю. Давай, пиццу вам закажу. Какую хочешь. Нет? А что... Я... Лида... Да, Насть? Что она так расстроилась?... В смысле?... Нет, на этих выходных мы не договаривались. Мы вчера... Насть, ты зачем такие вещи говоришь? Я своих детей никогда не обманываю...Тебя? Я - тебя? Ты что от меня опять хочешь? Время? Время я провожу с детьми, а не с тобой, а будешь настраивать их против меня, я от тебя их вообще заберу. Да! Пока деньги сама зарабатывать не научишься. Бывай.
Он возвращается и вроде бы так же близок, но все-таки дальше, чем раньше.
- Может, поедешь к ним? Успокоишь? - тихо спрашиваю я.
- И она так будет делать всегда, - сухо отвечает Алексей. - Хоть бы мужика себе нашла! Ведь нормальная была, пока муж был.
- А дочь?
- А дочери скучно. Хочет в футбол и в кино.
- Может, перенесем ремонт?
- Алина, - он оборачивается ко мне. - Мои дети живут со своей матерью. Я делаю все, что в моих силах, чтобы они не скучали. Но они понимают, что у их матери есть своя жизнь. Должны понимать, что и у меня есть своя.
- А Антон что?
- Антон... Он маленький был совсем, когда мы развелись, и мое отсутствие воспринимает довольно спокойно. Ну и слова матери его мало цепляют. А Лида вся на эмоциях.
- Может, вам вместе играть в какую-нибудь игру на телефоне?
- А такие есть? - с сомнением спрашивает Алексей.
- Давай, посмотрим.
И через полчаса я теряю его до самой ночи - он, Лида и Антон играют в какое-то "Царство" и три часа подряд ищут драконьи яйца.
В итоге мы ужинаем поздно, но в моей кровати, выпив стакан виски, оказывается спокойный и довольный собой мужчина.
- Спасибо, - шепчет тихо мне на ухо и ведет ладонью от моего колена все выше, к бедрам, под тонкую ткань сорочки. Я только плотнее сжимаю ноги, дразня его, настаивая, требуя, чтобы он применил силу.
- Доиграешься, - замечает Алексей и, резко подавшись вперед, задирает сорочку до самой груди. Я сопротивляюсь, даже дерусь, но он все равно подминает меня под себя. И тут уже не до слов - его сила и моя слабость распаляют нас обоих. Я цепляюсь пальцами за кованое изголовье кровати и все ещё пытаюсь отбиться от его рук. Пусть останутся синяки, зато из этого боя я выйду победительницей, даже будучи побежденной.
Он ловит мою ногу и, согнув её в колени, наваливается на меня, вжимая в кровать.
С ним я забываю о себе.
Со мной он становится собой.
Идеально.
Воскресенье - ремонт. Я готовлю обед, Лёша что-то мерит, лазает, таскает везде рулетку и мешает мне. Я молчу - мне приятно наблюдать за ним - он в футболке и спортивных брюках. Такой домашний. Мой.
До обеда едем по строительным магазинам. Лёша берет то, чего точно нет на складах. А я покупаю жалюзи на кухню - красивые, новые, легкие. И ещё орхидею в горшке. Черт знает, что с ней делать, но хочу её на окно. Потом разберусь.
Из строительного идем гулять. Солнце, птички, цветочки, мороженое. Я с ним под руку, никого не боюсь, ни от кого не таюсь.
На мосту останавливаемся полюбоваться на идущий по каналу теплоход.
Лёша обнимает меня за талию, по-хозяйски притягивает к себе.
- Хорошо им там, на верхней палубе, - говорит, кивая на веселящихся пассажиров. - Жаль, яхту рано продал. Покатал бы тебя. Отдохнули бы.
- А зачем яхта? Давай на майские в отпуск поедем? Я могу раздобыть горящий тур, - меня прямо-таки озаряет. Хочу-хочу-хочу с ним в отпуск.
- На майские никак, - Лёша целует меня в висок. - Я с детьми еду в нашу деревню, к их бабушке.
- На все праздники?
- Нет, дня на три.
- Ммм...
- Прости. Не обижайся.
- Да нет, что ты...
- Поехали с нами?
Я, хмурясь, оглядываю его лицо:
- А это надо спросить у твоих детей. Не хочу портить им праздник. Жену ведь тоже возьмешь?
- Я не женат. А Настя останется в Москве.
- Думаешь?
- Она хотела отдохнуть.
- Она поедет с вами, я уверена.
- Фух, - Алексей вздыхает и отворачивается. Не глядя на меня, вдруг продолжает. - Если найдешь тур на пять дней - сможем поехать, как вернусь.
- Ты уверен?
Он оборачивается, улыбается едва заметно.
- В чем? Что с тобой мне жить хочется? Что с тобой я вздохнуть могу? Переживаешь, что вернусь к бывшей жене? Не вернусь. Я не люблю её и любить не намерен. А дети повзрослеют, дети поймут. Я у них есть, а у меня есть ты.
Я возвращаю ему улыбку, а он поднимает руку и гладит меня по затылку.
- Поцелую?
- Целуй, - я прижимаюсь к нему, кладя ладони на грудь, и запрокидываю голову. В моих глазах он и солнце. И оба греют.
После обеда, отдохнув в объятьях друг друга, начинаем разбирать кухню.
- Так... - Лёша оглядывает гарнитур. - Сначала справа разберем, потом слева. А про инструменты ты говорила, что есть. А где?
- На антресоли, вон там, - беспечно тыкаю пальцем в сторону коридора.
