как китайский болванчик?
Просторный холл, в который меня затащили силком, наполнился светом, неприятно ослепляя. Непривычно после темноты, приятно окутывающей в своих объятьях. Мне было комфортно, хорошо.
Даже слишком хорошо…
Но счастье продлилось недолго, а воли, видимо, больше не видать.
Мужлан резко прижал мое почти не сопротивляющееся тело к стене. К той самой, у которой когда-то впервые поцеловал меня. Чувство дежавю на этот раз не окутало в свои объятья – не до этого сейчас. Но я осознала одну странную вещь, придавшую мне сил бороться дальше.
Страх перед мужчиной я больше не испытывала…
Не боюсь, что он поднимет на меня руку или накажет каким-то другим способом, смотрю смело в черные глаза, желающие как можно быстрее превратить меня в пепел. Дышала ровно, в то время, как его ноздри быстро расширялись и сужались.
Нервничает. Сильно нервничал.
Иначе отпустил бы меня из цепкого захвата и не удерживал бы здесь, стоя рядом со мной, словно огромная непрошибаемая колонна.
– Ты совсем охренела? – рявкнул мужчина так, что стены трещать начали.
– Ты о чем?
В темных глазах мужчины напротив не видно ничего, кроме ярости. Он злился. Сильно злился. Только возбужденную девушку, остановить сложно, особенно, когда чувство вседозволенности взяло верх над всеми эмоциями.
Вопреки нарастающему страху, я все-таки решила напоследок досадить мужчине, строя из себя глупышку. Причем очень умело, с долей старания. Получилось очень правдоподобно, судя по последующей за вопросом реакции. Ещё бы! Настоящие блондинки умеют входить в образ в нужный момент.
– О том, дорогая, о том! – мельком заметила, как пресловутая венка на лбу чуть раздулась. Он больше не пытался скрывать свои эмоции, ни внешне, ни внутренне, выдав себя по полной программе.
По тени, падающей на мраморный пол, заметила, как мужчина, смеющий называться моим мужем, на секунду замахнулся, но затем, быстро опомнившись, резко впечатал ладонь в стену возле моего лица, заставив содрогнуться от неожиданности.
– Какого хрена ты забыла в этом богом забытом месте рядом с каким-то идиотом? – низкий бас, к которому до сих пор не успела привыкнуть, разлетелся во все части дома, во все комнаты.
Удивительно, что прислуга не сбежалась на этот пронзительный крик, видимо, знали, что в такие моменты лучше не выходить из своего убежища, не злить хозяина лишний раз. И правильно делали.
– Я сама решу, с кем общаться, а с кем нет!
Пытаюсь ответить тем же тоном, но в глубине души осознаю простую истину – ничем хорошим мои выкрутасы не закончатся
И оказалась права.
Мои слова не остались безнаказанными. Мужчина одним резким движением схватил меня за подбородок и больно потянул наверх. Зрительный контакт, созданный нами, казалось, пускал искры в разные стороны. Удивительно, что молния не разразилась над нами.
Глаза мужчины напоминали космические чёрные дыры. Злые. Прищуренные. Засасывающие. Словно я не состояла с ним в браке целый месяц, а была заклятым врагом. Стало страшно.
Все ранее испытанные к мужлану чувства куда-то запропастились. Исчезло желание насолить ему, портить настроение день ото дня, а тем более показывать характер. Хотя…
– Если ты не забыла, любимая моя женушка, – медленно протянул он, смакуя словосочетание, как любимое лакомство, – то с недавнего времени ты принадлежишь мне.
– Если тебе удалось выкупить меня у родителей, это не значит, что я полностью твоя! Ай, – последнее вырвалось чисто случайно, на автомате, когда он тряхнул меня за плечи и прижался вплотную. Он – высокий и сильный, и я – маленькая и беззащитная. Не стоит говорить, кто нас двоих выйдет победителем.
Между нами совсем не осталось свободного пространства. Сзади меня холодая стена, а спереди – холодный мужчина. Морально холодный. Ибо жар его тела ощущался даже через тонкую ткань платья.
– Смелая, – в свете люстры в прихожей я заметила, как искаженное яростью лицо преобразилось.
На тонких губах теперь красовалась легкая улыбка, складка между бровей слегка разгладилась, а та виднеющаяся венка на лбу больше не казалась столь явной. От злого тона, которым он разговаривал со мной, не осталось и следа, заменяя его абсолютным спокойствием и… насмешкой?
– Когда же ты научишься держать язык за зубами? – лицо мужчины, пропитанное новым для меня чувством, оказалось слишком близко.
Шрам на щеке хорошо виден в свете люстры, только я больше не обращаю на него внимания. Потому что мне не до этого. Не до каких-то внешних дефектов в моменты безудержного страха. И чего-то ещё…
– Когда твои сладкие губки перестанут сжиматься в тонкую линию, и будут выкрикивать мое имя во время оргазма? – большой палец свободной руки медленно, растягивая удовольствие, обводил контур моей нижней губы. Затем перешёл на верхнюю, оставляя свой след. И так по кругу, пока помада окончательно не размазалась.
Дыхание мужчины стало рваным. Оно опускалось на мои губы, оставляя легкий конденсат, который тут же испарялся или размазывался его пальцем. И смотреть он стал как-то по-другому. Зрачки так же сливались с истинным цветом глаз, но я заметила, что они расширились.
И дело далеко не в ярости…
Его голос стал бархатным, красивым. Возбуждающим. Обычно на таких харизматичных мужчин очень падки слабые женщины, обычно таких желают видеть рядом с собой.
Раньше я не замечала этого, могла лишь догадываться после первого поцелуя на этом самом месте. Теперь же испытываю его харизму на себе. Возможно, если бы на моем месте стояла какая-то расфуфыренная бабень, то купилась бы на все это и потекла лужицей перед «муженьком». Но я не одна из них.
Не одна из них…
Отчаянно повторяю про себя эти слова, как мантру. Стараюсь поверить в них. Внушаю себе, что эта близость мне неприятна. Неприятны его прикосновения. Он сам по себе мне противен. Ужасен. Но с каждой секундой произносимая в голове мантра оказывалась все дальше и дальше, все фальшивее. Неправдоподобнее…
– Никогда! – еще одна бесполезная попытка отрицания.
– Ты так уверена? – он перешел на шепот, опаляя мое ухо своими словами.
Когда я успела позволить ему приблизиться к себе? Когда начала вслушиваться в неровное дыхание? В какой момент мои руки ослабли,
