Павел сидел рядом. Он размотал стопу, сосредоточенно разглядывая немного опухшую конечность. Характерного для переломов отека не заметила. Я засомневалась, что у Павла перелом. Возможно, сильный ушиб или трещина в кости. Нахмурив брови, он провел пальцем по коже, сморщился, подумал немного и осторожно забинтовал обратно.
За двое суток, что мы провели на острове, лощеный щеголь превратился в опустившегося бомжа. Борода отросла и топорщилась в разные стороны. Волосы неряшливо торчали сальными иголками. Одежда обтрепалась, покрылась прорехами и грязными пятнами. Под обломанные ногти забилась грязь. Лишь платиновая печатка, плотно охватившая безымянный палец правой руки, с черным квадратным камнем сияла как новая.
Свои украшения я растеряла в бурю, лишь в ушах остались алмазные гвоздики. Оглядела себя и взялась за расческу, решив распутать колтун в волосах. Павел, равнодушно глянув в мою сторону, потянулся за костылем, поднимаясь с места.
— Паш, ты далеко?
— Гляну, что вокруг, — уклончиво ответил недовольный шатен.
За пару часов, что я спала, его язвительное настроение сменилось на угрюмое. И эта резкая перемена мне не нравилась от слова совсем.
Он с трудом выбрался наружу, постоял, разглядывая хмурящееся дождевыми тучами небо, неотличимое от морского горизонта.
— Я с тобой, — крикнула ему в спину, надевая просохшие шорты и пиджак, гадая, что так расстроило босса.
Мужчина стоял спиной к морю и всматривался в затянутую туманной дымкой вершину вулканического островка, густо поросшую зеленью.
— Что там? Только не говори, что вулкан просыпается? — встала рядом с ним, утопая пятками во влажном песке.
Рудин раздраженно фыркнул и недовольно глянул в мою сторону.
— Большей ерунды ты не могла придумать, — констатировал факт. — Думаю, есть ли на вершине маяк.
— Что? Зачем там маяк? — не поверила, решив, что он опять смеется.
— Видишь этот камень? — он сунул мне под нос печатку. — Это маяк. Внутри чип, по которому мое местонахождение можно отследить в любой точке земного шара. Даже на орбите… Его давно должны были отследить. Как только сообщили о катастрофе с яхтой, включить систему поиска через спутник.
— Вау! Круто! — восхитилась я уровнем страховки своей жизни.
— И если нас еще не обнаружили… или чип сломан, или… — угрюмо оборвал себя босс. — В общем, нужно глянуть на вершине, нет ли там маяка с радиосигналом. И если есть — сломать. Есть надежда, если сигнал прекратиться, кто-то прилетит проверить.
Мы хватались за соломинку, но это лучше, чем сходить с ума от ожидания. Любая деятельность полезнее хандры, в которую начал впадать босс.
— Ясно, понятно, Ок, — кивнула ему, прикидывая расстояние до вершины и наши с хромым Рудиным шансы добраться туда завтра засветло.
— Откуда ты знаешь эту… песню? — вскинул удивленно бровь Рудин.
— Это из песни? Не знала. Так сестра Катька все время мне отвечает, — пожала плечами.
— М-да, семейка, — непонятно покачал головой босс, пробормотав про себя:- Высокие отношения.
* * *
За ночь циклон ушел в сторону, и промозглое утро встретило ясной голубизной неба. Восходящее солнце обещало жаркий денек. Я представила парилку, в которую превратятся джунгли, по которым нам придется бродить эти сутки. Выбор был невелик. Сменится ветер, и вновь начнется дождь, тогда снова придется ждать. За это время мы поубиваем друг друга. Я уже близка к этому. Даже мамина мантра-выручалочка почти не помогает.
Заросли просыпались, оживая от сонного оцепенения, в которое погрузила бушевавшая непогода. Птичья веселая разноголосица оглушала. Листья просохли за ночь, немного влаги оставалось в пазухах листьев, водопад из брызг мне не грозил. Ноги увязали в размокшей в грязь почве, я с тяжело передвигала ноги, завидуя, кто бы мог подумать, хромающему боссу. Тренировки в зале оправдали затраченные усилия и время, дали свой результат, привыкшие к нагрузкам мышцы справлялись гораздо лучше моих. Опираясь на костыль, Рудин прокладывал дорогу, стараясь держаться протоптанных зверьем тропок, указывая направление. Часто останавливался, вслушивался в птичий гомон. Как и я, он ждал, не раздастся ли характерный стрекот лопастей вертолета — самый дорогой звук для нас в этом мире. Ориентировался он умело, верно находя нужное направление в густых зарослях.
— А почему строительная компания? — прервала затянувшееся молчание.
— Сначала был ликеро-водочный завод, — удивил ответом Рудин. — Мой отец был его директором. Потом оформил патент и аренду. Работал под его началом. Вникал в специфику.
— Так вот откуда пристрастие, — понятливо хмыкнула я, подныривая под закачавшуюся ветку, надломленную идущим впереди мужчиной.
— Пальцем в небо, — парировал, не поворачиваясь, босс, отводя листья в сторону рукой, — я экономист, в цехах готовой продукции не работал.
— И как это мешает?
— Не успевал до закрытия завода.
— Экономист — это скучно. Как сын главного мог бы устроиться дегустатором, — поддела босса.
— Дегустаторами работали исключительно женщины, — парировал Рудин. — Мужики на этой должности спивались быстро… Дело прибыльное, доход стабильный. Быстро поднялся и уже подумывал свой клуб открыть.
Я уже хотела одобрить эту идею, как споткнулась, ойкнула и влетела лбом в ближайшее дерево. Пальма оглушительно хрустнула, накренилась, медленно падая на соседнее дерево, что под тяжестью ствола затрещало и рухнуло, роняя впереди стоящее, не выдержавшее двойной ноши и нагнувшееся почти до земли.
Ливший сутки ливень основательно подмыл почву у корней, и пальмы рухнули по цепочке. Хлопая недоуменно ресницами, потирала ушибленный лоб, чувствуя, как пульсирует болью и наливается шишка, разглядывая масштаб причиненного ущерба девственной природе острова. Банановая пальма в общем-то и не дерево, это скорее трава, и корневая система соответствующая.
— М-да, Смирнова, ты сама — оружие массового поражения, — покачал головой босс, обозревая картину погрома. — Крепости твоего лба трицератопс позавидует. Оксюморон какой-то. Утонченная филологиня лбом валит лес в тропиках. Тебя по блату в Гуманитарный взяли или там только толстолобые отбор проходят?
Я хотела обидеться, но вспомнила военрука, говорившего когда-то тоже самое, и сникла. Лоб побаливал, но никаких симптомов сотрясения я не чувствовала, тем сильнее задевали слова Рудина.
С трудом преодолев устроенный мной лесоповал, Рудин продолжал придумывать обидные эпитеты крепости костям моего черепа.
— Родится сын, смело отдавай в футбол. Голы, перепасовки головой — это будет его фирменное. Тем более деньги зарабатывать надо, а интеллектом блещет только ваш Пупсик.
— У меня хоть какой-то сын будет, — сверлила глазами уверенно раздвигающую листву широкую спину, в бывшей когда-то белой рубашке с мокрым пятном между лопаток. — А у тебя и до процесса не дойдет, любая женщина сбежит от твоих «комплиментов». Ищи глухих.
В ответ послышался насмешливое фырканье от шатена.
Глава 27
— И что же с ночным клубом? — напомнила ему про прерванный рассказ о прошлом Рудина, прерывая поток его красноречия.
— Вник в подробности. Не по душе вся мутная подноготная. И решил что не мой профиль, — уклонился от ответа Павел. — Давай закроем тему моего прошлого. А то дойдем до момента, как я чуть не женился.
— Да, ладно! — неподдельно изумилась я. — По молодости? Не на учительнице литературы, любительницы Кундеры?
— Запомнила, — хмыкнул Павел. — Нет, не она. Глупо вышло. Мы с ней в онлайн игре познакомились. Был у меня тогда трудный период и в личном, и в работе. Только игры помогали от всего отрешиться, мозги переключить. Даяна, бельгийка, идеально владеет двумя языками. Зацепила. Общались долго. По скайпу, вотсапу и решили «в живую» встретиться. Она ко мне в Москву не хочет, а я в Бельгию из принципа. Назначили нейтральную территорию. Она только Франция, Париж. Ну, я смекаю, что это намек узаконить наши отношения. И я даже не против… вроде. Она же такая… такая…
