Ожившая Немезида[1]. Будет меня уму-разуму учить.
- Младенцы вполне совершеннолетние, к тому же пришли набивать шишки. Им полезно.
- Я не о возрасте по паспорту сейчас, - сверкает Мила глазами. - Так и охоту можно отбить.
- Отбить можно почки, когда падаешь. А всё остальное в профессиональной деятельности показывает, насколько человек правильно выбрал свой путь. И если появятся сомнения, значит ещё не поздно подумать и всё изменить.
- Такими методами можно и мозги отбить, - кипит она, - вам, смотрю, кто-то как раз приложил по темечку.
Это уже перебор, и Мила прекрасно об этом знает. Возмутительное поведение. И она себя так никогда не вела. С какой стати моя помощница защищает этих сосунков?
- А теперь развернулась и вышла вон, - мягко, очень мягко. - И не забудь подумать над своим поведением.
- Извиняться не буду! - заявляет Мила и, крутнувшись на каблуках, вылетает из кабинета. Это что только что было? Прямое возмутительное неповиновение!
Прислушавшись к себе, понимаю, что не хочу, чтобы она уволилась. То есть увольнять её я тоже не желаю. Поэтому придётся обойтись вот этой стычкой. Но если у неё и дальше резьбу будет рвать, нужно подумать об альтернативном варианте.
А через полчаса в кабинет, пыхтя, вползает Метёлкина. Любуюсь ею и наслаждаюсь. Стучать ей было нечем - разве что носом или лбом, поэтому за неё это проделывает Мила: демонстративно стучит и открывает дверь.
Настя с таким облегчением шлёпает папками по столу, что мне на несколько мгновений становится её жаль. Лицо красное и потное - ей пришлось достаточно долго плестись сюда, волосы сбились, на щеке - грязное пятнышко. Они что там, пыль не вытирают? Совсем расслабились.
- Проектная документация, - докладывает она. Позади неё, расставив ноги, как ковбой или техасский рейнджер, стоит Мила Войнович.
- Мила, сделайте мне кофе, - приказываю помощницы, и та, помедлив, выходит вон. Мне только блюстителя нравственности не хватало и морализатора. С тех пор, как появилась эта удивительная девушка со щенком, так у меня жизнь кувырком по кочкам пошла.
- Присядьте, Моталкина, - изрекаю я и наблюдаю, как моя Настя меняется в лице.
- Моя фамилия Метёлкина, - суживает она глаза и возмущённо дышит. Слишком громко дышит. Грудь у неё вздымается, топорщится соблазнительно. На какой -то момент я залипаю, забыв, зачем, собственно, всё это затевал.
- А-а-а, да-да, - морщу лоб и страдальчески кривлю губы, - точно. Метёлкина. Постараюсь запомнить.
- Вы уж постарайтесь, Владимир Алексеевич, а если память подводит, вам бы к врачу. Таблеточки попить для улучшения памяти. А если не поможет, можно и пристукнуть. Встряска, говорят, тоже помогает.
Стерва. Злющая ведьма. Но ангел, что поделать.
- Как-нибудь без ваших советов обойдусь, Настасья Батьковна.
Больше ничего сказать не успеваю - Мила приносит кофе. Две чашки. Бунт на корабле. И Насте она чашку первой ставит.
Уволю. Вот точно уволю, несмотря на весь её профессионализм. Хотел бы я знать, с чего она на меня взъелась?!
[1] Немезида — в древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и нравственных порядков
25. Бои без правил
Подножку ставить нехорошо. Но если обстоятельства того требуют, нужно защитить себя любым доступным способом.
Иначе съедят. Мысли вслух Настя Метёлкина
То, что я попала сюда не просто так, стало понятно, как только мы переступили порог проектного бюро. Ну, я-то ладно, со мной всё понятно: господин Орловский решил провести кровавую вендетту по понятным только ему мотивам. А остальные-то в чём провинились?
Особенно волновала меня роль Каменева во всей этой истории.
- Учти, Метёлкина, я сюда только из-за тебя попал, - прошипел он мне на ухо, - Борис Абрамович - мой дядя по матери. Знал бы я, идиот, что здесь твой хахаль заправляет, не сунулся бы. Ты ему скажи: будет издеваться или практику мне запорет, пусть ждёт беды!
- Знаешь что? - вырвала я руку из его цепких пальцев. - Тебя сюда на аркане никто не тянул. Ты сам выбрал этот эшафот, Голгофу - называй как хочешь. А выбрал - паши, как все, и на дядю не надейся. Можешь поплакаться кровавыми слезами, в ножки бухнуться, ботинок облизать - и дядя прилетит на крыльях ночи, как Бэтмен, и спасёт бедного-несчастного племянника, который привык баклуши бить и получать желаемое на золотом блюде. И учти: Орловский мне не хахаль - раз, и практику мне здесь будет пройти в разы сложнее - два. А всё из-за того, что кое-кто устроил цирк-шапито в одном известном месте. Чтоб тебе по жизни икалось, Каменев!
- Ну, погоди, Метла! - у Петруччо, кажется, совсем башню на части рвёт. Или другое интересное место. - Будут тебе военные действия, как ты и хотела!
- Боюсь, боюсь! - жаль, что у меня в руках папки нет, а то бы треснула его по голове, чтобы успокоился. Дядя у него декан - надо же! Напросился он сюда - смотрите, какой подвиг совершил!
Красноголовая девица развела нас в разные стороны. Не знаю, как Петрушка, а мы попали в ад.
Понятно, что с первого дня никто нас не собирался ничему учить. Ясно, что мы готовы были потерпеть роль «принеси-подай, пошёл на фиг - не мешай», но когда меня нагрузили по самую макушку папками и отправили прямо к Орловскому, я поняла, что это цветочки. Грибочки ждут меня в кабинете миллионера.
- Мила, выйди, будь добра, - командует эта наглая ямочка на подбородке.
Мила, не уходи! - хочется сказать мне, но это вообще за гранью правил и приличий.
Она уходит, а мы с Вованом остаёмся наедине.
- Умойся, Насть, - говорит он мне таким голосом, будто только что не скрипел зубами, не строил из себя властного пластелина и не коверкал намеренно мою фамилию.
Хочется лягнуть его посильнее, но он прав: мне жарко, я вспотела, волосы растрепались, пока я папки в его кабинет тащила. Молча иду туда, куда радушная рука Орловского указала.
Мда уж. Красавишна и королевишна. А у него тут всё чистенько, сверкает. Чувствую себя Золушкой на балу после полуночи, когда карета - тыква, лошади - крысы, и я - замарашка в платье с пятнами от золы.
- Пей кофе, - командует Его Миллионерство.
- Не приказывай! - огрызаюсь, не прикасаясь к чашке, хоть пить хочется немилосердно. Но я лучше минералочки холодненькой бы выпила.
- Тогда убирай чашку и начинай разгребать то, что принесла, - вид у него невозмутимый.
- Прямо здесь? - лучше переспросить, а то что-то плохо слышу я идиотские приказы в последнее время. Не хотят мои уши подобную чушь воспринимать - вянут.
- Да, - кивает он, - в этих бумагах есть документация на строительство торгового центра с прилегающей к нему зоной отдыха. Мне нужны эти документы. Всем некогда, проект старый, в своё время забракованный. А сейчас, когда я получил госзаказ, есть мнение, что он органично впишется в инфраструктуру нового микрорайона.
- Ты получил госзаказ! - ахаю, не сдержавшись.
- Получил, - кивает Володя. - Привет тебе и почившим в мусорном контейнере носкам от Синяховского.
Он почти нормальный сейчас. На человека похож.
- Я могла бы и на месте разобрать бумаги, - говорю в сердцах. - Тем более, там ещё дважды по столько же осталось этих неподъёмных папок!
- Не могла бы. Я не хочу, чтобы все знали, что ты ищешь. Утечка информации, знаешь ли, страшная вещь.
- А если я ничего не найду, снова за папками? Я не грузчик, между прочим.
- Договорились. Не грузчик. Заставлю твоего красавчика мышцы прокачать.
- Оставь его в покое! - вот только озлобленного деканского племянника мне сейчас не хватает для полного счастья!
- Защищаешь? Жалко его? А себя, значит, не жаль. Ну, что ж, это твой осознанный выбор.
- Какой же ты дурак, Орловский! - в запале я ещё и не то могу сказать, но он заслужил. - В следующий раз, когда захочешь отомстить или поиздеваться, делай это один на один, как и положено в дуэли, а не сбрасывай свой негатив на людей, которые ни сном ни духом о наших с тобой высоких отношениях.
