безжалостно продолжил: — Сколько тебе? Пятьдесят уже есть? Просто я забыл про твой день рождения, прости, дорогая. На что ТЫ потратила свою жизнь? Что в ней есть сейчас, кроме… — Марк кивком указал на бутылку вина, — этого?
— Как ты можешь быть таким жестоким?!
— А ты?
— Это непорядочно — намекать женщине на ее возраст!
— А бросать своего ребенка — подло.
Илона взмахнула рукой, опрокидывая бутылку, бокалы. Белый стол окропился красным.
— Что ты знаешь о том, что я чувствовала?! Ты же оставил меня одну… одну… со всем… этим!
— Ты права, — Марк встал, взял рулон бумажных полотенец и стал вытирать стол. — И за это я прошу у тебя прощения. Я понимаю, что тебе было трудно.
— А тебе сейчас легко?
— Я справляюсь.
Илона прижалась спиной к стене, закрыла глаза и зябко обхватила себя руками. Так и сидела, не открывая глаз. Кажется, начала дрожать. Только женской истерики Марку не хватает. Надо что-то предпринять превентивно.
— Давай, я сделаю тебя чаю.
— Будь ты проклят, Марк Леви.
— Ну конечно я, кто же еще.
Илона резко распахнула глаза.
— Мы с тобой в одной лодке, дорогой. Да, я уже просрала свою жизнь, как ты выразился. Но и тебя, мой святоша, не ждет ничего хорошего! Несмотря на твою до сих пор чертовски смазливую морду и умение трахаться, как бог, ты никому не нужен! Из-за Вероники! Тебе нравится быть одному против всех?! Когда не на кого опереться?! Ни одна женщина всерьез не свяжет с тобой жизнь, Святой Марк! Женщинам не нужны святые и не нужны чужие больные дети! Чтобы стать счастливым с женщиной, тебе придётся бросить Веронику! Какой интересный выбор, не правда ли?!
Марк щелкнул кнопкой чайника.
— Женщины бывают разные.
— Что это значит, Леви?! — Илона быстро выпрямилась. — У тебя кто-то есть?! Кто-то… всерьез?!
Марк сел за стол и подпер щеку ладонью.
— Тебя это в любом случае не касается. Мы сейчас попьем чаю — и ты уйдешь. И больше сюда не придешь никогда.
— У тебя точно кто-то есть!
— У меня есть Вероника.
На чай Илона не осталась.
* * *
Марк снова вернулся к присланному Вероникой фото. Лица Кристины на нем не видно, лишь занавес светлых волос. Бесконечные ноги перекрещены. Даже если не знать, что эта девушка мировая топ-модель, все равно в ней чувствуется что-то… Что-то особое.
Марк потер висок. У Кристины наверняка напряженный график. И контракты, в которых цифры с многими нулями. И вот эта девушка спокойно соглашается подменить Соню и прожить неделю с его дочерью в интернате. Будто у нее дел других важнее нет.
Зачем? Почему? Что движет тобой, Кристина Кузьменко? Что скрывается под твоей прекрасной внешностью успешной топ-модели? Что ты чувствуешь сейчас, сидя рядом с моей дочерью? О чем думаешь?
Марк не мог ответить на эти вопросы. Что он вообще знает об этой девушке? Что она может нос сломать хаму, который к ней пристает? Что умеет ругаться матом, как сапожник? Что у нее звездная семья?
Вся эта информация не объясняет, зачем Кристина решилась подменить Соню. И зачем она вообще столько уже времени потратила на его дочь. Илоне вон Вероника совершенно не нужна, сегодняшний взбрык не в счет. А Кристина…
Я тебя люблю.
Вот еще что Марк о ней знает, и знает совершенно достоверно. Что Кристина его любит. Марк не смог усидеть на месте, встал с кровати, дошел до кухни, бездумно щелкнул кнопкой чайника.
Он никогда никого не любил.
Нет, это звучит как-то неправильно. Будто Марк какой-то бездушный монстр. Он любил родителей. И любит до сих пор. И он очень любит Веронику. Но он никогда не любил Илону. И вообще ни одну женщину. Марк впервые задумался об этом. О том, нормально ли это. Ему тридцать четыре, и он не знает, что такое — любить женщину.
В старших классах школы Марк неизменно пользовался успехом у девочек. Наверное, поэтому шанса влюбиться и заодно пострадать у него не было. И потом, когда Марк стал старше, этот сценарий, когда девушки сами вешались ему на шею, — неизменно работал. А затем появилась Илона. И, следом — Вероника.
После этого в жизни Марка просто не осталось места для каких-то там влюбленностей. Ему надо было работать. Ему надо было содержать Веронику. А еще — Марк это вдруг внезапно и отчетливо именно сейчас понял — он был разочарован в женщинах. Он им не доверял. Потому что то, в чем сегодня призналась пьяная Илона — он это как-то подспудно знал, чувствовал. Что Илона его использовала — молодого глупого смазливого мальчишку — для того, чтобы устроить свое, как она выразилась, женское счастье. Можно подумать, у счастья есть гендер.
Марк залил кипятком кружку с пакетиком чая и подошел к окну. Что же выходит? Он… он ущербный? Если ни разу не любил женщину.
Да ну, глупости. Можно подумать, весь смысл жизни в этом. У него прекрасная, высокооплачиваемая работа. Есть квартира, машина, дочь устроена со всем возможным уровнем комфорта. Что еще нужно?!
Чтобы стать счастливым с женщиной, тебе придётся бросить Веронику! Какой интересный выбор, не правда ли?!
Будь ты проклята, Илона!
Именно ты.
Зачем ты завела этот разговор?!
Марк прихлёбывал горячий чай и смотрел в уже почти черное окно.
А ведь Илона не права.
Кристина сказала ему, что любит его. И Кристина знает о Веронике.
Марк впервые в жизни задумался о том, за что могут полюбить. Но так ни до чего и не додумался. Только чай остыл.
В жизни Кристины наверняка были мужчины успешнее, состоятельнее, чем он. Хотя, нет, поправил себя Марк. Мужчин-то как раз у нее и не было. Эта мысль снова взбудоражила его так, что на месте оставаться стало невозможно. Прошел в ванную, умылся холодной водой.
События, случившиеся в его номере в венской гостинице, теперь представлялись в совершенно другом свете.
Нереально красивая девушка.
Невинная девушка, девушка в физиологическом смысле этого слова.
Которая знает о том, что у него дочь-инвалид, и которую это совершенно не отталкивает.
Которая, более того, прекрасно ладит с его дочерью и является кумиром Вероники.
Которая по первой просьбе приезжает заменить няню Вероники.
Марк прикрыл глаза и заставил — или позволил — себе вспомнить.
Ее нежные пальцы, обхватывающие его лицо. Сияющие голубые глаза.
Ты самый удивительный и прекрасный
