— Блондинка, ноги от ушей, третий размер груди, язык раздваивается на конце, точнее владеет двумя языками…
— Точно, как догадалась? — от удивления Павел обернулся.
— Интуиция. У тебя вкус, как и характер гов… орит о классических предпочтениях, — во время поправилась, заметив как напряглась спина босса. — И что не так? Грудь накладная, или блонд крашеный?
— Она призналась, что у нее детей не будет, — Павел вытащил бутылку и отхлебнул.
Я осуждающе поджала губы, обвинительно сверля взглядом высокую фигуру. Змея в бутылке осуждающе качнула головой, поддержав мое мнение.
Вот так… сначала любовь, а только выяснится, что у девчонки проблемы — извини, наша встреча оказалась ошибкой, и разошлись как в море корабли.
— Может это лечится. На крайний случай есть суррогатное материнство, — рассуждала вслух.
— Не вариант, — хмыкнул Рудин. — Даяна пять лет назад была… Даниэлем.
Я споткнулась, и устояла, ухватившись за свисавшие лианы.
— Что? И как ты?
— А я детей хочу, — зло отрезал Павел, в сердцах рубанул ножом по зеленому листу.
— И вы успели это… самое? — проговорила я, и дала себе мысленный подзатыльник.
— Не успели. Нормальная оказалась, сказала раньше, — послышался нехороший смешок. — А у тебя как?
— Мне так не повезло, — понимая, что босс требует откровение за откровение, — не предупредили сразу, что жить придется в зоопарке для копытных, меняя вольеры.
— Проблемы с жильем? Гастарбайтер? В каком ты смысле?
— В прямом, — буркнула я, — сегодня он козел, завтра баран, послезавтра свинья…
— Бывает… — пожал плечами Павел, останавливаясь на отдых. — И много их было? На зоопарк, говоришь, хватило?
Последнее произнес зло, кинув на меня презрительный взгляд. Я обиженно засопела, нервно теребя что попало под руку.
За кого он меня принимает! Он решил, что я мужиков коллекционирую? Вспомнила Машкино: «Каждый кто не первый, тот у нас второй».
— Одного хватило. Он десятка стоил. Талантливый был, — процедила сквозь зубы, вспоминая бывшего, своими выходками «развлекавшего» напоследок. — Залюбуешься.
— Долго любовалась? — равнодушно бросил Павел.
— Пока самому не надоело, и он не ушел.
— Так ты терпила, — сделал свой вывод босс, не скрывая насмешку.
— Нет, но и жалеть всю жизнь о разрыве, инициатором которого была, тоже не хочу. Пусть лучше он жалеет. Многие пары разбегаются из-за ерунды: усталости, уверенности, что кто-то другой лучше, бытовухи, недопонимания. А расставшись, оценивают прошлое со стороны и часто жалеют. Но разбитое не склеить. Так вот я предпочитаю, чтобы жалели обо мне, а не я, — перед лицом свесилась коричневая плеть лианы, и я дернула за нее, пытаясь откинуть подальше.
Жуткий визг разорвал мирную идиллию острова. По веткам рванула макака, спасая свой хвост и оглашая окрестности диким воплем. Ей вторили сородичи, усиливая гвалт. Павел ржал как конь, соревнуясь с испуганными обезьянами в громкости децибел.
— Чем обезьянка обидела? Или напомнила кого-то, и рука сама дернулась?
Я возвела глаза под лоб и пошла вперед, промолчав на его выпад. С островом у меня не складывалось. «Банановый рай» не принимал меня, а я его.
Когда солнце начало припекать макушку, меня уже шатало от усталости, а перед глазами прыгали разноцветные круги. Я слизывала капли воды, оставшиеся в широких пазухах листьев, пытаясь утолить жажду. Влажная от пота рубашка противно липла к телу, исцарапанные ноги чесались. Тяжело дышала густым воздухом, насыщенным испарениями, как хроническая астматичка. Упрямый босс двигался в том же темпе, с упорством БТР-а пролагая путь, и даже не запыхался. Когда и его рубашка стала напоминать только постиранную, устроили привал. Спрятавшись в тени густой кроны, уселась на поваленное дерево, скинула туфли, щедро облепленные грязью и мусором, и с наслаждением вытянула ноги. Рудин пристроился поодаль, счищая с подошвы грязные комки.
Наслаждая тишиной, прикрыла глаза, слушая, как ветер успокаивающе шуршит листвой в кронах, и в отдалении кричит потревоженная птица. Уставшее тело, разморенное жарой и влажностью, требовало немедленного отдыха. Я широко зевнула, потянулась телом. На темя что-то мягко шлепнулось, лицо накрыло влажное нечто, впившись десятком иголок, рот засыпало мокрой трухой и пером.
— О, лес выбрал свою королеву! Тебя, Смирнова, короновали! Поздравляю! — насмехался Рудин, пока я отплевывалась от птичьего пуха и мусора, попавшего в рот из свалившегося мне на голову гнезда.
Вытряхнув из волос прутики и перо, отшвырнула в сторону гнездо и решительно встала.
— Нам пора, — натянула туфли и пошла мимо улыбающегося босса.
— Не в ту сторону, «Сусанина», — съехидничал босс.
Я замерла, проглотила обидные слова и развернулась лицом к солнцу, вспоминая направление, выбранное Рудиным. Где-то над головой ветер качал листья, подбадривая меня, и мерзко кричала птица. На лоб шлепнулась влажная капля. Решив, что дождь начинается, я растерла ладонью и скривилась от резкого запаха птичьего помета.
— Подданные приветствуют свою королеву, — не замедлил прокомментировать босс. — Зря «корону» выбросила, от «восторгов» твоих подданных защищает хорошо.
Я отступила назад, из-под ноги, тонко пискнув, в ближайшие кусты рванула зверушка.
— Осторожнее, ваше величество, не калечьте подданных…
Я же свою «бандану» тебе пожертвовала на бинт, свинья неблагодарная!
Ярость плеснулась в голову, затмевая глаза, я сделала два шага к успевшему подняться Рудину и впилась поцелуем в сухие, шершавые губы. Мужчина отпрянул и брезгливо скривился, вытирая лицо от помета.
— С помазаньем вас, ваше величество, на царство! — проговорила я, не скрывая злорадства. — Как же острову без короля! Принимайте владения.
По стволу пробежала изумрудная ящерица, задержалась, склонив смешно голову набок, разглядывая нас агатовыми бусинами глаз. Ткнула в ящерку пальцем, вспомнив популярный когда-то мультик, злорадно улыбнулась зло щурившемуся боссу:
— А вот и геккон для короны "короля Джулиана"…
Глава 28
— Нам нужно развести костер на вершине, чтобы пролетающий самолет увидел и принял за сигнал бедствия, — подала идею, пришедшую в голову.
Дорога начала подниматься в гору, задыхаясь, я с трудом поднималась по пологому склону. Ноги скользили в грязи, медленно сохнущей под плотным покровом пальмовых крон.
— Это вулканический остров, любой дымок на вершине примут за естественный, — выдохнул босс. — И где ты видишь самолет? Скорее всего, остров лежит в стороне от основных воздушных путей.
— Вот, — я ткнула в серебристый крестик, чертящий белоснежную линию на идеально голубом поле, — это самолет.
— Это реактивный истребитель! Он летит на высоте двадцати километров. Даже если ты подожжешь, нет… взорвешь весь остров, пилот ничего не заметит! — разозлено рявкнул босс. — Нельзя же быть филологом до мозга костей! Иногда и соображать головой неплохо бы!
После «помазания» настроение Рудина резко изменилось в сторону агрессивного. Ехидство сменило рычание по любому поводу. Я мысленно потирала руки, поздравляя себя, что смогла достать босса, понимая, что отдача не заставит себя ждать. Он обязательно постарается взять реванш. Терять бдительность не стоит.
Ближе к вершине стало тяжелее, пологий спуск сменился крутым. На жаре грязь быстро высыхала, схватываясь плотной коркой, которая на открытых местах трескалась, сохраняя в себе книгу леса из засыхающих цепочек лесного «языка», состоящего из птичьих и звериных следов. Глядя перед собой, переставляла ноги, цеплялась руками за зеленые ветки и стволы, старательно избегая свисающих лиан.
— Смирнова, обернись! — неожиданно крикнул Павел.
Я резко повернулась, в пяти шагах заметила готового к атаке кабана-секача и десяток коричневых малышей, жмущихся позади него. Не успела удивится, от резкого движения, пытаясь удержать равновесие, ухватилась за зеленую ветку. Та мягко сократилась под пальцами и зашипела выглянувшей из листвы треугольной головой с раздвоенным языком.
